Глава V. Проблема мышления в гештальт-психологии

Исходные принципы теории мышления

Развитие позитивизма в психологии XX в. пошло двумя различными путями, составив философскую основу двух крупнейших направлений психологии нашего века - бихевиоризма и гештальт-психологии. Гештальт-психология возникла в период кризиса психологии, связанного с проникновением в последнюю новой формы позитивизма - махизма, пытавшегося использовать достижения естественных наук для обоснования своего якобы нейтрального решения основного вопроса философии.

Используя незавершенность некоторых новых концепций, в физике и спекулируя на этом, махизм, не ограничился претензией на роль философии точных наук и на рубеже XX столетия стал проникать и в психологию. Феноменологические тенденции махизма, выступив в психологии в новом аспекте вследствие того, что они распространились на психику, на сознание, не изменили своей сути (С. Л. Рубинштейн. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, стр. 256).

Задача данной главы - показать проникновение махистской позитивистской методологии в психологическую теорию мышления и строящийся на ее основе эксперимент, и вместе с тем вскрыть тот объективный ход научного познания природы психических явлений, который стихийно ведет самих исследователей к материализму и диалектике.

Ленинский анализ философских проблем естествознания начала нашего века сохраняет свое принципиальное значение и для психологии того времени, в частности, для правильного понимания соотношения методологических, философских основ теории гештальт-психологии и естественнонаучного содержания ее экспериментальных данных.

Гештальт-психология отразила тенденции современного ей естествознания к открытию единства мира, пытаясь реализовать монистический, целостный подход к объяснению психических явлений. В исходных принципах и основных понятиях гештальт-психологии выступило стремление связать психические явления с химическими и физическими, развить универсальные понятия, приложимые не только к физике, но и к психологии и другим наукам: принцип структуры, понятие психического поля (оно перекликается с центральным в физике XX в. понятием физического поля), понятие напряжения, возникающего в этом поле, понятие вектора, в направлении которого происходит движение в поле, понятие процесса как некоторого развития структуры. Заимствование из физики всех этих понятий свидетельствует о стремлении к универсальному объяснению и физических и психических явлений для того, чтобы противопоставить принципы современного естествознания принципам механистического естествознания, нашедшим выражение, например, в положениях ассоциативной психологии.

Не останавливаясь на общих положениях гештальт-теории, достаточно подробно описанных (См. "Современная психология в капиталистических странах". М., 1963), рассмотрим некоторые особенности возникновения собственно теории мышления. Во-первых, в отличие, скажем, от Вюрцбургской школы, занимавшейся исключительно проблемой мышления, гештальт-психология постаралась реализовать свои общие принципы применительно к целому ряду психологических проблем (например, восприятию). Во-вторых, исследования в области мышления начались исследованиями Келера интеллекта человекоподобных обезьян (W. Кehler. Gestalt-psychology. New York, 1929). Противопоставляя результаты своих исследований трехступен-ной теории Бюлера, Келер пытается выделить критерий, отличающий интеллектуальное поведение от других форм поведения (навыка, инстинкта). В качестве этого критерия он выдвигает принцип структурности: возникновение всего решения в целом в соответствии со структурой поля. Таким образом, Келер использует принцип структурности для характеристики специфики мышления. Однако другие представители гештальт-психологии, в первую очередь К. Коффка (К. Коффка. Основы психического развития. М. - Л., 1934), в последующих работах снова универсализировали этот принцип, лишив его тем самым того основного смысла и значения, который был придан ему работами Келера. Коффка распространил принцип структурности и на другие, низшие формы поведения. С другой стороны, основные особенности мышления обезьян, обнаруженные Келером, были перенесены затем в работах Вертгеймера, Коффки и других на человека (См.: Л. Рубинштейн. Основы общей психологии, М., 1945, стр. 129; см. также: Л. С. Выготский. Проблема развития в структурной психологии. Предисловие к книге: К. Коффка. Основы психического развития, стр. XX).

В-третьих, если гештальт-психология в целом развилась в противовес атомистическим принципам ассоциативной теории, то теория мышления гештальт-психологии противостояла теории мышления Вюрцбургcкой школы, хотя возникла под ее прямым влиянием и на первых этапах своего развития была с нею связана общностью философских позиций. С развернутой полемикой против основных положений Вюрцбургской школы и особенно теории Зельца выступил Коффка, который сформулировал главные принципы гештальтистской теории мышления. В противовес Вюрцбургской школе, отстаивавшей безобразный характер мышления, т. е. отрицавшей его чувственное содержание, Коффка на основе принципа структуры пытался фактически осуществить такое же сведение мышления к наглядному содержанию, которое, хотя и на другой основе, отстаивала ассоциативная психология.

Эти три особенности исторического развития теории мышления гештальт-психологии проявились в содержании этой теории: в выделении черт мышления, общих для мышления и восприятия, прежде всего его наглядного характера.

Столь различные и боровшиеся Друг с другом направления как ассоциационизм, Вюрцбургская школа и гештальт-психология исходят из общего идеалистического понимания сознания как замкнутого, в себе целого.

Особенность методологических позиций гештальт-психологии заключалась в том, что они строились на двойной философской основе - феноменологическом учении Гуссерля и идеях махизма. Центральным тезисом гештальтистского понимания мышления, выдвинутым в противовес репродуктивному пониманию мышления ассоцианизмом и Вюрцбургской школой, явился тезис о продуктивной природе подлинного мышления. Продуктивную сущность мышления представители гештальт-психологии видят в возникновении в мышлении нового качества, несводимого к качествам отдельных элементов. Оно обозначается как новый гештальт или новая структура. Характерным для мышления является момент усмотрения этого нового качества или новой структуры. Это усмотрение происходит внезапно и обозначается немецким термином Einsicht или английским Insight. Однако, как подчеркнули В. Келер и М. Вертгеймер, важен не сам по себе факт внезапности решения, а объяснение того, почему решение наступает внезапно. Для представителей гештальт-психологии внезапность решения основывается на усмотрении структуры в проблемной ситуации. Эти центральные понятия гештальт-психологии (понятия структуры и ее усмотрения) непосредственно связаны и вытекают из принятых ею общих философских положений.

"Наш ответ на всеобщую кантовскую проблему, - пишет К. Дункер, - принципиально отличается от кантовского, потому что, в согласии, впрочем, с феноменологией Гуссерля, синтетическое априори не выводится из порядка, внесенного разумом в предмет, а выводится из сущности предмета" (К. Dunker. Zur Psychologie des produktiven Denkens. Berlin, 1935, S. 65). Учение о качествах структуры, о новых конструкциях строится гешталътйстами на этой феноменологической основе: не субъект в процессе познания обнаруживает сущность, а она сама себя обнаруживает. Если представители Вюрцбургской школы использовали учение Гуссерля для того, чтобы показать, что специфическим для мышления является его чисто рационалистическое содержание, логика чистых мыслей, то представители гештальт-психологии использовали метод Гуссерля для раскрытия собственно механизма мышления, заключающегося, по их мнению, в непосредственности усмотрения. Само же учение Гуссерля о сущности воплощается в гештальтистской концепции в понимании структуры как того, благодаря чему сущность некоторого данного воплощается в наиболее чистой и необходимой форме. Однако сам вопрос о сущности (центральный в концепции Гуссерля) отступает на задний план, первое место занимает вопрос о форме, о структурировании сущности.

Таким образом, в теории гештальт-психологии, как и в феноменологии Гуссерля, сливается собственно онтологическая и гносеологическая проблема: она не расчленяет учения о бытии (о его природном строении) от учения о его познании. В психологической концепции гештальтистов это философское положение реализуется в учении о феноменальном объекте. Феноменальный объект, или, что то же, единое феноменальное психическое поле, представляет собой в слитом виде и субъект и объект. Для представителей гештальт-психологии не существует объекта вне нашего сознания.

Здесь можно говорить уже о монизме махистокого толка: в решении гносеологической проблемы линия "нейтрального" монизма Маха проявляется в слиянии субъекта и объекта в едином феноменальном психическом поле.

Критикуя Зельца за признание существования субъекта, Коффка развивает мысль о феноменальном объекте в связи с истолкованием опытов Грюнбаума "об абстракции сходства". Последний утверждает, что можно осознать равенство двух фигур, не осознав, ка:кие это фигуры, в силу того, что отношение составляет существенное содержание мышления, не сводимое к наглядному содержанию тех членов, между которыми оно устанавливается. Коффка же считает, что мы сначала воспринимаем две фигуры, а затем - две равные фигуры, т. е. самые предметы в первом и втором случае различны. Позиция Коффки представляется правильной лишь на первый взгляд: если бы он утверждал, что различие между первым и вторым случаем заключается в том, что вначале мы воспринимаем какие-то фигуры, свойств которых мы еще не познали, а в другом - познаем равенство тех же фигур, это соответствовало бы действительности. Однако для Коффки важен не предмет, свойства которого мы познаем, а само появление свойства в нашем сознании, для него это равносильно появлению нового предмета. Это и есть феноменальный объект: предмет, объект отождествляется с наглядным содержанием сознания, появление нового содержания в сознании приравнивается к появлению предмета. Однако появление в сознании нового содержания совершается совершенно безотносительно к субъекту, как развитие самого по себе содержания проблемы. Именно в этом положении Коффка видит основной признак продуктивного мышления, противопоставляя его репродуктивному мышлению, которое, якобы, описывает Зельц.

Согласно Коффке, решение задачи реально возникает и существует совершенно независимо от того, заметил ли его какой-нибудь субъект (Статья Коффки была вызвана тем, что Зельц и Бюлер обвинили его в плагиате основных идей теории мышления Вюрцбургской школы. Коффка в своей статье доказывает принципиальное различие теоретических и экспериментальных положений обеих школ. См. К. Коffka. Bemerkugen zur Denkpsychologie. - "Psychologische Forschung", 1927, Bd. 9, S. 163-183). Участие субъекта придает всему процессу произвольность, против которой возражает Коффка, пытаясь, доказать строгую необходимость и закономерность процесса мышления, т. е. вывести процесс из "самого себя". Эта необходимость усматривается не в адекватности объекту, а в том, что знание добывается помимо субъекта, его познавательной деятельности. Смысл учения о феноменальном объекте раскрывается далее в понимании Коффкой "схватывания". Он разъясняет это на физическом примере. Два конденсатора сходной емкости имеют одинаковую нагрузку. "Если я теперь соединю оба одинаково нагруженные конденсатора проволокой, тогда сходство нагрузок в них становится физически динамической реальностью. Теперь сходство уже не То отношение, которое я согласно моему произволу могу устанавливать или не устанавливать, а оно становится свойством системы проводникового агрегата. Очень возможно, что до сих пор существовало совсем не сходство, а различие, что сходство появилось только благодаря схватыванию, так как оно возникает в физическом примере при первоначальном разли-чии нагрузок только благодаря установлению связи" (Там же, стр. 179). Из этого примера очевидно, какая активная роль (почти физическая) приписывается схватыванию, инсайту, создающему новое качество. Положение о схватывании, непосредственном усмотрении сущности исходит из тезиса Гуссерля о непосредственной данности сущности. Однако оно далеко опережает Гуссерля в попытке вытравить всякую связь с объектом: в учении Коффки о феноменальном объекте производится двойное сведение - и предмета (объекта) и операций субъекта к непосредственно данному содержанию сознания. Моменты изменения содержания сознания подчеркиваются с помощью психологической активности схватывания. Но, несмотря на это, ничего, кроме самого содержания, его изменения, логики чистой мысли в мышлении не остается.

Острота противоречий в теоретических положениях гештальт-психологии обнаружилась в том, что учение Гуссерля о непосредственной данности сущности снимает необходимость процесса познания, а следовательно, и познание индивида как предмета психологического исследования. Учение о непосредственной данности сущности гештальтисты реализуют в психологическом учении об инсайте, который исключает какую бы то ни было динамику познания. Однако в качестве основного они выдвигают понятие о мышлении как процессе, которое строится гештальтистами уже на философской основе махизма (См. Э. Мах. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1907. Понятие процесса теоретически разрабатывается Келером, теоретически и экспериментально - Вертгеймером и Дункером).

Реально процесс мышления есть непрерывное взаимодействие познающего, мыслящего субъекта с познаваемым объектом (с задачей). Включая объект в новые связи и отношения, преобразуя его, субъект выявляет в нем все новые свойства, выявляет объект в новом качестве, а это изменение объекта в свою очередь направляет дальнейший ход мышления. Каждый ход мышления, будучи обусловлен объектом, изменяет объект, а это обусловливает новый ход мышления.

Слияние в гештальт-психологии субъекта и объекта, ликвидация возможности их диалектики, приводит к тому, что гештальт-психологи не могут найти движения: для них процесс мышления развертывается как бы на плоскости - в феноменальном психическом поле. Происходит движение феноменального объекта: самотрансформация, самореализация проблемной ситуации (С. Л. Рубинштейн. О мышлении и путях его исследования. М., 1958, стр. 17-19). Что же служит в этом случае критерием движения? В качестве такого единственного критерия выступает смена содержания, смена значений, к этому и сводится вся динамика. Движение мысли субъекта заменяется движением продуктов этой мысли, ее результатов. Реальное отношение, возникающее в мышлении, оказывается перевернутым с ног на голову. За исходное берется не процесс мышления, приводящий к мысли как своему результату, не отражение действительности в ходе мыслительной деятельности человека, которое дает содержание мысли. Из мысли как результата, из феноменально данного ее содержания пытаются построить, реконструировать процесс мышления.

Внутреннее противоречие гештальтистской теории отражается и на всей дальнейшей легике понятий, вводимых ею. Поскольку процесс мышления реально оказывается неподвижным рядом различных значений, встает вопрос о двигателе, который приводил бы эти значения в движение, вызывал их смену.

Неоднократное в истории психологии возникновение проблемы двигателя мышления объясняется неспособностью решить методологический вопрос о детерминации мышления. Замыкание в сознании, ликвидация познавательного отношения к миру закрывает источник подлинного познания, а следовательно, и движения мышления, что толкает на изобретение специального "двигателя". Аналогичным образом философы прибегают к внешнему толчку при неспособности вскрыть источник внутреннего движения (самодвижения).

Общий тезис о движении мышления на основе внутренней необходимости конкретизируется в гештальт-психологии в понятии структуры. Структура оказывается в конечном итоге единственным механизмом мышления, его формой и содержанием. Закон структуры и был выдвинут гештальт-психологией как центральный закон в противовес закону ассоциации. Понимание теории структуры гештальт-психологии невозможно без анализа экспериментальных исследований, в ходе которых это понимание, собственно, и сложилось.