Заключение

В настоящей работе были изложены основные положения теории, методологии, организации и производства КСППЭ, обобщен накопленный к настоящему времени почти 15-летний опыт ее применения для решения актуальных задач юридической науки и практики. Не все вопросы, освещенные в этой книге, к настоящему времени разработаны одинаково глубоко и полно. Некоторые из них пока еще носят постановочный характер. Однако мы решились привлечь к ним внимание и наметить подходы к их исследованию, так как именно они представляют перспективные точки и зоны роста этой новой пограничной области юридических, медицинских и психологических знаний — КСППЭ. От успешности их разрешения будет во многом зависеть дальнейший научный прогресс КСППЭ. Среди этих проблем одной из наиболее важных является проблема учета и экспертной оценки совместного влияния пограничной психической патологии и «извинительных» аффектов на свободу волеизъявления субъекта преступных деяний. В своем развитом, логически завершенном виде она может быть сформулирована как проблема аномальных аффектов. Практика судебно-психиатрической экспертизы дает все новые доказательства актуальности этой темы исследования, свидетельствуя о дополнительных трудностях оценки аффективных деликтов при различных видах «патологической почвы». Наименее исследованная область такой патологии — «пограничные» психогенные состояния. М. А. Качаевой было обнаружено, что наибольшие экспертные затруднения возникают как раз в случаях развития аффективного взрыва на фоне длительно существующих невротических реактивных депрессий. В наблюдениях М. А. Качаевой его глубина достигала психотического уровня («патологический депрессивный аффект»), требовавшего признания больных невменяемыми. В других случаях психотическая симптоматика (расстроенное сознание, депрессивная деперсонализация, безысходная тоска, отчаяние и др.) отсутствовала. Эти аффекты не исключали вменения, но требовали, по мнению автора, КСППЭ. На наш взгляд, они нуждаются также в специальной квалификации, так как развивались на фоне болезненного (хотя и не психотического) расстройства психики обвиняемых, снижавшего у них возможность регуляции своего поведения, определявшего измененную психическую реактивность и патологические механизмы кумуляции аффективного напряжения.

В КСППЭ особенностей возрастного развития наиболее значимой остается задача комплексной оценки проявлений дизонтогенеза различной природы и первичных психопатологических симптомов пограничной мозговой патологии. Особенно остро эта проблема стоит у больных олигофрениями и резидуально-органическими поражениями головного мозга, составляющих основной контингент лиц в отсталостью и задержками психического развития.

В дальнейших разработках нуждается также КСППЭ личности. Здесь главное внимание должно быть сосредоточено на выделении дифференцированных содержательных психологических критериев экспертной оценки особенностей личностной регуляции поведения, определении существенного влияния черт личности в криминальной ситуации. Наибольшую важность эта проблема имеет для КСППЭ психопатий и психопатоподобных состояний.

Наряду с отмеченными возможностями «интенсивного» развития КСППЭ, углубляющего точность и надежность ее отдельных видов, в ближайшей перспективе возможен также дальнейший рост задач КСППЭ — за счет включения в ее предмет вопросов нозологической диагностики, в полном объеме — в форме психолого-психиатрического «функционального диагноза». Разработка патопсихологических синдромов — один из первых практических шагов в этом направлении, позволяющих медицинскому психологу принять участие в обсуждении диагноза на ранних этапах диагностического процесса.

Не менее важно расширение участия психолога в решении вопроса о вменяемости обвиняемых. Большие возможности медицинской психологии, в частности патопсихологии, в измерении глубины психических нарушений при той или иной патологии психики делают особенно перспективным такой комплексный подход. Дальнейшее совершенствование измерительного психологического инструментария, внедрение интегративных измерительных йсихологических критериев, как, например, критичности, будет существенным вкладом в комплексное решение этой ключевой экспертной задачи.

Однако потенциальные возможности КСППЭ этим не ограничиваются. В недалеком будущем в принципе осуществимо комплексное экспертное решение вопросов, касающихся определения общественной опасности лиц с психической патологией и выработка на этой основе научно обоснованных экспертных рекомендаций для суда, в частности, в отношении мер медицинского характера.

Как уже было отмечено выше, практическая психология может и должна осуществлять три главные функции: психодиагностику, психопрогностику и психологическое управление. Пока в КСППЭ реализована в полной мере только психодиагностическая функция практической психологии. Оценка же социальной опасности тех или иных особенностей психического состояния больных требует разработки методов и критериев психологического прогноза социально отклоняющегося поведения. Основное значение в решении этой проблемы имеет оценка состояния личностной регуляции поведения. Другими словами, комплексная экспертная оценка социальной опасности душевнобольных по существу является разновидностью КСППЭ личности. Соответствующие разработки этой проблемы дают обнадеживающие результаты (В. М. Шумаков и др.).

Точное комплексное решение вопросов прогноза у лиц с психической патологией —главная предпосылка достижения конечной цели практической психологии и судебной психиатрии — эффективного управления поведением -исследуемых лиц. Решение этой задачи выходит за рамки КСППЭ, но тесно связано с теми рекомендациями, которые определяют направление последующей социальной реабилитации как в сфере здравоохранения, так и в системе МВД.

Таковы основные проблемы и перспективы развития КСППЭ. Дальнейший прогресс этой новой области междисциплинарных знаний во многом будет зависеть от успешного разрешения назревших задач и эффективного внедрения полученных результатов в экспертную и правоприменительную практику.