Восприятие и стресс

При стрессе можно зарегистрировать ухудшение целого ряда психических функций [440, 465 и др.]. Вместе с тем при сохранности мотивационных факторов, побуждающих индивида к целенаправленной деятельности, часто имеет место значительное улучшение тех же функций, определяемых по показателям участия этих функций в деятельности индивида. Реализуется принцип усиления главного направления за счет ослабления второстепенных.

Например, исследование отдельных показателей зрения выявило ухудшение некоторых из них во время космических полетов [217, 277]. Вместе с тем космонавты отлично выполняют задания, связанные со зрительной нагрузкой [30 и др.]. Более того, известны многочисленные случаи наблюдения из космоса столь мелких наземных объектов, что это, казалось бы, противоречит данным о средних возможностях зрения. Оценивая эти случаи, во- первых, не следует забывать, что эти усредненные данные, полученные в целях профотбора, отражают скорее нижнюю границу его требований. Во-вторых, в данном "космическом феномене" наглядно проявляется процесс "обучения видению", который постепенно реализуется в действие и при профессиональном обучении из-за этой постепенности иногда ускользает от исследователей зрения. В условиях космоса человек оказывается и как ребенок перед беспрецедентным фактом, и как обучающийся ремеслу, но обучающийся в кратчайшие сроки и оснащенный всем своим умением обучаться. Такой процесс "обучения видению" описан В. И. Севастьяновым. "В первые дни с космической высоты я различал мало объектов. Потом стал замечать суда в океане. Затем - суда у причалов. В середине полета обнаружил поезд, подходивший к мосту. Первое время возле дороги виднелись какие-то квадратики. Через несколько дней заметил, что это приусадебные участки. Вскоре стал различать, какие из них вспаханы, а какие нет. В конце полета уже видел постройки на этих участках... Начинаешь замечать крупные объекты: острова, моря, горные цепи. Потом поле зрения "сужается", становится больше знакомых объектов. После второй недели полета стоило взглянуть в иллюминатор, и я сразу узнавал, где летит корабль" [239, с. 30- 31].

Приведем еще пример (рис. 20). У испытуемого Ко-ва в ходе 15-суточного непрерывного стрессогенного вращения, как указывалось выше, развились болезненные проявления дистресса - кинетоз. Тем не менее у него сохранялась психологическая установка на необходимость преодоления проявлений дистресса и вместе с этим регистрировалась удовлетворительная работоспособность. Указанная двойственность проявлялась в направленности изменений показателей перцепции. Ухудшилась аккомодационная возможность зрения, снизилась способность к конвергенции глазных яблок, при длительном напряжении возникали болезненные ощущения в области глазниц. Таким образом, имели место симптомы астенопии. Это усиливало неблагоприятные проявления дистресса: чувство тошноты, мышечную слабость, головную боль. Такие же явления были зарегистрированы нами у всех испытуемых в аналогичных экстремальных условиях. В то же время у Ко-ва, как и у других испытуемых, существенно возросла острота зрения, т. е. один из ведущих показателей зрительной работоспособности. Острота зрения связана с центральным колбочковым зрением, обеспечивающим цветовосприятие. В связи в этим можно было предположить, что цветовосприятие у Ко-ва при дистрессе улучшилось. Пороговая чувствительность к коротковолновой (синей) части спектра действительно возросла. В то же время чувствительность к средне- и длинноволновым цветовым тонам (зеленому, желтому, красному) снизилась. Надо полагать, увеличение остроты зрения (несмотря на симптомы астенопии) связано не с тотальным повышением чувствительности кол- бочкового зрения, а с активизацией высших интегративных уровней зрительной системы.

Рис. 20. Сенсорно-перцептивные показатели при стрессе у испытуемого Ко-ва: 1 - пороговая контрастная чувствительность (по яркости) цветового зрения к спектральным тонам 475 нм, 530 нм, 580 нм, 630 нм; 2 - острота зрения; 3 - максимальная аккомодация; 4 - максимальная конвергенция; 5 - пороговая чувствительность периферического зрения; 6 - продолжительность нистагма при 'сильном' вестибулярном воздействии; 7 - при 'слабом' вестибулярном воздействии; 8 - сенсорные иллюзии; 9 - показатели самочувствия

Взаимодействие систем цветовосприятия - пример сложности взаимодействующих систем в структуре анализатора "одной" модальности. Стрессогенные факторы могут изменять сбалансированность этих систем, что проявляется в изменениях показателей восприятия и регистрируемых инструментально, и воспринимаемых субъектом как субъективно заметные изменения внешней среды, а если их, по его мнению, "быть не может", то интерпретируемые им как сенсорные иллюзии. Большой серией экспериментов при кратковременном гравитоинерционном стрессе были установлены разнонаправленные изменения чувствительности зрения к синему и желтому насыщенным и спектральным тонам [114,120]. Если ненасыщенные цветовые тона (близкие к порогу различения цвета) при изменении действия силы тяжести (возникновение ускорения 1,5 g или невесомости) казались еще менее насыщенными или бесцветными, то насыщенные тона при тех же воздействиях казались более насыщенными и яркими. При возникновении невесомости испытуемым казалось, что намного ярче других насыщенных цветов становился желтый тон. При ускорении 1,5 g несколько более ярким и насыщенным казался синий цвет. Эксперименты проводились с окрашенными полями, колориметрированными с помощью "Атласа цветов" Е. Б. Рабкина.

Указанные качественные данные [114] были подтверждены результатами количественных измерений восприятия спектральных тонов 120. С помощью спектроанамалоскопа создавалось цветовое поле, одну половину которого создавал спектральный зеленый тон, другую - субъективно неотличимый от него зеленый тон, смешанный из желтого и синего спектральных тонов. Чтобы сохранять уравнение цветовых тонов, испытуемые были вынуждены в невесомости "добавлять" к смешанному тону синий цвет, а при действии ускорения 1,5 g "добавлять" желтый цвет (рис. 21).

Рис. 21. Цветовая чувствительность при кратковременном гравитоинерционном стрессе: Яркость (в %) желтого - 560 нм - и синего - 450 нм - смешанных спектральных тонов, приравниваемых к зеленому ('салатовому') - 540 нм - спектральному тону

Связь восприятия с вегетативными функциями организма может быть проиллюстрирована эффектом цветовых воздействий навегетативные симптомы стресса. Экспериментально установлено, что "цветовая нагрузка" с использованием коричневого, оранжевого и ряда других цветов, но больше всего желтого цвета заметно усиливает имеющуюся при кинетозе тошноту [122]. Быстрая установка перед испытуемым яркого желтого экрана могла при наличии тошноты вызвать рвоту; это воздействие часто вызывало у испытуемых (при наличии у них симптомов кинетоза) ощущение удара в живот. "Цветовая нагрузка" с использованием голубого, фиолетового и главным образом синего цвета несколько снижала тошноту при кинетозе. Следует сказать, что в настоящее время известно много экспериментальных данных относительно влияния цветовых воздействий на вегетативную систему [283, 541].

В описанных выше исследованиях при стрессе максимально противоположные эффекты оказывали желтый и синий тона. О полярности субъективной оценки желтого и синего цветов говорил известный художник Кандинский. Функциональные механизмы, лежащие в основе этой полярности, следует обсуждать с учетом двойственности нашего зрения, т. е. учитывая наличие фотопического и скотопического зрения и то, что максимальная чувствительность одного адресована к желтой, другого - к синей частям цветового спектра. Полярные эффекты желтого и синего цветов были подмечены в древности и отражены в представлениях о субстанциях "ян" и "инь". Ц. Ле-Престр сообщает, что первоначально на Востоке "ян" было обозначением солнечного склона горы, "инь" - теневого [457, с. 178]; в дальнейшем под этими понятиями стали понимать более широкие явления.

Принцип "усиления главного направления" при стрессе (он был проиллюстрирован примерами того, как в экстремальных условиях "улучшаются" интегральные показатели восприятия) подчиняется закону Иеркса-Додсона, т. е. при увеличении экстремальности стрессогенного фактора вслед за указанным "улучшением" наступает их "ухудшение". Проиллюстрируем это результатами определения при стрессе такого интегрального показателя зрения, как гетерофория (сбалансированная асимметрия глазодвигательных систем). Ее иногда называют показателем "скрытого косоглазия"; заметим, что последнее определение не вполне корректно.

При обследовании 270 спортсменов-горнолыжников (с квалификацией 2-й спортивный разряд и выше), которое проводилось на протяжении нескольких зимних сезонов в г. Славское и на спортивных базах в Баксанском ущелье Кавказа, нами было обнаружено, что у 96,4% из числа обследованных гетерофория не превышала 4 градусов. Обследование 540 практически здоровых молодых людей, не занимающихся горнолыжным спортом, выявило у них разброс показателей гетерофории от 0 до 11 градусов с максимумом кривой распределения этого показателя в диапазоне 5 7 градусов. Последнее соответствует результатам обследований больших масс населения, проводившихся в различных странах.

Можно было предположить, что столь высокий уровень сбалансированности асимметрии глазодвигательных аппаратов горнолыжников обусловлен отбором и многолетней тренировкой при занятиях горнолыжным спортом, требующим максимально возможно сбалансированной симметрии в работе органов восприятия пространства и органов движения. Однако это предположение не подтвердилось. Обследование членов сборной команды СССР по горнолыжному спорту во время сезона спортивных соревнований показало, что у них (за исключением двух человек) показатель гетерофории, как правило, равен нулю и не превышает 3 градусов. Этот высокий показатель сбалансированности парных органов обнаруживался в различное время суток; он не зависел от спортивных нагрузок. Обследование тех же горнолыжников экстракласса во время летних спортивных сборов, проводимых без горнолыжных тренировок, показало, что кривая распределения показателей гетерофории у них не отличалась от кривой распределения этих показателей людей (спортсменов и не спортсменов), не занимающихся горнолыжным спортом. Иначе говоря, только у отдельных горнолыжников, когда они не занимались спуском на лыжах с гор, сохранился высокий уровень сбалансированности глазодвигательных аппаратов; у большинства из них возникла гетерофория, видимо, свойственная им в то время, когда они не подвергались стрессовым нагрузкам на систему пространственной ориентации, требующим сбалансированности ее симметричных органов.

Возрастание такой сбалансированности, т. е. "улучшение" показателя гетерофории, - отражение начального возрастания стрессогенных требований к организму. Более значительная их экстремальность приводит к возрастанию гетерофории, т. е. к увеличению дисбаланса симметричных, содружественно работающих систем, к "ухудшению" их функциональных возможностей (в соответствии с законом Иеркса-Додсона [574]). При "средней" экстремальности стрессогенного фактора указанный показатель может оказаться у одних людей "улучшающимся"; у других - "ухудшающимся". При выраженном нарастании проявлений дистресса (при различных интенсивных стрессорах) гетерофория у всех обследованных нами людей увеличивалась.

На рис. 22 показаны изменения гетерофории при трехсуточной относительной изоляции испытуемых, занятых операторской деятельностью в лабораторных условиях и на плавучем стенде (в специально оборудованной парусной яхте). И в тех, и в других условиях проведены две серии экспериментов: с ночным сном при нормированном "рабочем дне" и с лишением сна при непрерывной деятельности. К указанному стресс-фактору в условиях плавания на яхте присоединялись стрессогенное действие укачивания (волнение от 2 до 6 баллов) и опасность автономного плавания вдали от берегов. В указанных условиях на вторые сутки у одних испытуемых показатели гетерофории "улучшались", у других - "ухудшались". На третьи сутки они "ухудшались" у всех испытуемых, т. е. гетерофория увеличивалась; у двух из них это увеличение превышало уровень, обеспечивающий бинокулярное зрение. Эти двое испытуемых сообщали о временами возникающем двоении ориентиров, предъявляемых им на экране дисплея (чего на самом деле не было).

Рис. 22. Гетерофория при длительном стрессе I-VI - номера испытуемых: А - лабораторный эксперимент, Б - эксперимент на плавучем стенде, а - режим непрерывной деятельности с лишением сна, б - эксперимент с ночным сном. Т - время в сутках

Таким образом, уровень функциональной симметрии (асимметрии) парных органов следует рассматривать как эффект сбалансированности их асимметричности, а не как сравнение показателей их асимметрии. Для этого следует использовать интегральные показатели совместной работы парных органов, а не изолированную регистрацию показателей функций этих органов. На примере исследований гетерофории при стрессовых нагрузках на системы пространственной ориентации организма человека видно, что оптимальную эффективность в совместной работе парных органов следует ожидать при максимальной сбалансированности асимметрии парных органов. Можно предполагать, что наличие умеренной гетерофории не является неблагоприятным фактором, а служит как бы своего рода единицей отсчета при стереоскопическом бинокулярном восприятии пространства. В таком случае уменьшение гетерофории при указанных выше стрессогенных нагрузках, возможно, отражение уменьшения такой "единицы" измерения пространства. Указанное толкование "ценности" гетерофории не единственное и требует подтверждения.

Увеличение гетерофории может быть использовано как весьма чувствительный индикатор малозаметных проявлений дистресса или склонности к нему при экстремальных нагрузках на систему пространственной ориентации организма. Следует заметить, что указанные выше закономерности динамики гетерофории при стрессе имеют место только при нормальном зрении, они иные при необходимости пользования оптикой, коррегирующей дефекты зрения.

В целостном акте восприятия одновременно участвуют анализаторы разных модальностей. Стрессовая нагрузка, казалось бы, на один из них сказывается на функциях других, на общем эффекте перцепции.

О сложности стрессовых преобразований перцептивных функций свидетельствует парадоксальность нистагменных реакций при кинетозе (регистрировались Галле Р. Р. и Гавриловой Л. Н.) (рис. 20). Было обнаружено, что "слабая" стимуляция, адресованная к вестибулярному анализатору (за 10 секунд - 5 оборотов на кресле Барани), вызывала в первые трое суток медленного стрессогенного вращения нистагменную реакцию, по продолжительности практически не отличающуюся от реакции, имевшейся до начала стрессогенного вращения. В этот же период дистресса "сильная" стимуляция (за 10 секунд - 20 оборотов) вызывала значительно меньшую нистагменную реакцию, чем при нормальном состоянии испытуемого и при слабой стимуляции. Можно предположить, что эти парадоксальные вестибуло-моторные реакции - отголосок стрессогенных преобразований в перцептивнокогнитивной сфере, которые привели к возникновению у испытуемого Ко-ва пространственных иллюзий при кинетозе в условиях медленного вращения. У Ко-ва в данном эксперименте возникали два типа пространственных иллюзий. При движениях головой с закрытыми глазами в условиях длительного медленного вращения у него возникало ощущение "вращения чего-то неопределенного внутри головы" (из отчета испытуемого Ко-ва). При открытых глазах движения головой вызывали у этого испытуемого кажущееся движение (сдвиг) визуального пространства. Во время этого "движения" все предметы, находящиеся в поле зрения, казались ему слегка затуманивающимися, в других случаях визуальная картина как бы смазывалась во время своего движения. При стрессогенных изменениях гравитоинерционной среды нами были обнаружены индивидуальные различия людей в зависимости от особенностей пространственных иллюзий [123 и др.]. У одних лиц, склонных к пассивному эмоционально-двигательному реагированию на гравитоинерционный стрессор, возникали при его действии интериоризированные пространственные иллюзии, т. е. "ощущение движения чего-то внутри себя". Эти люди были склонны к тотальным превентивно-защитным вегетативным реакциям. У других людей, отличавшихся склонностью при стрессе к активному эмоционально-двигательному реагированию и к локальным вегетативным реакциям, пространственные иллюзии были экстериоризированы, при гравитоинерционных воздействиях им казалось движущимся окружающее пространство.

Таким образом, при описанном стрессе имело место у одних людей сочетание интраскопических пространственных иллюзий (видение иллюзорного пространственного образа внутри себя) и экскреторно-эвакуаторных вегетативных реакций (рвота, потливость, слюнотечение и т. п.), т. е. выбрасывание "субстанций, находящихся внутри себя"; при этом снижалась двигательная активность субъекта, т. е. активность, адресованная вовне. Для других людей были характерны пространственные иллюзии, локализованные вне тела субъекта. Они сочетались с усилением двигательной активности субъекта. Для этих людей не были характерны вегетативные экскреторно-эвакуаторные реакции. Можно полагать, у людей, вошедших в первую группу, вследствие "субъективной невозможности" сложившейся внешней ситуации возникал не осознаваемый ими концепт стрессора, локализованного во внутренней среде организма. У лиц второй группы, напротив, - локализованного во внешней среде вследствие концептуализации внешней ситуации как "субъективно возможной". Соответственно конструировалась стратегия "защиты" от стрессора. Здесь очевидна взаимосвязанность когнитивных и вегетативных адаптационных процессов.

Испытуемый Ко-в, участвуя в первых для него экспериментах с длительным стрессогенным вращением, отличался возникновением исключительно интериоризированных пространственных иллюзий и выраженными тотальными вегетативными реакциями. В дальнейшем в подобных экспериментах у него было отмечено уменьшение вегетативных проявлений кинетоза и снижение яркости интериоризированных пространственных иллюзий. Наряду с этим стали возникать усиливающиеся от эксперимента к эксперименту экстериоризированные пространственные иллюзии. Это свидетельствует о возможности перехода одних проявлений стресса в другие по мере многократного адаптирования к стрессору.

Инженерно-психологические исследования когнитивного субсиндрома стресса. Некоторые результаты анализа операторской деятельности испытуемого Ко-ва в ходе эксперимента с 15-суточным стрессогенным вращением показаны на рис. 23. Исследование оперативной памяти обнаружило, что наряду с увеличением энграм, которые испытуемый вспомнил правильно, увеличилось количество ошибочных припоминаний (для запоминания предъявлялись цифровые ряды). Нами сообщалось, что увеличение ошибок памяти характерно для тяжелых форм дистресса [121, 131]. Ошибки происходят по типу контаминаций, что свидетельствует о расширении круга ассоциаций, привлекаемых при актуализации энграм, а также о снижении критичности выбора и идентификации нужной энграммы. Увеличение числа припоминаний (верных и ошибочных) свидетельствует о расширении при стрессе, условно говоря, круга поисков "выхода" из стрессогенной ситуации, что имеет адаптационное значение. В данном случае отрицательной стороной такого расширения явилось снижение контролируемости результатов этих "поисков". Сходные изменения памяти обнаружил И. М. Фейгенберг при некоторых формах шизофрении [269, 270]. Это свидетельствует, вероятно, о том, что сходные адаптационные мнестические механизмы активируются как при предклинических проявлениях дистресса, так и при клинической психопатологии, в возникновении которой "стресс жизни" может играть немалую роль [485, 522 и др.].

Рис. 23. Показатели операторской деятельности испытуемого Ко-ва при стрессе: 1 - кратковременная память; 2 - латентный период ответа на цифровой сигнал; 3 - время движения при ответе на цифровой сигнал; 4 - время движения при ответе на световой сигнал; .5 - латентный период ответа на световой сигнал; 7 - изменение времени операции после реакции на 'запрещающий' сигнал; 8 - после перестройки стереотипа задачи; 9 - показатели самочувствия, nэ - число энграм; nо - число ошибок

Исследования операторской деятельности показали, что в ее структуре могут одновременно находить отражение как элементы стрессовой активизации поведения, так и проявления стрессового пассивного реагирования. В первые- трое суток стрессогенного вращения, т. е. в период тяжелых дистрессовых ухудшений самочувствия, у испытуемого Ко-ва уменьшились латентные периоды движений при ответах на сигналы средней и малой сложпости. Это говорит об активизации относительно простых актов деятельности в этом состоянии. Относительно большее укорочение латентных периодов возникло при дистрессе в ответах на сигналы средней сложности. Данный факт подтверждает сделанные нами дополнения к закону Иеркса-Додеона [133]. При возрастании экстремальности стрессора первоначально качество деятельности возрастает пропорционально ее сложности. Далее качество деятельности средней сложности может стать более высоким, чем качество простой деятельности (рис. 3). При значительном возрастании экстремальности стресс-факторов ухудшается качество всех видов деятельности: первоначально сложной, затем средней и, наконец, простой деятельности.

На рис. 23 видно, что время движений при простой сенсомоторной реакции практически не менялось при дистрессе у испытуемого Ко-ва, тогда как время двигательного компонента ответа на относительно более сложный, цифровой сигнал в первые трое суток стрессогенного вращения возрастало. Учитывая факт сокращения латентных периодов обоих видов реакций, можно предположить, что стресс по-разному сказался на "пусковых" и моторных механизмах ответа на оперативный сигнал. Возможно, в структуре "запуска" движения проявлялась стрессовая активизация поведения, а в структуре движения - стрессовая пассивность реагирования. Можно предположить, что активизация запуска движений испытуемого Ко-ва "вытеснила" процедуру принятия (уточнения) решений из латентного периода в период совершения ответного действия.

Особенности стрессовой перестройки перцептивно-когнитивных процессов нашли отражение в изменениях показателей относительно сложной операторской деятельности. При нормальном функциональном состоянии испытуемых время ответа на сигнал к действию, следующий после отмененного действия (при наличии двух сигналов: к действию и запрещающего действие), было меньше, чем время ответа на сигнал к действию в ряду других таких сигналов ("условный тормоз"). При дистрессе время ответа на сигнал при действии "условного тормоза" становилось большим, чем время ответа без "условного тормоза". Такое влияние "условного тормоза" сохранялось на период, пока функциональное состояние испытуемого Ко-ва оставалось ухудшенным и пока у него были симптомы стрессовой пассивности поведения. Указанный факт можно интерпретировать как результат застойности, инертности тормозных тенденций при стрессовой пассивности поведения либо как возрастание значимости тормозных установок при пассивной форме реагирования на стрессор и т. д.

Перестройка задания оператору (без изменения характера и сложности задания) в исходных условиях при нормальном состоянии испытуемого Ко-ва, так же как и "условный тормоз", сокращала время выполнения задания по сравнению со временем многократно выполнявшегося одинакового задания. Иными словами, "новизна" активизирует деятельность, протекающую на фоне монотонии. В начале развития дистресса, когда мобилизованы "поверхностные" адаптационные резервы и начата мобилизация "глубоких", "новизна" оперативного задания еще более активизирует выполнение этого задания. Следует сказать, что эта активизация происходит, когда поведение испытуемого пассивно по сравнению с исходным (нормальным) поведением (увеличено время движения на цифровой сигнал, имеется тормозящее действие "условного тормоза" и др.). Вероятно, в начальной стадии развития дистресса фактор новизны сохраняет и даже усиливает свое активизирующее, "пробуждающее" свойство. В ходе развития дистресса, на четвертые сутки вращения, фактор новизны задания оказывает тормозной эффект вместо "пробуждающего". Этот феномен можно интерпретировать как возникающее на стадии предельной мобилизации всех адаптационных резервов затруднение перестройки стереотипа деятельности, иными словами, как эффект переучивания, затрудняющий деятельность. Дополнительное требование к предельно мобилизованным адаптационным резервам "срывает" установившийся режим их расходования.

Изменения показателей операторской деятельности при стрессе в условиях вращения имели индивидуальные различия. Но общие тенденции изменений были сходны с теми, которые мы показали на примере Ко-ва.

В ходе развития стресса, к десятым суткам вращения, рассмотренные выше показатели операторской деятельности в значительной мере нормализовались. Их изменения непосредственно перед окончанием стрессогенного вращения обусловлены психологическим напряжением так называемого "конечного порыва" [191], "феноменом окончания рейса" [248, 249, 256 и др.]. Изменения рассмотренных выше показателей после прекращения вращения связаны с реадаптацией испытуемого Ко-ва в стабильной (без стрессогенного вращения) пространственной среде.

Изложенные выше сведения о проявлениях когнитивного субсиндрома стресса позволяют высказывать некоторые соображения о подготовке операторов к работе в экстремальных условиях и об "управлении" их состоянием и активностью их деятельности в таких условиях. Следует развивать умение человека-оператора использовать при необходимости в экстремальных ситуациях как активную, так и пассивно-выжидательную тактику операторской деятельности. При конструировании тренажеров следует "редуцировать" воспроизведение тех моделирующих среду и технические средства элементов, знание которых и пользование которыми является обыденным для человека-оператора. Напротив, в тренажере должно быть воспроизведено во всем многообразии и полноте все новое, неожиданное и трудноусвояемое, с чем человек-оператор может встретиться при профессиональной деятельности. Особое внимание следует уделять формированию у оператора навыков и умения управлять своими эмоциональными реакциями при стрессогенных ситуациях, купируя неблагоприятные проявления эмоций и используя их для оптимизации своей деятельности. Групповые тренажеры и реальные системы "операторская группа-машина" должны способствовать не только оптимальной актуализации профессиональных качеств человека, но и его способности в экстремальных условиях выполнять ту или иную социальную роль. Для оперативного влияния на состояние и деловую активность оператора (группы операторов) при стрессе должна использоваться подача информации, формирующей у оператора (у операторов) представление о "субъективной возможности" или о "субъективной невозможности" экстремальной ситуации, тем способствуя проявлениям нужной стрессовой активности или стрессовой пассивности.