4. К проблеме бессознательного в свете теории установки: школа Д. Н. Узнадзе. А. С. Прангишвили (Concerning the Problem of the Unconscious in the Theory of Set: The D. N. Uznadze School A. S. Prangishvili)

4. К проблеме бессознательного в свете теории установки: школа Д. Н. Узнадзе. А. С. Прангишвили

Институт психологии им. Д. Н. Узнадзе АН Груз. ССР, Тбилиси

1. Развитие советской психологии на новой, марксистско-ленинской теоретической основе вызвало перестройку всего категориального строя психологической науки, в том числе и категории бессознательного.

Попытка решения проблемы бессознательного в свете теории установки (школа Д. Н. Узнадзе) стала предметом дискуссии. Рассмотрим ряд дискутируемых положений, причем некоторые из них мы не будем цитировать, как не будем называть и их авторов, полагая, что читатель легко соотнесет рассуждения с тем или иным дискутируемым положением.

Категория бессознательного находится в неразрывной связи с другими психологическими категориями. Мы, в частности, рассмотрим ее во взаимосвязи с такими основными категориями системы марксистско-ленинской теории психологии, как отражение, деятельность, сознание и личность.

2. В контексте идеалистических психологических учений бессознательное, прежде всего, означает субстанциональное бессознательное духовное начало - философский двойник картезианской субстанциональной сознательной души.

С точки зрения материалистического монизма, проблема бессознательного как некоего нематериального бессознательного духовного начала неправомерна, но это вовсе не значит, что в системе советской психологии вообще нет места никакому психологическому содержанию понятия бессознательного.

Ленин пишет: "Материя исчезает" - это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже... Единственное "свойство" материи, с признанием которого связал философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания" 12, 247].

Аналогичным образом следует рассуждать и относительно философского понятия психического; единственное "свойство" психического, с признанием которого -связан материалистический монизм, состоит в том, что оно (психическое) есть "функция мозга, отражение объективной реальности внешнего мира" [2, 78]. Философское понятие психического - это та основа, опираясь на которую научно-психологическое исследование природы психического "может идти глубже...".

Исходя из ленинского учения о диалектической связи между философскими и естественнонаучными понятиями, нетрудно понять ошибочность подхода, согласно которому проблема "бессознательного психического" требует лишь теоретического рассмотрения понятий, а не анализа данных психологического научного исследования (Гейгер и др.).

Говоря о путях и методах изучения проблемы бессознательного, следует прежде всего помнить, что психологическое содержание понятия "бессознательное" должно разрабатываться в науке "на основе обычных методов научного исследования" [10, 178]. Общей базой для любой дискуссии вокруг толкования бессознательного в психологии могут служить лишь результаты научного изучения природы психического. При научном исследовании психического единственным постулатом остается признание существования объективной реальности независимо от познающего субъекта [7, 49]. Толкование психического в марксистской материалистической философии не подразумевает ничего, ?что указывало бы на незаконность исследования психологического содержания понятия бессознательного в пределах "относительности противоположения материи и сознания" [2, 135], а это является основой признания правомерности научного поиска в области психологии.

3. Но возможно, в свете методологических принципов марксистской материалистической психологии научное понятие бессознательного может иметь лишь физиологическое содержание, тогда как психологическому содержанию этого понятия нет места в научной психологии, построенной на принципах марксистско-ленинской методологии?

Как правильно указывает С. Л. Рубинштейн, материалистическое учение, согласно которому психическое есть функция мозга, не может означать и не означает "что оно (психическое. - А. П.) является всецело изнутри детерминированным отправлением мозга, его клеточной структуры". "Представление о психическом, как об отправлении мозга... ведет к физиологическому идеализму... Мозг только орган психической деятельности, а не ее источник". "Отправная же точка для преодоления субъективистического понимания психической деятельности заключается в признании того..., что внешний мир изначально участвует в детерминации психических явлений" [9, 5-9]. "Правильно поставленный вопрос о связи психических явлений с мозгом, - пишет С. Л. Рубинштейн, - неизбежно переходит в вопрос о зависимости психических явлений от взаимодействия человека с миром, от его жизни" [9, 30]. Ясно, что взаимодействие человека с миром не может быть исчерпывающе познанным посредством категорий лишь физиологического содержания.

Ошибочной является также и попытка определения понятия бессознательного в плане какой-то "психофизически нейтральной реальности", мыслимой как нечто, стоящее якобы выше противоположностей психического и физического.

У В. И. Ленина ясно показана ошибочность, "основная неправильность" представления махистов о "нейтральности" элементов опыта по отношению к "физическому" и "психическому" [2, 46]. В. И. Ленин писал: "ссылка на "третье" есть простой выверт... Этим вывертом Авенариус заметал следы, на деле объявляя Я первичным, а природу вторичным" [2, 134]. Кроме двух, прямо противоположных, способов устранения "дуализма духа и тела" - "материалистического устранения" (т. е. материалистического монизма) и "идеалистического устранения" (т. е. идеалистического монизма), как писал В. И. Ленин, "не может быть никакого третьего способа, если не считать эклектицизма, т. е. бестолкового перепутывания материализма и идеализма" [2, 78].

Рассмотрим попытки определения бессознательного в плане его отношения к содержанию сознательных переживаний.

4. Как пишет Д. Н. Узнадзе, "наши представления и мысли, наши чувства и эмоции, наши акты волевых решений (Представляют собой содержание нашей сознательной психической жизни, и когда эти психические (процессы начинают проявляться и действовать, они с необходимостью сопровождаются сознанием. Поэтому сознавать - это значит представлять и мыслить, переживать эмоционально и совершать волевые акты. Иного содержания, кроме этого, сознание не имеет вовсе" [10, 41].

Итак, определять психологическое содержание бессознательного как неосознаваемые переживания значит впадать в логическую ошибку (Contradictio in adjecto).

5. Введение в психологию понятия отражения положило начало развитию нового направления исследования природы неосознаваемой психической деятельности. "Психическое, изначалыность которого постулировалась идеализмом, превращается в проблему научного исследования" [7, 49].

В буржуазной психологии, исходящей из постулата изначальноети психического, догматически допускалось, что психика, "проявляющаяся в акте познания, чувства и воли, является первичной данностью, и поэтому сводить ее к более ранним ступеням развития вряд ли могло кому-нибудь прийти в голову" [10, 8]. Поэтому, писал Д. Н. Узнадзе, "вопрос о том, какие же ступени предшествуют возникновению психики как сознательного процесса, как готовится возникновение этого процесса и переход его в активное состояние... в буржуазной науке до настоящего времени остается без должного внимания" [10, 7]. В результате этого в буржуазной психологии бессознательное психическое рассматривается как чисто негативное понятие; оно не получило положительной характеристики, т. е. характеристики, которая определялась бы его положительным значением. В этом отношении особый интерес представляет теория Фрейда о бессознательном.

Ф. В. Бассин, говоря о том, что Фрейд не смог определить положительного значения участвующих в формировании поведения сложных форм неосознаваемого психического отражения, совершенно правильно констатирует: "Д. Н. Узнадзе был, по-видимому, одним из первых, кто отметил и понял принципиальное значение следующей характернейшей черты фрейдизма. Теория психоанализа представляет опосредующий механизм "бессознательного", так, как его и можно только представлять, не разработав предварительно никакой психологической теории этого механизма, т. е. как наши обычные мысли, эмоции, аффекты, стремления, только лишенные качества осознаваемости; как привычные для нас переживания, лишь ушедшие в какую-то, специально постулируемую фрейдизмом, сферу, содержание которой сознанию недоступно. "Бессознательное" Фрейда - это, таким образом, совокупность психических процессов, своеобразие которых определяется лишь негативно - тем, что они неосознаваемы (их положительная характеристика почти полностью исчерпывается указанием на их тенденцию выражаться поеимущественно символически)" [4, 462].

Характеристика бессознательного как сферы неосознаваемых переживаний не дает положительного определения этого самого бессознательного (отсюда "бессознательное" Фрейда по своей внутренней природе и структуре тождественно с сознательными процессами).

6. К совершенно новому пути решения проблемы содержания бессознательного приводит анализ принципа развития теории отражения. Исходя из этого принципа, проблему психологического содержания бессознательного следует решать в плане исследования природы, специфики и формы отражения объективной реальности, которую представляет собой бессознательное психическое.

Исходя из принципа активности отражения, вопрос о положительном определении содержания понятия "бессознательное" в психологии неизбежно переходит в вопрос о природе зависимости психических явлений от взаимодействия человека с миром, от его бытия. Взаимодействие человека с миром, его жизнь, практику следует рассматривать как реальную основу, в рамках которой раскрывается неосознаваемая психическая деятельность как деятельность, осуществляющая отражение мира и управляющая действиями людей [9, 30]. Это значит, что положительное содержание неосознаваемых форм психического отражения должно быть определено, по выражению А. Н. Леонтьева, "в не отторжим ости от порождающих эту форму психического отражения и им опосредуемых моментов человеческой деятельности" [7]. Таким образом, понятие неосознаваемых форм психической деятельности не может быть определено в отрыве от общепсихологической теории деятельности. Задача положительной характеристики особенностей "бессознательного" сводится к исследованию участия в формировании человеческой деятельности, наряду с сознательными, и неосознаваемых форм психического отражения.

В изучении неосознаваемой формы психической деятельности в "неотторжимости от порождающих эту форму психического отражения и им опосредуемых моментов человеческой деятельности" особое место, в силу их принципиального значения, занимают высказывания классиков марксизма относительно того, что факт реализации человеческой активности посредством осознания еще не свидетельствует о ее зависимости исключительно от сознания.

Ф. Энгельс в письме к Мерингу писал:

"Кроме этого, упущен еще только один момент, который, правда, и в работах Маркса и моих, как правило, недостаточно подчеркивался..., а именно: главный упор мы делали сначала на выведении идеологических представлений и обусловленных ими действий из экономических фактов, лежащих в их основе. При этом из-за содержания мы тогда пренебрегали вопросом о форме: какими путями идет образование этих представлений..." [1. 82].

Рассматривая этот психологически ориентированный относительно формы образования и содержаний сознания вопрос, Энгельс констатирует, что этот процесс происходит в таких условиях, когда "истинные движущие силы, которые побуждают его (мыслящее существо. - А. П.) к деятельности, остаются ему неизвестными... (неосознанными.- А. П.)... Он создает себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идет о мыслительном процессе, он и выводит как содержание, так и форму из чистого мышления. Он имеет дело исключительно с материалом мыслительным; без дальнейших околичностей он считает, что этот материал порожден мышлением, и вообще не занимается исследованием никакого другого, более отдаленного и от мышления независимого источника. Такой подход к делу кажется ему само собой разумеющимся, так как для него всякое действие кажется основанным в последнем счете на мышлении, потому что совершается при посредстве (мышления" [1, 82].

Таким образом, Энгельс констатирует факт "мыслительного (т. е. сознательного. - А. П.) процесса", действительные движущие мотивы которого остаются для самого человека неизвестными, неосознанными. В трудах классиков марксизма приводится множество наблюдений, разными путями приводящих их к одному и тому же факту участия в формировании доведения, наряду с осознаваемыми формами, и неосознанных форм психического отражения. К примеру, приведем факт "товарного фетишизма". В условиях товарного производства, основой которого является частная собственность на средства производства, общественные отношения товаропроизводителей без того, чтобы этот факт в какой-нибудь степени ими осознавался, принимают форму отношений между вещами (явление, названное К. Марксом "товарным фетишизмом"). При культе золота, господствующем в капиталистическом обществе, мы имеем дело с фактом неосознанного отражения в головах людей власти над ними общественной стихии как сверхъестественного свойства вещей.

Тот же факт участия неосознанных форм психического отражения в формировании поведения констатируется, когда К. Маркс характеризует личность как персонифицированное выражение социально значимых черт: личностные черты капиталиста он описывает как персонификацию капитала; личностные черты земельного собственника - как персонификацию одного из существенных условий капитала, или когда он отмечает, что торговец минералами не видит их красоты.

Таким образом, классики марксизма, разносторонне изучив процесс формирования у людей их "принципов, идей... и т. д." как отражения бытия, реальной деятельности человека, показали, что сознание не следует понимать как неизбежную форму существования психического и, тем более, не следует отождествлять природу психического отражения с сознательным процессом познания.

В советской психологии, естественно, возникла настоятельная необходимость освободиться от отождествления психического и сознательного и признать, что "сознательными переживаниями не исчерпывается все, что свойственно человеку, не считая его физического организма". "Кроме сознательных процессов, в нем совершается еще нечто, что само не является содержанием сознания, но определяет его в значительной степени, лежит, так сказать, в основе этих сознательных процессов" [10, 41].

Таким образом, вопрос о том, какими путями идет образование в сознании индивидов "собственных принципов, идей, категорий" и т. д. сообразно их реальным социальным отношениям, неизбежно переходит в вопрос о природе скрытых от сознания промежуточных звеньев между различного рода объективными воздействиями и последующим выражением эффектов этих воздействий в сознании и поведении людей.

7. Вышеприведенные соображения (Классиков марксизма относительно "скрытых от сознания связей" подсказывают и методологический принцип подхода к анализу человеческого поведения. Становится очевидной ошибочность т. н. "постулата неопосредственности", лежащего в основе господствующей в традиционной психологии двухчленной схемы анализа поведения, согласно которой внешние воздействия на субъект и вызываемые данными воздействиями явления сознания и поведения находятся в непосредственной связи (схема: стимул - реакция).

Если исходить из диалектико-материалистического принципа детерминизма ("внешние причины действуют через внутренние условия" - С. Л. Рубинштейн), то становится бесспорной правомерность "постулата опосредованности" (Д. Н. Узнадзе). Этот постулат лежит в основе трехчленной схемы анализа, включающей "промежуточную переменную", опосредующую связь между объективными воздействиями к вызываемыми этими воздействиями эффектами в сознании и поведении людей.

8. В исследованиях грузинских психологов в качестве такого рода промежуточной переменной, т. е. таких "скрытых от сознания связей", выступает установка.

В понятии установки обобщен ряд существенных выводных особенностей психической организации, регуляции деятельности индивида как определенным образом организованной системы.

В каждый дискретный момент деятельности процессы восприятия, памяти, воображения, решения задачи и т. д. выступают как процессы, протекающие в определенной форме психической организации индивида.

В психической организации переживаний и действий, имеющих место при осуществлении деятельности, проявляется весьма значительный факт: единство и целостность повеления, т. е. "структурная устойчивость и внутренняя связанная последовательность поведения и опыта индивида" (Г. Олнорт). В этом выражается относительная константность, независимость поведения и опыта индивида от случайных, частных ситуаций. Целостность поведения и опыта индивида выступает не как "пустая целостность", а как направленность, целенаправленность (в широком пониманий) переживаний и действий, проявляющихся при осуществлении деятельности.

Установка-модус субъекта в каждый дискретный момент его деятельности (Д. Н. Узнадзе), это состояние, которое придает деятельности субъекта определенную направленность, вносит в эту деятельность специфическую настроенность действовать именно таким, а не каким-либо иным образом.

В условиях постоянного изменения ситуации факт относительной устойчивости (психической организации поведения и опыта индивида свидетельствует о возникновении в результате индивидуального опыта определенных установок (диспозиций).

Экспериментальные исследования по определению роли установки, которую она играет в возникновении, развитии и угасании иллюзии восприятия и других аналогичных психических процессов, показали, что индивид постольку является субъектом деятельности, поскольку он организует свои "сущностные силы" (К. Маркс) не в самый момент деятельности а предуготовлен к ней и направлен, так сказать, в определенную сторону и на определенную активность; деятельность начинается не на "пустом месте", а на базе некоторой преориентации (установки) индивида. Тем самым установка, как готовность индивида к определенной форме реагирования, выступает в качестве "промежуточной переменной" (расположенной между стимулом и реакцией), "внутренней организации", "внутренней среды " индивида.

Пренебрегая знанием этого первичного целостного состояния индивида, невозможно ни описать, ни объяснить, ни, тем более, изменить деятельность.

Таким образом, психическая регуляция деятельности при взаимодействии "индивид-среда" осуществляется не по "парциальному принципу" - "стимул-реакция". Реакция, ответ наступает в результате преломления внешнего воздействия через всю систему индивидуальной психической организации - систему-индивид (Характеризуя отдельные психические процессы как "органы индивидуальности", Маркс тем самым прямо указывает на то, что индивидуальность является единством, не сводимым к простому конгломерату "физических и духовных способностей" (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, 1929, стр. 625)) (т. е. установку); иначе говоря, ответ опосредован целостным состоянием, установкой индивида как определенным образам организованной системы [3, 252].

Понятие установки как "модуса целостного состояния индивида в каждый дискретный .момент его деятельности", на |базе которого возникает деятельность с определенной направленностью, находится в прямой связи с комплексом представлений, которым заменяется в узнадзевекой теории установки "постулат непосредственности" и концепция мозаики психических функций, изолированных от внутренней динамической живой системы целостного индивида.

Фундаментальное значение для решения вопроса о психологическом содержании бессознательного имеет то обстоятельство, что системность индивидуальной психической организации, системность деятельности ("система-индивид", модус целостного состояния субъекта в каждый дискретный момент его деятельности") не является фактом непосредственного переживания субъекта.

Само собой разумеется, что целостное состояние "не отражается в сознании субъекта в виде его отдельных самостоятельных переживаний" (Д. Н. Узнадзе). "Поэтому, - писал Д. Н. Узнадзе, - если что у нас и протекает действительно бессознательно, так это, в первую очередь, конечно, наша установка", состояние субъекта в целом, которое не может быть "отдельным актом сознания" [10, 178]. А. Н. Леонтьев отмечает: "Неосознаваемое и сознаваемое не противостоят друг другу; это лишь разные уровни психического отражения, находящиеся в строгой соотнесенности с тем местом, которое занимает отражаемое в структуре деятельности" (см. "Вопросы философии", № 5, 1974, стр. 69). Активность установки, как системной особенности деятельности, не достигает уровня сознания. Вследствие этого системный анализ деятельности, пользуясь выражением А. Н. Леонтьева, оказался также по-уровневым анализом, выявившим, что "помимо сознательных психических процессов, существуют в известном смысле "внесознательные". Однако это не мешает им играть очень существенную роль" [10, 40].

Исследования по психологии установки свидетельствуют о том, что, кроме обычных психических фактов, отдельных сознательных переживаний, существует специфическая сфера психического, сфера установки - "модуса целостного состояния субъекта" (Д. Н. Узнадзе), индивида как определенным образом организованной системы, на базе которой возникает деятельность с определенной направленностью. Установка, согласно учению Д. Н. Узнадзе, является закономерным компонентом деятельности именно как неосознаваемое системное качество. Установка - это активное состояние субъекта деятельности, не принимающее формы, характерной для содержания сознания (Нельзя согласиться с той точкой зрения, что установка выступает как в форме бессознательного, так и в форме данных сознания (как, скажем, направленность субъекта на выполнение определенной задачи). Допустив (в таком понимании) двойственную природу установки, мы вынуждены будем вернуться к отклоненной нами концепции, согласно которой сознательные и бессознательные процессы, будучи по существу одинаковыми, различаются лишь тем, что первый из них сопровождается сознанием, в то время как второй такого сопровождения не имеет. Развитие концепции, приводящей к отказу от основного положения теории установки о том, что латентные для сознания психические процессы и состояния принимают специфическую для них форму существования, отличную от форм содержания сознания, означает фактически "движение от Фрейда не вперед, а вспять").

9. В буржуазной психологии направленность как функция установки толкуется субъективистски: будто бы эта направленность вносит в переживания и действия индивида "субъективную основу".

В исследованиях грузинских психологов установка, на базе которой возникает деятельность с конкретной направленностью, была выявлена как фактор целесообразной деятельности, как психологическое содержание взаимодействия между конкретной потребностью и ситуацией ее удовлетворения (Д. Н. Узнадзе) - этими двумя детерминантами поведения (именно это и определяет удобство использования установки как объяснительного понятия).

При наличии потребности и ситуации ее удовлетворения происходит "опредмечивание потребности" (А. Н. Леонтьев); в субъекте возникает "специфическое состояние направленности к совершению акта, могущего удовлетворить конкретную потребность в условиях конкретной ситуации" (Д. Н. Узнадзе).

А. Н. Леонтьев считает, что "бытие - это реальная деятельность человека", "взятая не только объективно, но и субъективно, т. е. со стороны мотивации" [8, 36].

Грузинскими психологами установка как отражение бытия, т. е. реальной деятельности, изучалась в различных аспектах. Остановимся на некоторых их результатах.

Так, Д. И. Рамишвили на основе своего исследования о повседневных понятиях доказала, что в речевой деятельности слово (например, "трава"), как правило, употребляется по отношению к определенному предмету. Однако знание тех общих признаков, на основе которых осуществляется выделение данного явления (травы) данным словом, не всегда представлено в сознании. Например, испытуемые отвечают, что фиалка - не трава, потому что она цветок, и те же испытуемые говорят, что клевер, как и всякая другая трава, имеет цветок. Установка закрепляет в плане человеческой деятельности, практического контакта с предметами раскрываемые общие объективные отношения, в данном случае, например, тразы как растения, используемого в качестве зеленой массы, и тем самым обусловливает определенное употребление слова, выделение этим словом того или иного конкретного явления при совершенно сознательном процессе речевой деятельности (Д. И. Рамишвили).

Эти и аналогичные им факты свидетельствуют о правильности выдвинутого А. Н. Леонтьевым положения о том, что "осуществленная деятельность богаче, истиннее, чем предваряющее ее сознание. При этом для сознания субъекта вклады, которые вносятся его деятельностью, остаются скрытыми" [7, 22].

Концепция установки грузинской школы психологов тем и обогащает анализ поведения, что установка, как некое переменное, "промежуточное", трактуется именно в значении "для сознания скрытого" специфического уровня отражения бытия, т. е. реальной деятельности. Но это вовсе не значит, что концепция установки приводит к "недооценке активной роли сознания". Понятие установки является релевантным и по отношению к понятиям "образующим сознание", в отношении функции, которую каждое из них выполняет в процессах "презентирования субъекту картины мира" [7, 22].

Согласно результатам исследований, проведенных в Институте психологии АН Груз. ССР, существенной предпосылкой "презектирова-ния" объекта сознания следует считать акт объективации, т. е. "акт, дающий нам возможность выделить предмет сознания как нечто-данное, как некий объект" (Д. Н. Узнадзе). Особо слеаует выделить психическую активность, которая представляет собой надстройку над полученным Е результате объективации фактом.

Зависимость акта объективации от установки ясно показана в опытах Н. Л. Элиава. В одном из вариантов опыта испытуемым читался определенный рассказ, и у них фиксировалась установка на его продолжение; на деле же им предлагали затем фрагмент совершенно другого рассказа. Испытуемые объективировали содержание вставленного фрагмента посредством отношений, выступающих на основе выработанной установки как "модуса целостного состояния индивида в каждый дискретный момент его деятельности", в результате чего они доходили иногда до явных несуразностей в осознавании ("презентификации") вставленного текста. Под влиянием установки они пытались выявить и объективировать то содержание, которое не соответствовало системе отношений вставленного фрагмента.

В этой связи весьма важны также результаты исследования процесса мышления. А. В. Брушлинским было показано, как различие между требованием задачи и искомым выявляет особое качество мыслительного процесса - превращение объективного требования задачи в то, что оно означает для данного индивида [6, 125].

В свете теории установки Д. Н. Узнадзе акт объективации связан с задержкой реализации установки, вызванной неадекватностью фиксированной и актуализированной установки индивида по отношению к изменившейся ситуации деятельности. Возникновение плана сознательной активности обусловлено особенностями действия актуализированных установок, а результаты активности, осуществленной в плане объективации, в свою очередь, ложатся в основу смены актуализированной установки установкой, соответствующей изменениям в объективных условиях деятельности. Так представляется в свете взаимоотношения двух планов деятельности (плана установки и плана о ъективации) синергия неосознаваемых и осознанных форм психического отражения в зависимости от уровня отношений, складывающихся между индивидом и средой.

Пользуясь выражением Ф. В. Бассина, функцией установки является не только создание потенциального предрасположения к еще не наступившей активности, но и актуальное управление уже реализующейся активностью. Эта особенность установки была раскрыта в отношениях, существующих между объективацией и надстраиваемой над ней психической активностью теоретического плана, с одной стороны, и действием установки - с другой. Установка как направляющая психические процессы "промежуточная переменная" со своей стороны постоянно "коррегируется на основе той информации, которая поступает в порядке обратной связи в результате сознательной активности, развернутой в плане объективации" [5, 25].

Итак, теория установки занимает позицию, предельно далекую от концепции, пытающейся утвердить в человеческой деятельности гегемонию областей, в которые сознание не проникает.

10. Как уже было отмечено, установка не принимает форм, характерных для содержаний сознания как системная особенность; ее нельзя непосредственно обнаружить как факт сознательного переживания. Но это вовсе не значит, что установка - трансфеноменальная структура, относительно которой субъект не может иметь знания. Установка как "промежуточная переменная" проявляется в феноменальных процессах, в ориентированной активной динамической организации процессов переживаний и действий, имеющих место при осуществлении деятельности.

По отношению к проблеме природы такой "промежуточной переменной", "скрытых от сознания опосредующих связей" релевантными могут быть т. н. "гипотетические конструкты", аналогичные разрабатываемым в других науках (физиологии, механике и т. д.) относительно выводных сущностей, не выступающих в виде непосредственных переживаний сознания.

Вопрос о сознании, как направленности, как отношении совершенно закономерно ставить в виде вопроса о зависимости от установки того, что осознается.

"Для того, чтобы сознание начало работать в каком-нибудь определенном направлении, предварительно необходимо, чтобы была налицо активность установки, которая, собственно, в каждом отдельном случае и определяет это направление" [10. 41].

Из всего вышесказанного совершенно ясно, что концепция установки вовсе не приводит к недооценке активной роли сознания. К. А. Абульханова правильно отмечает, что концепция установки разрешила "мнимую альтернативу предшествования сознания деятельности или деятельности сознанию". "Д. Н. Узнадзе, выделив специфику психического и сознания по отношению к деятельности, поставил проблему сознания и деятельности в более общем виде - как проблему субъекта и его соотношения с действительностью, в плане константных и изменчивых, стереотипных и нестереотипных способов соотношения субъекта с действительностью" [3, 241-242].

Установка (направленность субъекта, не принимающая форм, характерных для содержания сознания) относится к сфере психического, ибо она как "промежуточная переменная", с одной стороны, является отражением объективной ситуации поведения, а с другой стороны, определяет направленность процессов сознания и деятельности. Ясно, что эта промежуточная переменная, как содержательная категория, не может быть исчерпана физиологической характеристикой процесса.

Итак, исследования по психологии установки позволяют определить положительное психологическое содержание понятия "бессознательного", которое до этого рассматривалось в психологии как понятие чисто негативное.

Литература

1. Маркс К., ЭНГЕЛЬС Ф.; Соч., т. 39, 1966.

2. Ленин В. И., Соч., т. 14, 4-е издание.

3. Абульханова К. А., О субъекте психической деятельности, М., 1973.

4. Бассин Ф. В., Сознание и бессознательное. Сб.: Философские вопросы физиологи" высшей нервной деятельности и психологии, М.. 1962.

5. Бассин Ф. В., Вступительное слово на симпозиуме (№ 14) по установке на 18 Международн. псих, конгрессе, М., 1966.

6. Брушлинский А. В., Психология мышления и кибернетика, М., 1970.

7. Леонтьев А. Н., Сознание. Деятельность. Личность, М., 1975.

8. Леонтьев А. Н., Некоторые психологические вопросы воздействия на личность. Проблемы научного коммунизма, выл. 2, М., 1968.

9. Рубинштейн С. Л., Бытие и сознание, М., 1957.

10. Узнадзе Д. Н., Экспериментальные основы психологии установки, Тб., 1961.