Предисловие

Настоящий выпуск "Экспериментальной психологии" под редакцией П. Фресса и Ж. Пиаже представляет собой сводку данных многочисленных лабораторных исследований, посвященных проблеме научения в широком смысле этого термина. Он включает в себя четыре самостоятельные главы, касающиеся этой проблемы. Хотя они написаны разными авторами, их объединяет не только близость тематики, но и характер изложения материала.

Авторы видят свою задачу в том, чтобы дать читателю систематизированный обзор экспериментальных фактов, относящихся к явлениям изменения реакций субъекта (животного и главным образом человека) под влиянием прижизненно приобретаемого опыта. Среди этих явлений прежде всего выделяются явления образования и угашения условных реакций, явления двигательного и сенсорного обучения, явления так называемого переноса и, наконец, явления собственно памяти - запоминания, хранения следов, узнавания и воспроизведения. Конечно, такая классификация хотя и оправдана фактически сложившимися направлениями, в которых шли экспериментальные исследования, но не может претендовать на достаточную теоретическую обоснованность. Совершенно очевидно, что явления эти выступают в сложных переплетениях и для их раскрытия необходим углубленный анализ их взаимосвязей. Авторы книги, однако, ограничиваются простыми сопоставлениями экспериментальных данных, к тому же часто полученных в очень различных и даже противоположных по своим теоретическим концепциям научных направлениях: в психофизике и физиологической психологии, в учении о высшей нервной деятельности, в бихевиоризме, в гештальтпсихологии.

Хотя авторы избегают широких теоретических интерпретаций и говорят о столкновении разных психологических концепций и гипотез, объективно они все же занимают определенные, а именно достаточно ясно выраженные позитивистские позиции. Отмечая это, следует вместе с тем признать, что данная книга отвечает очень важной потребности: иметь общий свод достаточно надежно установленных эмпирических фактов, касающихся приобретения индивидуального опыта. Это необходимо не только исследователям-психологам, но и тем, кто работает в смежных областях знания, - физиологам и педагогам. До сих пор на русском языке таких специальных сводных работ издано не было.

Первая, вводная по своему значению глава, посвященная проблеме условных реакций ("обусловливания"), исходит из учения о высшей нервной деятельности И. П. Павлова и опирается главным образом на работы павловской школы. Однако уже с первых страниц автор главы делает оговорку, что рассмотрение собственно физиологических механизмов не входит в его задачу. В связи с этим, ссылаясь на одно из наиболее широких определений рефлекса, которое было дано И. П. Павловым, он сводит это понятие к понятию реакции (и соответственно понятие условного рефлекса - к понятию "обусловленная реакция"). Автор оправдывает это тем, что введение понятия реакции якобы позволяет более полно охватить накопленные в настоящее время психологические знания, сохраняя позиции строго объективного исследования.

Такой подход к проблеме, сближаясь с подходом, характерным для бихевиоризма, в действительности, наоборот, серьезно обедняет содержание данной главы. Это относится не только к кругу учитываемых в ней фактов (например, незатронутыми остаются данные, полученные в этологических исследованиях), но и к положениям, представляющим собой дальнейшее развитие павловского учения о высшей нервной деятельности в советской физиологии. Так, в ней вовсе не учтены работы П. К. Анохина.

Этот подход сказался, конечно, и на общей конструкции главы. Прежде всего сама область явлений, которые в ней рассматриваются, остается без достаточно ясной научной квалификации; в одних случаях описываемые явления объясняются физиологически, с многочисленными ссылками на павловские исследования; в других для их объяснения привлекаются такие факторы, как осознание испытуемым экспериментальной ситуации или влияние "социального контекста".

В своем заключении автор указывает лишь, что изучение условных реакций не составляет никакой особой области и что процессы обусловливания играют важную роль как в физиологической, так и в психической деятельности человека - сознательной и волевой. Это, разумеется, так; но именно это и делает особенно необходимым различать разные уровни анализа и разные системы научных понятий, в которых ведется исследование на том или ином уровне.

Смешение уровней анализа характерно и для главы о собственно научении. Само понятие научения (как и понятие реакции) является предельно широким, охватывающим очень разные процессы, начиная с простейших форм адаптивного изменения поведения животных и кончая обучением у человека. Поэтому и эта глава представляет собой обзор данных экспериментального изучения мнемических, в широком смысле слова, процессов, которые протекают на совершенно разных уровнях: на уровне физиологических механизмов, на уровне внешних поведенческих актов, на уровне внутренних мыслительных процессов. При этом они классифицируются не по этим уровням, а прежде всего по тому, какие системы органов затрагиваются научением - сенсорные, сенсомоторные, моторные или речевые. В результате качественное своеобразие явлений, описываемых в данной главе, как бы стирается в крайне общей интерпретации процесса научения, сводящей его к формированию "структур" или "синтезов" разного типа, в которые под влиянием опыта объединяются отдельные чувственные и двигательные элементы поведения.

Особая глава книги посвящена так называемому проактивному переносу, наблюдаемому при разных формах научения. Этим термином называют широко известное явление, которое заключается в том, что приобретенные в конкретной ситуации навыки, умения или знания проявляют себя также и в ситуациях, отличающихся от той, в которой они первоначально сформировались.

Как и предшествующие главы, эта глава также представляет несомненный интерес, прежде всего как дающая широкую сводку научных фактов. В ней, однако, гораздо больше внимания уделяется обсуждению конкретно-психологических вопросов, таких, как вопрос о роли установки, о влиянии приобретенного "умения учиться", о значении овладения понятийными операциями и общими принципами. Благодаря этому она подводит читателя к ряду содержательных проблем, которые лежат за описательным, по существу, понятием переноса. По своей общей направленности она является переходной к главной, самой большой по объему главе, завершающей собой данный выпуск "Экспериментальной психологии", - к главе о памяти.

Проблема памяти является, как известно, классической для экспериментальной психологии проблемой, которая всегда представляла собой для психологической теории своеобразный "пробный камень". Этой проблеме посвящено огромное число исследований, которые продолжают развиваться широким фронтом и в наши дни. Естественно поэтому, что автор ограничивает изложение этой проблемы, затрагивая главным образом лишь процессы словесной (и вообще знаковой) ассоциативной памяти.

В главе подробно рассматриваются данные, характеризующие влияние на запоминание характера и структуры материала, особенностей организации процедуры заучивания, влияние мотивации и эмоциональных реакций. Наконец, в ней более отчетливо выделяется вопрос о роли и функции в запоминании деятельности субъекта. Так как вопрос этот имеет общеметодологическое значение для психологии, на нем следует остановиться особо.

Психология всегда, разумеется, имела дело с различными формами деятельности субъекта. Вместе с тем господствующим во всей домарксистской эмпирической психологии, как и в современной психологии, развивающейся вне марксизма, является анализ, исходящий из рассмотрения непосредственной связи двух полюсов. Один из них - это стимулы, воздействующие на субъект, другой - субъект, у которого возникают ответные внутренние и внешние явления, зависящие от строения его органов, от предшествующего опыта и текущих динамических состояний (степени актуализации потребностей и т. п.). В теоретической основе этой двучленной схемы анализа, получившей свое наиболее открытое выражение в знаменитой формуле S -> R, лежит взгляд на субъекта как на пассивное существо, подвергающееся воздействиям, а не как на субъекта практически-чувственной деятельности, которая реально связывает его с объективным миром. Таким образом, анализ, исходящий из этой схемы, оставляет вне конкретного психологического исследования предметную человеческую деятельность, хотя именно в ней и порождается психика человека - явления сознания, управляющие в свою очередь его деятельностью, как внешней, так и внутренней. Конечно, понятие о деятельности субъекта так или иначе всегда сохраняется, однако в буржуазной психологии деятельность трактуется либо грубо механистически, либо идеалистически - как проявление духовного начала или глубинных витальных сил, заложенных в природе человека. Само собой разумеется, что как то, так и другое понимание деятельности исключает ее из поля зрения психологического исследования, а вследствие этого делается невозможным и проникновение в общественно-историческую природу психики человека.

Если обратиться к той трактовке деятельности субъекта, которую мы находим в данной главе, то легко увидеть, что и в ней деятельность выступает не как реализующая запоминание или воспроизведение, а лишь как один из факторов наряду с такими факторами, как, скажем, влияние на запоминание самого материала или упражнения. Характерно, что в этой главе вовсе не затрагиваются работы советских авторов - Л. С. Выготского, П. И. Зинченко, А. А. Смирнова и других, - которые исследовали место процессов памяти в различных формах деятельности субъекта и те их особенности, которые они приобретают у человека, выделяясь в качестве относительно самостоятельных, целенаправленных мнемических действий. Но именно эти действия и образуют так называемую произвольную память, которая главным образом изучается в экспериментах с человеком. Ведь в лабораторных опытах с памятью перед испытуемыми обычно ставится цель запоминания, узнавания или воспроизведения и испытуемый действует в направлении этой цели, пользуясь теми или иными средствами и способами, выработанными человеческой практикой и им усвоенными.

Глава о памяти не только завершает данную книгу, но в известном смысле представляет собой и ее общий итог. Поэтому сказанное применительно к этой главе может быть отнесено и к другим главам: в них также полностью обходится понятие предметной человеческой деятельности и внутренне связанное с ним понятие психического отражения, его уровней и специфически человеческих особенностей. В этом более всего и сказывается теоретическая ограниченность данной книги, которую, конечно, нельзя не видеть. Но вместе с тем нельзя не видеть и ее достоинств как труда, дающего широкий обзор экспериментально-психологических данных, полученных при изучении мнемических явлений.

Л. Н. Леонтьев