Практическая деятельность и основные способы мыслительной деятельности

В последнее десятилетие проблема отношения мышления и деятельности выдвигается -на первый план.

Согласно теории Бартлетта (F. S. Вart1ett. Programme for experiments of thinking. - "Quarterly journal of experimental psychology", 1950, part 4; F. S. Вart1ett. Thinking. An experimental and social study. London, 1958), мышление вырастает на основе практических действий и может рассматриваться как система навыкав или умений высшего уровня, на которую распространяются все основные характеристики моторных умений. Определяя мышление как высшую форму умелого поведения, пишет Бартлетт, "мы подразумеваем под этим, что оно развивается из ранее установленных форм гибкой адаптации к окружающей среде и что характеристики, которыми оно обладает и условия, которым оно подчиняется, могут быть лучше изучены в связи с характеристиками его же собственных предшествующих форм" (F. S. Вart1ett. Thinking. An experimental and social study, p. 199). Этот вывод был подготовлен циклом исследований практических умений и навыков, выполненным Бартлеттом во время войны.

В результате своих исследований Бартлетт пришел к заключению, что, "вероятно, наиболее значительным положением, которое мы можем высказать относительно мышления, является то, что оно есть умение (skill) высокого уровня, и прежде чем планировать эксперименты, мы должны особое внимание уделить тому, что за последние несколько лет было узнано относительно простых элементарных умений" (F. S. Вart1ett. Programme for experiments on thinking. - "Quarterty journal of experimental psychology". 1950, v. II, part 4, p. 146).

В идее о том, что мышление представляет собой умение и развивается из моторных умений, нет особой новизны. Но последовательное доказательство того, что к мышлению действительно применимы основные характеристики функционирования практических действий, еще никем до Бартлетта не предпринималось.

По мнению Бартлетта, для теории мышления наибольшее значение имеют следующие результаты исследований моторных умений. Прежде всего каждое из них представляет собой систему последовательных движений. Любое из этих движений приобретает свою характеристику и выполняет свою функцию только через отношение к предыдущей и последующей реакции.

Таким образом, характер действий в сложном умении определяется предвосхищением или антиципацией будущих действий. Но поскольку всякое действие должно согласоваться со структурой тех материальных предметов, над которыми совершаются манипуляции, постольку каждое выполняемое действие должно предвосхищать свойства еще не успевшего подействовать предмета и, следовательно, регулироваться им. Такое системное строение характерно и для мыслительной деятельности. Все ее операции при решении различных задач образуют единый процесс, в котором значение каждого звена определяется не только предшествующими, но и последующими звеньями.

Стремление исследовать мышление как такой внутренне связный процесс присуще Бартлетту. Он указывает, что попытки реконструкции основных звеньев умений лишь по конечному результату никогда не пойдут дальше бесплодных умозрений.

Мыслительная деятельность также регулируется целями, которые стремится достичь решающий задачу. При реализации практических умений наличный и антиципируемый признак отделены друг о!т друга пространством, которое преодолевается движением, как бы связывающим оба признака в одну систему. В области умственной деятельности также существуют подобные "пространства". Их Бартлетт называет пробелами. В отличие от пространств заполнить пробелы в умственной деятельности не так-то легко. Процесс их заполнения, собственно, к есть процесс мышления.

Наконец, сопоставление практической и умственной деятельности приводит Бартлетта к выводу, что характерной чертой их обеих является направление. Применительно к мышлению это понятие означает выбор испытуемым определенной стратегии или метода решения. Хотя сам Бартлетт и не проводил генетических исследований связи мысли и действия, работы французской генетической школы и, в частности работы Пиаже, убедительно доказывают, что делаемые Бартлеттом сопоставления не носят характера аналогий, но выявляют существенной сходство практической и мыслительной деятельности.

Несомненно, что мыслительная деятельность человека, направленная на решение задач, может быть эмпирически описана как заполнение пробела: человек должен в результате решения отразить какие-то связи между объектами или их свойствами, которые раньше им не воспринимались. Но такое определение мышления, повторяем, носит эмпирический характер, ибо сам Бартлетт не указывает, что же сщ понимает под "пробелами". Кроме эмпиричности, такая характеристика мышления страдает также односторонностью: важнейшей функцией мышления является, может быть, не столько заполнение пробелов, сколько их выделение и конкретизация (На положение Бартлетта о мышлении как заполнении пробелов полностью распространяется критический анализ аналогичного тезиса теории Зельца (см. в данной книге главу "Теория интеллектуальных операций О. Зельца").

Основными способами заполнения пробелов Бартлетт считает интерполяцию, экстраполяцию и вычленение IB объектах новых сторон.

В этих способах, по мнению Бартлетта, проявляется основная черта мышления - использование дайной информации для выхода за ее пределы, и достижение определенной цели.

Иоследуя функционирование этих способов в разных условиях, Бартлетт лишь в очень общей форме указывает на состав самих способов. А ведь каждый из них является чрезвычайно сложной системой различных мыслительных действий. В качестве составных частей перечисленных выше способов Бартлетт выделяет анализ данных, осуществляемый "путем активного исследования", и извлечение правила. Например, если даны первые звенья и последний член простейшей числовой последовательности: 1, 3, 5, 7 . . . . 17, то для заполнения имеющегося пробела человек должен сначала рассмотреть отдельно каждый член этого ряда чисел, затем найти различие между ними и, наконец, извлечь правило, обобщающее отношение между каждым предыдущим и последующим числом. В соответствии с этим правилом и будет совершен окончательный акт интерполяции. Но в действительности каждый способ включает гораздо большее число различных умственных операций - абстракцию, сравнение, синтез и другие, которые в свою очередь могут быть представлены как цепи или системы реакций на различные элементы задачи.

Бартлетт не ставит своей целью выяснить полный состав каждого из способов, предпочитая изучать функционирование целостных проявлений мыслительной деятельности.

В принципе такой подход к исследованию мышления правомерен. Он противоположен необихевиористическим попыткам изучить мышление. Современные представители поведенчества начинают исследование с выделения мельчайших единиц мыслительной деятельности и их простейших систем (иерархий). В этих элементарных единицах растворяется своеобразие основных операций мышления - анализа, синтеза, обобщения и т. д. О совокупности же этих операций тем более не может быть и речи.

Эта тенденция к выяснению микроструктуры стратегий мышления очень сильно проявляется также в теории программирования мышления, развиваемой Ньюэллом, Шоу и Саймоном. Перед программированием (Мышления ставится задача вычленить все элементарные операции, связанные с решением человеком той или иной задачи и указать точную последовательность этих операций. Этот способ исследования мышления очень трудоемок. Он лишь начинает развиваться. В нем теряется синтетическая характеристика стратегий мышления, составление которой требует выявления в обобщенной форме сходства и различия многих мыслительных программ. В связи с этим попытка Бартлетта вычленить более общие приемы умственной деятельности может только приветствоваться. Но, начиная анализ с наиболее широких, синтетических способов мышления, следует продолжать его до конца, с тем чтобы воссоздать картину конкретного содержания этих способов. Такая задача становится особенно актуальной в наши дни, когда создание "думающих" машин вплотную подвело психологов к проблеме программирования мышления человека, решение которой требует очень четкого представления о каждом шаге в процессе думания. Бартлетт правильно указывает, что при изучении мышления взрослого человека основные частные операции его умственной деятельности уже сложились. Тем более необходимым является генетический подход к изучению мышления.