Глава X. Проблема мышления в работах по кибернетике

С проблемрй мышления кибернетика сталкивается неминуемо, так как никакое рассмотрение общих вопросов управления, контроля, передачи и переработки информации в живых организмах, в обществе и в неорганических системах не может быть полным, если оно не включает рассмотрения специфических и общих черт, которые характеризуют эти процессы в такой специальной области, как мышление человека. Кибернетика как самостоятельная дисциплина выделяет в мышлении особую сторону: информационный аспект и аспект управления. Результаты исследований в этой области представляют большой интерес для психологии мышления, обогащая ее новыми знаниями, позволяя ей по-новому увидеть свой объект, новые его стороны, новые связи.

Кибернетиками проведена большая работа и в области, смежной с психологией мышления. Их интересовал вопрос: возможно ли и каким образом создание кибернетических систем, способных выполнять деятельность, требующую мышления?

В этой области работают и психологи и кибернетики. Создатель "перцептрона" Розенблат (по образованию психолрг) пришел в кибернетику через практическую работу в области психологии. Многие американские и английские психологи разрабатывают близкие к данной области вопросы применения теории информации в психологии (например, Дж. А. Миллер).%Для кибернетики большое значение имеют капитальные работы по психологии мышления Пиаже, Вертгеймера, Дункера, Бартлетта. Однако эпоху в разработке отмеченных вопросов составляют именно работы кибернетического, технического уклона (например, работы Винера, Шеннона, фон Неймана, Эшби, а также Маккалрка, Маккея, Маккарти, Минского, Селфриджа, Ньюэлла, Шоу и Саймона с сотрудниками и др.). Известны также специальные устройства, разработанные кибернетикой: "Логик-теоретик" и "Универсальный решатель проблем" Ньюэлла, Шоу и Саймона, система Advice Taker Маккарти, Пандемониум Селфриджа, перцептроны типа Марк, схема "Усилителя мыслительных способностей" Эшби и т. д.

Кибернетические исследования позволяют наметить три крупные группы вопросов: во-первых, принципиальные философские и теоретические позиции кибернетиков, затрагивающих в своих работах проблему мышления, во-вторых, подход кибернетиков к мышлению, их связь в трактовке мышления с существующими за рубежом психологическими подходами к мышлению. И, наконец, в результате такого рассмотрения можно выявить основные пути практической работы кибернетиков в интересующей нас области. Важное место занимает исследование типов моделирования мышления, особенно моделирование задач и деятельности человека при решении мыслительных задач и моделирование функциональное. С этими направлениями связаны работы по формализации приемов мышления и по созданию формальной теории мышления. Определенный интерес для психологии мышления представляют некоторые эпистемологические проблемы кибернетики.

Термины "мышление" и "интеллект" очень широко используются в кибернетике. Хотя все авторы сходятся на том, что необходимо использовать понятие "мышление" как психологическую категорию, однако многие из них по-разному понимают и само мышление и цели, ради которых кибернетика привлекает это понятие. Различны и общие подходы к проблеме мышления.

Первое, с чем сталкивается читатель, это чрезвычайная расплывчатость области, которую некоторые авторы (например, М. Минский (М. L. Minskу. А selected descriptor-indexed bibliography to the literature on artificial intelligence. "IRE Transactions on Human Factors in Electronics", vol. HFE-2, N 3, p. 39-55, March 1961)) обозначают как область искусственного интеллекта (artificial intelligence). В этом случае не дается какого-либо специального определения мышления, а просто перечисляются разделы, которые могут быть включены в более широкий отдел кибернетики, занимающийся в общем моделированием мышления: изучение процессов решения задач, создание модели поиска решения; статистические оценки поисковой деятельности; применение теории игр; использование дополнительных целей; анализ приемов решения задач человеком; определение влияния на процесс поиска решения различных приемов предыдущего обучения, и т. д.

Очевидно, что при таком подходе фактически не ставится вопрос об определении понятия мышления. Мышление как психологическая категория не дифференцируется от других психологических категорий. Термин "мышление" используется как собирательное понятие для обозначения всей психической деятельности человека, но при этом применяется как психологический термин, а не как философская, например, категория. Обобщенное использование термина "мышление" часто можно наблюдать в работах кибернетиков.

Однако следует отличить такое неправомерное расширение и неточное использование термина "мышление" от заведомо ненаучного, рекламного использования его в некоторых сугуьо популярных работах, в которых по большей части дебатируется "философский" вопрос: "может ли машина мыслить" (Критическая оценка такого подхода к проблеме мышления дана в работах акад. А. И. Берга. См., например: А. И. Берг. Проблемы управления и кибернетика. - Сб. "Философские вопросы кибернетики". М., 1961), постановка которого именно в такой форме приписывается видному математику Алану Тьюрингу, имеющему большие заслуги перед кибернетикой. Однако часто забывают, что первоначальная публикация его интересной работы в этой области на страницах английского журнала "Mind" была озаглавлена: "Вычислительная машина и интеллект"; при повторном издании для более широкого круга читателей в США ей было дано заглавие, привлекшее читателей, интересующихся данной областью (См. примечание к русскому переводу работы Тьюринга (А. Тьюринг. Может ли машина мыслить? М., 1960, стр. 102)).

Из большого числа авторов, затрагивающих вопросы соотношения мышления и кибернетических систем, лишь немногие уделяют внимание специальной разработке самых общих вопросов, в частности вопросов о подходе к мышлению. Сталкиваясь с необходимостью опираться в своей работе на научно обоснованное определение понятия мышления как психологической категории, зарубежные кибернетики обращаются к принятым за рубежом психологическим теориям мышления, но при этом им приходится выбирать между Сциллой и Харибдой: либо феноменологический подхрд к мышлению, и тогда - интроспекция, подход к мышлению как явлению феноменального поля сознания, либо бихевиористический подход к мышлению, сведение мышления к набору механических навыков, связанных с осуществлением "интеллектуального" поведения, т. е. подход к мышлению как к явлению феноменального поля внешнего поведения.

Не желая примыкать ни к интроспекционистской, ни к бихевиористической точкам зрения на мышление, некоторые кибернетики пытаются по-своему определить мышление, с разных сторон осветить объект исследования. Обычно для этого привлекают .соображения скорее общежитейские, чем научно обоснованные. Такой подход к мышлению через различные определения понятия и предмета исследования можно назвать топическим. Другие авторы создают искусственные определения мышления, опирающиеся на объективный критерий, который, однако, часто бывает существенным лишь для данного частного исследования. Отдельные представители кибернетики склонны для раскрытия определения мышления привлекать понятия и положения объективистские по своей природе. Наконец, в работах некоторых кибернетиков приводятся соображения, которые могут быть рассмотрены как элементы особого подхода к мышлению: часто мышление как таковое исчезает, и остается лишь предполагаемая деятельность внемирового субъекта.

Крайне субъективистские позиции в вопросе об общих философских подходах к мышлению занимает, например, Б. Барлоу (Н. В. Barlow. Sensory mechanisms, the reduction of redundancy and intelligence. - In: "Mechanization od thought processes", v. 1. London, 1959), доказывающий с помощью старых аргументов, что кибернетические машины (по крайней мере, существующие и те, которые могут быть созданы в ближайшее время) не могут сами хранить или предъявлять данные наиболее экономным образом. В этой связи упоминаются "Анализ ощущений" Э. Маха и "Грамматика науки" К. Пирсона, где принцип экономии мышления и экономной формы описания научных наблюдений выступает как сущность интеллектуальной деятельности. Барлоу считает, что программирование задач, аналогичных выдвинутым Махом и Пирсоном, больше прольет свет на природу интеллекта, чем программирование навыков решения проблем. Барлоу прав в решении вопроса о том, что моделирование мышления нельзя представить как передачу машине механических приемов работы человека при решении задачи, т. е. моделирование навыков, но, ставя вопрос в плане не психологическом, а общетеоретическом, Барлоу разрывает и противопоставляет "внутреннюю сущность" мышления и внешнюю форму его реализации. Что же такое мышление в психологическом плане? Барлоу не ставит этого вопроса, он пытается найти (все равно где и каким образом) критерий для отличия мышления от механических операций. И здесь уже очевидно дело мировоззрения - он обращается к махистам. При таком подходе у Барлоу нет и не может быть четкого критерия отличия мышления от механических операций, его осуществляющих.

Вопрос о критерии, с помощью которого мы могли бы отличить мышление от других видов психической деятельности, мыслительные действия от навыков, чрезвычайно интересует и представителей кибернетики, использующих топическое определение мышления (например, М. Минского) (Cм. M. L. Minsky. Steps toward artificial intelligence. - "Proceedings IRE", vol. 49, N 1, p. 8-30, January 1961; M. L. Minsky. Some methods of artificial intelligence and heuristic programming. - In: "Mechanisation of thought processes", v. 1).

Мы часто находим, пишет Минский, что какая-либо деятельность, которая кажется со стороны высокоинтеллектуальной, становится менее впечатляющей, когда мы постигаем прием ее осуществления. Минский мучительно ищет такой точки зрения, которая позволила бы с помощью обычных житейских приемов выявить интеллектуальное поведение. Итог рассуждений Минского горек. Суждение об интеллекте, говорит Минский, это скорее наша рефлексия того, что мы понимаем и как мы представляем себе данное поведение, а не то, что мы или машина действительно совершаем. Значит, интеллект, мышление - это по сути дела призрак, иллюзия.

Итак, не имея четкого критерия интеллектуальной, мыслительной деятельности, оперируя житейскими наблюдениями и в конечном счете доверяя лишь своему самонаблюдению в духе интроспекции, кибернетики оказываются в безвыходном положении. Чтобы избежать чисто феноменологического или чисто бихевиористического подхода, им приходится определять интеллект как такое явление, за которым скрывается постоянно ускользающая от нас сущность, а она явно не представляет собой "мышления". Отсюда те неясные намеки, столь типичные для кибернетиков, что при воссоздании в машине механического набора навыков, внешне выражающих интеллектуальное поведение, может быть, что-то напоминающее феномен мышления и появится в машине.

Теоретическую и практическую несостоятельность необъективного подхода к определению мышления осознал А. Тьюринг, когда ввел свой (пусть очень искусственный и явно неудовлетворительный) критерий мышления - эффективность машины при "игре в имитацию" (См. А. Тьюринг. Может ли машина мыслить?). Приводя положение о том, что ни один механизм не может чувствовать и располагать именно "рефлексией" своей деятельности и потому не может обладать интеллектом, Тьюринг пишет, что это положение уничтожает его критерий, отрицает его (т. е. критерий, конечно, искусственный, частный, но объективный, критерий, который может быть использован наблюдателем, находящимся "снаружи" по отношению к системе). "Согласно самой крайней форме этого взгляда (т. е. взгляда на сознание как на "рефлексию" внутренней деятельности. - М. Б.),единственный способ, с помощью которого можно удостовериться в том, что машина может мыслить, состоит в том, чтобы стать машиной и осознавать процесс собственного мышления. Свои переживания можно было бы потом описать другим, но, конечно, подобное сообщение никого бы не удовлетворило. Точно так же, если следовать этому взгляду, то окажется, что единственный способ убедиться в том, что данный человек действительно мыслит, состоит в том, чтобы стать именно этим человеком. Фактически эта точка зрения является солипсистской. Быть может, подобные воззрения весьма логичны, но если исходить ич них, то обмен идеями становится весьма затруднительным" (А. Тьюринг. Указ, соч., стр. 37-38).

Яснее выразиться трудно. Философские позиции и теоретические подходы намечены здесь совершенно четко.

Тьюрингу понадобилось выработать свой собственный критерий для опознания процессов мышления, что весьма симптоматично. Это показывает прежде всего, что зарубежная психология не может выработать научно достоверные и убедительные выводы относительно природы мышления и сущности его, показывает, что нет единого, признанного всеми психологами взгляда на сущность мышления. Некоторых кибернетиков смущают и конкретные вопросы, ответ на которые должна дать психология мышления. Минский указывает, например, что нельзя в настоящее время окончательно решить, можно ли полностью промоделировать мышление человека, так как понятие "мышление" раскрывается по-разному.

Вопрос об относительности значения понятия "мышление" чрезвычайно важен и для психологии и для кибернетики, но он лишь проскальзывает в работах современных ученых.

Именно как противовес вопроса об относительности понятия "мышление" выступает вопрос о постоянной, неизменной сущности явления мышления, который не формулируется кибернетиками буквально, но проскальзывает в некоторых работах. Логика становления этого вопроса в работах зарубежных кибернетиков такова. Машина, кибернетическая система обладает большими возможностями, чем мы можем представить себе на основании знакомства с ее структурой и работой. Мы, люди, возможно, не в состоянии отметить и опознать "мышление", осуществляемое машиной, так как наши суждения об интеллекте другого субъекта часто бывают неполноценными, во всяком случае они относительны, они зависят, в частности, от наших знаний о природе мышления. Поведение машины объясняется, описывается в терминах прошлых состояний, внешних условий и причинных или вероятностных отношений между ними. Если мы наблюдаем какую-то непредвиденную форму интеллектуального поведения, то наше удивление и неподготовленность к возможному появлению этой формы объясняется тем, что мы плохо осуществляем требуемые вычисления. Если бы вместо нас о "мышлении" машины, да и о мышлении человека, судил субъект, обладающий абсолютными способностями вычисления, то вопрос о мышлении не вставал бы так, как сейчас. Это совершенное существо подобно "демону" Максвелла (Норберт Винер. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. М., 1958) (оказавшемуся необходимым кибернетике и теории информации при решении некоторых специфических вопросов именно этих дисциплин); оно в принципе "все знает" и может судить не на основании относительных знаний, а на основании абсолютного знания о процессах, протекающих в мире. Если бы деятельность машины или человека определялась этим существом, то категория "мышления" была бы, возможно, излишней, так как все можно было бы описать в терминах определенных связей между предыдущими и последующими состояниями.

Мы видим, что при таком решении вопроса об относительности наших суждений о мышлении попросту исчезает сама категория "мышление".

Согласно такому подходу, оказывается, что введение термина "мышление" всего лишь маскировка нашего незнания подлинных процессов, протекающих в мире, обозначение степени нашего незнания. Этот взгляд прямо не развивается с должной последовательностью никем из кибернетиков, но он полностью отвечает общему духу работ в смежных областях, например, хорошо согласуется с теорией "демона", рассматриваемой Бриллюэном (L. Вrillоuin. Science and information theory. New York, 1956. (Русский перевод: Л. Бриллюэн. Наука и теория информации. М., 1960)) и Винером (N. Wiener. The human use of human beings. London, 1954. (Русский перевод: Н. Винер. Кибернетика и общество. М., 1958)).

Таковы распространенные подходы зарубежных кибернетиков к мышлению, взятому в психологическом аспекте. Мы видим, что в этой области имеется целый комплекс вопросов, волнующих кибернетиков, так как именно от того или иного решения их зависит направление практической работы по моделированию мышления. Очевидно, что научно решить эти вопросы можно лишь с диалектико-материалистических позиций.

А. Н. Колмогоров (См. А. Н. Колмогоров. Жизнь и мышление с точки зрения кибернетики.- "Тезисы доклада на объединенной теоретической конференции философских семинаров по философским вопросам кибернетики". Академия наук СССР. М., 1962) отмечает, что фактически до настоящего времени была известна только одна форма мышления - мышление человека (а также и элементарное мышление животных), т. е. одна форма, один способ проявления мышления в окружающем нас реальном мире у живых существ.

Поскольку все мы до последнего времени всегда имели дело с единственным феноменом мышления - человеческим, то и описание мышления психологами, которым пользовались и в других областях знания, было описанием конкретных свойств и особенностей человеческого мышления. Именно поэтому понятие "мышление", которым пользуется психология как наука о психической деятельности человека, не может не быть одноплановым. Для описания явлений реального мира раньше не требовалось вычленения в феномене мышления "человеческого" плана и плана более общего.

Понятием мышления, взятым из системы психологических понятий, пользуется кибернетика. Однако сфера правильного использования психологического понятия в области кибернетики должна быть ограничена.

Понятие "мышление" как психологическая категория может быть адекватно использовано в кибернетике лишь в работах того направления, которое занято моделированием приемов, операций, методов и функций человеческого мышления.

Развитие кибернетики требует более общего понятия мышления, чтобы мышление человека можно было рассматривать и в новом, более общем плане. В разработке такого понятия заинтересована и психология мышления. Возможно, что такая постановка вопроса - основная заслуга кибернетики в развитии теории мышления, и значение нового подхода для психологии выявится лишь в дальнейшем, когда под этим углом зрения смогут быть пересмотрены и другие психологические понятия. Однако в настоящее вр^емя такое более общее понятие мышления не образовано, имеются лишь наметки нового подхода. А. Н. Колмогоров (в упомянутом выше докладе) считает, что новое понятие должно быть функциональным по своей природе. Работа в этом направлении - дело будущего. Кибернетика привлекает категорию мышления и обращается к феномену человеческого мышления в прикладной, как уже отмечалось выше, области. При моделировании (техническом с помощью создания технических систем и устройств, и математическом - в форме расчетов, программ, формул и т. д.) феномена мышления человека кибернетика идет двумя путями.

Во-первых, изучается деятельность человека при решении задач, выявляются специфические приемы, операции, процесс решения расчленяется на определенную последовательность действий. Описав процесс мышления в терминах формальнологических систем, в формальных категориях, мы должны прийти к формализации приемов мышления, к составлению программ деятельности при решении задачи.

Во-вторых, кибернетиками из каких-либо физических компонентов создаются структуры, системы, достигающие в процессе их функционирования результата, для получения которого (или аналогичного ему) человек использует свою способность мыслить. Такие системы должны быть в состоянии выдавать решение задачи, для которого человек использует иные, допустим, неизвестные нам приемы мышления. В случае особого типа задач, требующих творческого мышления со стороны человека, машины должны быть в состоянии выдавать решение, которое нельзя получить путем обычного логического вывода в соответствии с обычной программой, на основании имеющихся первоначально данных.

При этом подходе возможно моделирование каких-то элементов деятельности (может быть, на молекулярном уровне) или каких-то сторон структуры нервной ткани и т. д.

Хотя отмеченные пути моделирования мышления человека различны, однако нет никаких оснований предполагать, что они могут стать путями формирования собственно "искусственного интеллекта" т. е. определенной формы психического отражения в материальной системе, отличной от человека. То, о чем говорит А. Н. Колмогоров, нельзя рассматривать как моделирование человеческого мышления. Этот вопрос требует специального исследования. Здесь же отметим возможность создания систем, способных решать задачи, вообще недоступные человеку, но которые мы должны будем определить как мыслительные. В какой-то степени к этому подходит Эшби (У. Р. Эшби. Схема усилителя мыслительных способностей. - Сб. "Автоматы". М., 1956), когда он рассматривает вопрос об "усилителе мыслительных способностей человека".