29. 3. Фрейд и К. Юнг: попытки психоаналитического решения проблемы бессознательного. В. М. Лейбин (S. Freud and К. Jung: Attempts at a Psychoanalytical Solution of the problem of the Unconscious. V. M. Leibin)

29. 3. Фрейд и К. Юнг: попытки психоаналитического решения проблемы бессознательного. В. М. Лейбин

Институт научн. информ. по общественным наукам АН СССР, Москва

Дофрейдовская психология в качестве объекта исследования имела, как правило, нормального, физически и психически здорового человека и исследовала феномен сознания. Анализ бессознательного психического ограничивался или областью философских рассуждений о неправомерности сведения психики человека только к сознанию, или сферой физиологического исследования бессознательных двигательных актов индивида. Неврологические учения, появившиеся во второй половине XIX в., заставили по-новому взглянуть на человека: он уже не представлялся целостным существом, разумно функционирующим в рамках существующих социальных и культурных структур. Скорее наоборот, многие теоретики были вынуждены констатировать несогласованность и разорванность между индивидуально-личностным и общественным, фиксируя болезненные симптомы раздвоенности сознания личности, расщепленность самосознания человека и патологические отклонения от традиционно признанных норм разума и рационального бытия.

Патология и норма, болезнь и здоровье, иррациональное и рациональное поведение индивида предстали в совершенно новом виде, требуя от ученых не только фиксации внешне проявляющихся различий, но и исследования внутрипсихических характеристик деятельного функционирования личности. Объектом исследования становится как здоровье, так и болезнь человека, обусловленная нарушениями, возникающими в результате обострения конфликтных ситуаций и драм, разыгрывающихся в сознании индивида. В сферу анализа расщепленности сознания начинают вовлекаться самые разнообразные компоненты, связанные со скрытыми мотивами поведения человека в конкретных ситуациях. Это поставило многих ученых перед необходимостью изучения глубинных структур личности, поскольку при анализе и оценке человеческой деятельности исследователь постоянно сталкивался с такими поведенческими характеристиками, которые выходили за пределы сознательного и рационального в человеке.

1. Одним из тех, кто при изучении характера и причин возникновения неврозов оказался перед необходимостью исследования природы психического, внутреннего мира "Я" и тех структур, которые не вписывались в собственно "сознательное" в человеке, был Зигмунд Фрейд (1856-1939). На первых же этапах теоретической и практической работы для него стало очевидным, что отождествление психического с сознательным, имевшее место в исследованиях психологов, физиологов л философов XIX столетия, оказывается бесплодным и нецелесообразным, поскольку при этом становится невозможным непротиворечивое объяснение непрерывности развертывания психических процессов. В поведении и переживаниях человека есть немало такого, что невозможно объяснить ссылками только на сознательные акты человеческой психики. Научная интерпретация психической жизни требует допущения таких психических актов, которые наряду с сознательными составляют важное содержание психики. Поэтому, согласно Фрейду, исследователь вправе не только допустить существование психического бессознательного (в качестве рабочей гипотезы для дальнейших теоретических построений), но и работать, опираясь на это допущение.

Фрейдовское допущение наличия бессознательной душевной деятельности - это, по существу, продолжение коррективы, внесенной в своз время Кантом в понимание природы восприятий. Подобно тому, как Кант подчеркивал важность понимания субъективной условности человеческого восприятия и нетождественности восприятия с неподдающимся познанию воспринимаемым, так и Фрейд акцентировал внимание на неправомерности отождествления осознаваемых восприятий с бессознательными психическими процессами. У основателя психоанализа не оставалось другого выхода, как объявить душевные процессы бессознательными, а восприятие их сознанием сравнить с восприятием органами чувств объектов внешнего мира. Отсюда - основное утверждение ортодоксального психоанализа, что все душевные процессы по существу бессознательны, а сознательные - это лишь отдельные эпизоды в душевной деятельности человека [2, 28; 3, 78].

В делении психики на сознательное и бессознательное Фрейд не является первооткрывателем, на что, кстати говоря, он и сам не претендовал. Указывая на необходимость допущения существования бессознательного психического, Фрейд неоднократно отмечал, что упоминание о бессознательном содержится в высказываниях поэтов и философов, которые понимали всю важность этого феномена для раскрытия внутренней жизни человека. Однако фрейдовское понимание бессознательного отлично от тех его трактовок, которые имели место в различных философских системах прошлого. Фрейда в первую очередь интересует конкретное содержание бессознательного, тот скрытый смысл, который стоит за этим понятием. Он пытается постичь существо бессознательных процессов и с этой целью само бессознательное психическое подвергает аналитическому расчленению, посредством чего удается выявить двойственный смысл данного понятия. С одной стороны, согласно Фрейду, существует скрытое бессознательное: сознательное представление о чем-то может в последующий момент перестать быть таковым, но затем, при определенных условиях, способно снова стать сознательным. С другой стороны, имеется вытесненное бессознательное: некоторые представления не могут стать сами по себе сознательными потому, что им противодействует какая-то сила, и устранение этой противодействующей силы возможно лишь на основе специальной психоаналитической процедуры. Первый вид бессознательного Фрейд называет предсозкательным, чтобы тем самым отличить его от вытесненного бессознательного, или собственно бессознательного психического, с которым, как правило, и имеет дело психоанализ.

Рассматривая протекание психических актов в системе сознания и бессознательного, Фрейд основное внимание уделял исследованию сферы бессознательного. Подобно мыслителям прошлого, он также поднимал вопрос о том, каким образом человек может судить о своих бессознательных представлениях. Если последние не являются предметом сознания, если они не осознаются человеком, то можно ли вообще говорить о наличии в психике бессознательных представлений? Многие философы XVIII и XIX столетий давали отрицательный ответ на этот вопрос, считая, что сознание дает возможность различать целый ряд оттенков ясности человеческих представлений и, следовательно, можно говорить лишь о слабооеознаваеатых, но не бессознательных представлениях. Фрейд не соглашается с подобной точкой зрения: при таком, подведении неясных, слабоосознаваемых представлений под понятием "бессознательного", считает он, утрачивается единственно возможная и непосредственная достоверность, существующая в области психического. Идея тождества психического и сознательного закрывает доступ к исследованию реально протекающих психических процессов, наличие которых совершенно не зависит от того, осознает ли их человек или нет. Поэтому Фрейд решительно кладет в основу своих теоретических представлений понятие о бессознательной душевной деятельности человека, стремясь раскрыть законы функционирования бессознательного, которые во многих отношениях, как полагает он, отличаются от законов, определяющих деятельность сознания.

На основании своих клинических наблюдений Фрейд пришел к выводу, что характерная особенность психики невротика заключается в том, что она вся находится во власти бессознательных представлений. Это положение было затем перенесено им и на психически здорового человека.

Согласно теории Фрейда, бессознательное составляет регулярную и неизбежную фазу в протекании процессов, лежащих в основе психической деятельности каждого человека: любой психический акт начинается как бессознательный и только в дальнейшем своем развитии он может проникнуть в сознание, но может так и остаться бессознательным, если на пути к сознанию встречает непреодолимую для себя преграду. Фрейдовское допущение бессознательного психического, таким образом, не ограничивалось только констатацией самого факта существования в психике человека бессознательных представлений. Усилия Фрейда были направлены на то, чтобы попытаться объяснить механизм перехода психических актов из сферы бессознательного в систему сознания.

Бессознательное, согласно Фрейду, человек может узнать путем превращения его в сознательное. Но каким образом это возможно и что значит сделать нечто сознательным? Можно допустить, что внутрипси-хические бессознательные акты доходят до поверхности сознания или, наоборот, сознание проникает в сферу бессознательного, "улавливает" и распознает бессознательные процессы, акты и представления. Однако обе эти возможности, по Фрейду, одинаково неприемлемы. Как же выйти из данного тупика? И здесь Фрейд приходит к решению, о котором в свое время говорил еще Гегель, высказывая остроумную мысль: ответ на вопрос, который философия оставляет без ответа, заключается в том, что данный вопрос должен быть иначе сформулирован. Не ссылаясь на Гегеля, Фрейд именно так и поступает: вопрос, "каким образом что-либо становится сознательным?", он замещает другим: "каким образом что-нибудь становится предсознательным?" Ответ звучит так: нечто может стать предсознательным посредством соединения его с соответствующими словесными представлениями, которые являются следами воспоминаний, некогда воспринятых сознанием, но забытых за давностью времени. Отсюда - "сознательным может стать лишь то, что некогда уже было сознательным восприятием" [7, 16].

Эти рассуждения Фрейда поразительно напоминают мысли Платона о знании как процессе припоминания чего-то такого, что уже раньше имелось в душе человека. Платоновское учение о познании строилось на той предпосылке, что в душе человека заранее заложено смутное знание, которое нужно только припомнить, сделав его объектом своего сознания. Аналогичное допущение кладет в основу психоаналитической теории познания и Фрейд. Разница состоит лишь в том, что Платон исходил из предпосылки существования объективной мировой души, вещный мир которого в идеальных образах отражен в человеческой душе, в то время как Фрейд говорит о предметных бессознательных представлениях, содержащихся в психике самого человека. По убеждению Фрейда, сознательные и бессознательные представления не являются "записями" одного и того же содержания в различных психических системах: сознательное представление включает в себя представление предметное, оформленное в словесное, а бессознательное состоит из одного лишь предметного представления. Процесс узнавания бессознательного в данном случае происходит тогда, когда имеющееся предметное представление облекается в словесное. Отсюда - важное значение, которое Фрейд придавал роли языка, лингвистических построений в раскрытии болезненных симптомов раздвоенности сознания. Далеко не случайно, что метод "свободных ассоциаций", используемый при лечении невротиков, основывается на смысловых значениях непроизвольно вырвавшегося слова, высказывания, за которыми стоит предметное содержание бессознательного психического.

Новой постановкой вопроса, "каким образом нечто становится предсознательным?" Фрейду удалось частично разрешить проблему соотношения предметных и словесных представлений, оформляющихся на уровне бессознательной и сознательной психических систем. В специальных работах, посвященных рассмотрению описок, обмолвок, ошибок, забывания имен, мотивов поведения и случайных действий, а также шуток, каламбуров, анекдотов, юмористических рассказов, основатель психоанализа пытался раскрыть динамику соединения бессознательных представлений с языковыми образованиями [6; 4]. На уровне предсоз-нательной системы он действительно обнаружил некоторые смысловые значения бессознательных представлений благодаря анализу тех словесных выражений, которые удалось зафиксировать в живой речи человека, являющегося объектом психоаналитического исследования. Но выявление этих смысловых значений и расшифровка "следов" бессознательного в системе предсознания еще не решали вопроса о возможности осознания бессознательного.

Прежде всего исследователь сталкивался с проблемой постижения того скрытого смысла действительного содержания бессознательных представлений, который, хотя и приоткрывался аналитическим расчленением языковой ситуации, но, тем не менее, не выявлялся до конца, так как за словесными представлениями человека стоял собственный "язык" бессознательного. Психоаналитик должен был не только распознать смысловое содержание, стоящее за языком человека, но и перевести на доступный человеческий язык тот символический "язык" бессознательного, который скрыт как от наблюдаемого, так и от самого наблюдателя. Здесь-то и возникает трудность, обусловленная тем, что если интерпретация словесных представлений человека допускает самое произвольное толкование со стороны психоаналитика, поскольку языковая ситуация вплетается в контекст субъективного мышления исследователя, то еще большая произвольность может быть допущена при истолковании символического "языка" бессознательного.

Фрейд попытался разрешить это затруднение путем однозначной интерпретации "языка" бессознательного: за словесной формой он всюду усматривал сексуальные символы, маскирующие истинный смысл бессознательных представлений человека. Однако это мало что меняло во фрейдовской картине узнавания бессознательного, происходящего в системе предсознательного, где предметное представление, как полагает основатель психоанализа, встречается со словесным. Во-первых, фиксируемая связь предметных представлений со словесными еще не совпадает с процессом осознания бессознательного, а создает лишь возможность, предпосылку для него. Во-вторых, у Фрейда речь идет об осознании одного вида бессознательного или, по его терминологии, предсознательного, но ничего не говорится о вытесненном бессознательном.

Что касается первой части изложенного замечания, то Фрейд сам чувствовал порой необоснованность своих постулатов, изредка ограничиваясь указанием на возможность, но не обязательность осознания бессознательного при встрече предметного представления со словесным 3, 158]. Второе же замечание вскрывает парадоксальную ситуацию: говоря об осознании предсознательного в теоретическом плане, Фрейд на практике, по сути дела, имел дело не с предсознательным, а с вытесненным бессознательным: терапевтическое лечение методами психоанализа основывалось на переводе именно вытесненного бессознательного в сферу сознания человека. Такое несоответствие в его логически продуманной системе может быть объяснено скорее всего тем, что фрейдовское решение проблемы осознания бессознательного носило незавершенный характер и не было удовлетворительным для него самого. По крайней мере, в споре со сторонниками философии тождества психического с сознательным Фрейд, отстаивая правомерность допущения бессознательного психического, в то же время был вынужден признать, что, хотя психоаналитик может указать на область проявления бессознательных актов, тем не менее, он так же, как и большинство философов, "не может сказать, что такое бессознательное" [5, 15]. Данное признание Фрейда является весьма симптоматичным: оно свидетельствует о том, что, поставив и попытавшись раскрыть проблему бессознательного психического, классический психоанализ оказался не в состоянии научно разрешить ее, дать исчерпывающие ответы на вопросы: "что такое бессознательное?" и "каким образом можно познать бессознательное?".

2. Недостатки и методологическую ограниченность психоаналитического исследования проблемы бессознательного попытался преодолеть швейцарский психиатр Карл Густав Юнг (1875-1961), который выступил со своим собственным учением, получившим название "аналитическая психология". Юнг критически переосмыслил фрейдовские идеи о бессознательном психическом, о соотношении сознательного с бессознательным, о возможности познания бессознательной деятельности человека. Если основателю психоанализа так и не удалось преодолеть разрыв между сознанием и бессознательным, которые выступали у него в качестве самостоятельных сущностей, постоянно конфликтующих между собой, то Юнг, почувствовав ограниченность такого подхода к раскрытию природы бессознательного психического, попытался выйти за рамки одной лишь внутрипсихической проблематики. Это не означало, что швейцарский психиатр отверг фрейдовскую концепцию бессознательного и выдвинул совершенно новые принципы изучения человеческой психики. Наоборот, Юнг отталкивался именно от фрейдовского понимания бессознательного, признавая за бессознательным главенствующую роль в жизнедеятельности человека и считая, что поведение личности предопределяется скорее бессознательными влечениями, чем разумной мотивировкой. Вместе с тем он нашел такой поворот в исследовании этих процессов, который позволил иначе взглянуть на соотношение между сознанием и бессознательным, объективными и субъективными факторами человеческого поведения, а также по-особому подойти к анализу природы бессознательного и возможности его осознания. Это стало возможным после того, как Юнг ввел в свою аналитическую психологию понятие установки и с помощью данного концепта попытался раскрыть то, что не удалось сделать Фрейду.

Понятие установки не было введено в психологию непосредственно Юнгом. В конце XIX столетия этим понятием пользовались немецкие психологи Мюллер, Шуман, Ланге, Эббингауз. В рамках экспериментальной психологии Ланге, а затем Мюллер и Шуман показали, что в процессе многократного повторения одних и тех же действий у человека вырабатывается определенная предрасположенность, готовность к восприятию и реагированию на конкретную внешнюю ситуацию. Эта готовность ж восприятию и реагированию определенным образом рассматривалась ка,к установка индивида по отношению к чему-то. Эббингауз соотнес установку с психологическим состоянием индивида, возникающим в процессе привычного совершения одних и тех же действий. Юнг исходил из эббингаузовского понятия установки, понимая под ней "готовность психики действовать или реагировать в известном направлении" [8, 453]. Это понятие, по мнению швейцарского психиатра, важно -именно в психологии сложных душевных явлений, так как при помощи него можно раскрыть своеобразие психологических состояний человека, на основе которых формируются и срабатывают определенные типы поведения. Иметь установку - значит быть готовым к чему-то определенному, независимо от того, если даже данная определенность является бессознательной. Важно в данном случае то, что у человека уже имеется априорная направленность по отношению к соответствующей определенности. Таким образом, под установкой Юнг понимает готовность психики, состоящую всегда в том, что имеется налицо субъективная предрасположенность к чему-то, определенное сочетание психических факторов или содержаний, благодаря которым устанавливается соответствующий способ восприятия внешней ситуации или образ действия, реагирования на нее.

В свете понятия установки фрейдовская проблема бессознательного воспринимается Юнгом под определенным углом зрения: не отрицая важности и значения бессознательного в психической жизни человека, швейцарский психиатр подвергает критике психоаналитическое представление о сексуальной обусловленности бессознательной человеческой деятельности. Как известно, Фрейд сводил мотивировку любой деятельности человека, в том числе и творческой, к семейным факторам, переживаниям раннего детства, сексуальным компонентам. На материале клинического .изучения шизофрении и разборе некоторых художественных произведений Юнг показывает, что подобный взгляд на бессознательное страдает односторонностью. По его убеждению, дело совсем не з сексуальности, а исключительно в установке, которой подчинена всякая деятельность, в том числе и сексуальная. Отличие аналитической психологии от психоанализа Фрейда заключается в том, что предмет исследования первой выходит за рамки сексуальной проблематики, с которой, как правило, имеет дело психоанализ. Точка зрения Фрейда представляется ценной, считает Юнг, лишь в плане выявления болезненных проявлений психики, но ома совершенно неудовлетворительна в смысле общего подхода к объяснению функционирования человеческой психики в целом. То, что находится по ту сторону деятельности человека, это его установка по отношению к этой деятельности, при помощи которой можно объяснить бессознательные и сознательные акты, лежащие в основе мотивационного поведения индивида. Поэтому в аналитической психологии исследуется прежде всего проблема установ-к и, позволяющая по-иному взглянуть как на объективные и субъективные факторы человеческой деятельности, так и на проблематику бессознательного. Юнгу таким образом удалось зафиксировать слабые в методологическом отношении стороны фрейдовской концепции бессознательного, согласно которой причинная связь внутрипсихических явлений выводилась непосредственно из фактов бессознательного психического, и в результате такой позиции из поля зрения, как правило, выпадала взаимосвязь психических процессов с феноменами объективного внешнего мира.

Говоря об этом, необходимо отметить, что с точки зрения теории установки фрейдовские представления о бессознательном были в дальнейшем подвергнуты всестороннему критическому анализу грузинской" психологической школой Д. Н. Узнадзе, показавшей, что реальная возможность для глубокого осмысления психики человека и действительного раскрытия проблемы бессознательного создается лишь при условии освобождения фрейдовского понятия бессознательного от психического содержания, присущего сознательной жизни, и отыскания для него другого содержания, не оторванного от связи с психикой [см. 8 и 9]. Узнадзе* подчеркивает, что "понятие установки как раз и представляет собой концепт, который больше всего подходит для решения этой задачи" [1, 179] (Присоединяясь к даваемой В. М. Лейбиным критике представлений К. Юнга как идеалистических, необходимо подчеркнуть и крайнюю противоречивость (неоднородность) этих представлений. Развивая концепцию бессознательного, Юнг связывает ее, как известно, с учением об "архетипах", проникнутым глубоким социальным пессимизмом и лишенным строго-научного характера. Идеалистическое же истолкование идеи установки выхолащивает это понятие и заранее исключает для Юнга, как это хорошо показывает В. М. Лейбин, возможность использования тех преимуществ, которые придают идее установки - при ее методологически правильном истолковании - значение одного из центральных концептов современной психологии. - Редколлегия).

Юнг поднял, по сути дела, ту же самую проблему, хотя, конечно, предложенное им решение этой проблемы принципиально отличалось от того, которое было обосновано и осуществлено в работах Д. Н. Узнадзе и его учеников, посвященных исследованию психологии установки.

В контексте настоящей статьи важно подчеркнуть, что Юнг не только почувствовал и осознал узость и односторонность фрейдовского подхода к исследованию бессознательного психического, но и попытался наметить альтернативный путь анализа человеческой психики через призму понятия установки. Другое дело, что его замысел не соответствовал возможностям аналитической психологии: альтернативный путь оказался для Юнга если не тупиком, то во всяком случае и не выходом, так как юнговское понятие установки по своему смыслу и внутреннему содержанию совпадало, по существу, с теоретическими воззрениями Фрейда на субъективную детерминацию человеческой психики.

Установка, по мнению Юнга, всегда имеет определенную направленность, которая (может быть как сознательной, так и бессознательной. Причем совершенно неважно, осознается эта направленность или нет. Выбор действия индивида априорно дан установкой, и поэтому в дальнейшем практическое осуществление направленной деятельности происходит автоматически. Довольно часто у человека наблюдаются одновременно две установки, и именно такая двойственность установки обусловливает возможность возникновения неврозов.

Рассматривая проблему установки, Юнг стремился учесть как субъективные, так и объективные факторы, образующие определенную предрасположенность человека, его готовность к совершению конкретных действий. В его работах можно встретить рассуждения о так называемой общей установке, которая выступает в качестве конечного результата всех факторов, оказывающих существенное влияние на психику индивида. К этим факторам он относит врожденные свойства человека, качества, приобретенные в процессе воспитания, влияния социального окружения и внешней среды, индивидуально-личностные устремления и коллективные убеждения, представления. Все вместе взятое определяет общее значение установки, способной привести к таким изменениям во взаимоотношениях между различными функциями психики, что порой невозможно предусмотреть последствия, вытекающие из сложного переплетения внутренних и внешних факторов, обусловливающих мо-тивационное поведение индивида. Наряду с общей установкой Юнг говорит также о внешней и внутренней установках, или экстравертирован-ной и интровертированной. Это подводит его вплотную к рассмотрению механизмов экстраверсии и интроверсии и классификации психологических типов личности. Характерно, что деление психологических типов на экстравертированный и интровертированный было осуществлено именно на основе понятия установки. Юнг исходил из того, что мотивированное поведение одного человека обусловливается преимущественно внешними объектами его интересов, в то время как жизнедеятельность другого зависит, как правило, от его субъективной предрасположенности. Как внешняя, так и внутренняя ситуации часто благоприятствуют одному какому-то механизму и ограничивают другой, в результате чего происходит перевес какого-то определенного механизма и возникает привычная, типическая установка. Так создается реальная основа для классификации психологических типов, руководствующихся в своих действиях экстравертированной или интровертированной установкой.

3. В юнговском рассмотрении проблемы установки следует, таким образом, различать по крайней мере, три важных аспекта.

Во-первых, понятие установки в аналитической психологии Юнга не является инородным элементом, а органически входит в остов его теоретических концепций. Через призму этого понятия он пытается объяснить природу и функции бессознательного психического, взаимодействие между сознанием и бессознательным, мотивационную структуру поведения человека, психологические типы личности, уровни организации психики и даже такие феномены, как искусство, религия, культура. Так символика бессознательного характеризуется им символической установкой, творческая деятельность художника соотносится с внутренней установкой человека, а религия понимается как специфическая психологическая установка, особого рода приспособление индивида к внутреннему и внешнему миру.

Во-вторых, опираясь на понятие установки, Юнг пытался расширить горизонт видения действительных причин детерминации человеческой психики. Если в классическом психоанализе причинное объяснение направленности протекания и функционирования внутрипсихических процессов осуществлялось при помощи бессознательного психического, т. е. любой психический акт соотносился прежде всего и главным образом опять же с психическим актом, но только другого порядка, то в аналитической психологии через понятие установки открывалась возможность для рассмотрения взаимосвязей между объективными, внешними условиями и субъективными, внутренними предрасположениями, в своей совокупности детерминирующими психику индивида.

Юнговское понятие установки потому - на первый взгляд - выгодно отличалось от субъективно-идеалистичеаких истолкований, характерных для работ многих психологов XIX столетия. В экспериментальной психологии того периода понятие установки соотносилось, как правило, со степенью индивидуально-личностного, внутреннего переживания, в результате чего субъективная детерминация человеческой психики по-прежнему сохраняла всю свою значимость. У Юнга же проблема установки ставилась в иной плоскости: не исключая внутренней, субъективной предрасположенности к направленному действию человека, швейцарский психиатр акцентировал внимание на внешней ситуации, предопределяющей готовность психики действовать или реагировать в известном направлении. Он всячески стремился подчеркнуть объективную основу своих теоретических концепций, включая и психологию установки, чтобы тем самым показать отличие аналитической психологии от психоанализа Фрейда.

В-третьих, юнговское понятие установки предполагало учет и рассмотрение как субъективных, так и объективных факторов детерминации человеческой психики. Но... одно дело замыслы и стремления и другое - конечные результаты. Одно дело признавать на словах объективные факторы детерминации человеческой психики и другое, - что понимать под понятием "объективный фактор", какое содержание вкладывать в него. При такой постановке вопроса юнговская психология установки неожиданно предстает в совершенно новом виде, быть может, даже противоположном тому, к чему первоначально стремился основоположник аналитической психологии, пытавшийся отмежеваться от фрейдовского психоанализа.

Рассматривая объективную ситуацию и субъективную предрасположенность человека к совершению определенных действий и подчеркивая важность объективных ценностей, Юнг вместе с тем ставит, несомненно, акцент на значимости именно субъективного фактора и говорит об огромной "мироопределяющей силе" последнего, оказывающей влияние на общую установку индивида. Поскольку субъективный фактор рассматривается им как остающийся постоянно идентичным самому себе с древних времен и до наших дней (в отличие от объективного фактора, который может непрерывно изменяться), то он является в понимании Юнга более обоснованной реальностью, чем внешний объект. Кроме того, для Юнга мир существует не только сам по себе, как объективная реальность, но и так, как он представляется человеку. При этом Юнг склонен считать, что вне субъекта нет объекта, поскольку для человека не существует мир там, где он не может сказать "я познаю". Это означает, что в юнговском представлении мир существует лишь постольку, поскольку существует субъект, и, следовательно, предопределяющим в психологии установки является именно субъективная предрасположенность человека, которая обусловлена не столько внешней ситуацией, сколько наследственно-данной психологической структурой.

Не случайно Юнг настойчиво подчеркивает, что в аналитической психологии исследуется не столько действительное отношение к объекту, сколько субъективная установка, в которой "объект сначала имеет значение лишь знака, указывающего на тенденции субъекта" [10, 426]. Решающим и предопределяющим моментом в человеческой жизнедеятельности для Юнга, таким образом, является не реальность объекта, внешнего мира, а реальность субъективного фактора, тех первоначальных представлений, которые возникают на основе бессознательных предрасположений индивида. В конечном счете юнговская психология установки имеет дело лишь с такими объективными факторами, воздействие которых на субъект оказывается уже предварительно опосредованным внутренним предрасположением человека. Поэтому аналитическая психология, претендующая на объективное рассмотрение закономерностей человеческой психики и именно с этой точки зрения выступающая против субъективизма классического психоанализа, в действительности является не менее ориентированной на субъективные факторы и бессознательное психическое, чем учение Фрейда.

Первоначальный замысел Юнга сводился к тому, чтобы при помощи понятия установки выйти за пределы лишь бессознательного и внутрипсихических явлений. Казалось, что открылась перспектива нового видения проблемы соотношения сознания и бессознательного психического. Во всяком случае психология установки позволяла разностороннее и глубже взглянуть на детерминацию психики, человеческой деятельности, чем это имело место в классическом психоанализе. Оставалось только признать, что установка не является изначально внутренним состоянием субъекта, а возникает в процессе воздействия на последнего определенной объективной ситуации. Однако в решении именно этого наиболее важного вопроса о природе и содержании установки Юнг становится на такую позицию, которая не только не приближает его к действительному пониманию детерминации человеческой психики, но свидетельствует о бесплодности попыток основателя аналитической психологии вырваться за рамки теоретических основ, допущений и постулатов классического психоанализа.

Не отрицая воздействия внешнего мира на формирование установки человека, Юнг в то же время дает такое толкование объекта, субъекта и их отношений между собой, что не остается сомнений относительно того, как понимаются в аналитической психологии предопределяющие факторы готовности психики действовать или реагировать в определенном направлении. Можно сказать, что рассмотрение проблемы установки Юнгом было заранее предопределено его собственной внутренней установкой, сложившейся не столько под воздействием его индивидуально-личностных устремлений, сколько под глубоким влиянием психоаналитических концепций Фрейда. Внутренне сопротивляясь и даже не приемля отдельные постулаты классического психоанализа, Юнг оказался, тем не менее, в положении, которое как нельзя лучше свидетельствует о подлинном характере возникновения установки у человека: его собственная установка определилась объективной реальностью, представленной в данном случае методологическими положениями и концепциями фрейдизма, и только на базе этой объективной реальности возникли все последующие субъективные моменты, которые обусловили специфическое видение Юнгом проблем, поставленных Фрейдом, и последующее развитие им его собственных теорий. Отсюда становится понятным, почему, пытаясь так остро противопоставить аналитическую психологию классическому психоанализу, Юнг сохраняет, тем не менее, фактически основные положения психоаналитического учения Фрейда о природе и функциях бессознательного психического.

Попытки решения проблемы бессознательного, предпринятые Фрейдом и Юнгом, свидетельствуют и еще об одном. В рамках фрейдизма научное решение проблематики бессознательного психического не может быть признано удовлетворительным. Это подчас вынуждены признать и сами теоретики классического психоанализа и аналитической психологии. Так, если Фрейд был вынужден констатировать, что психоаналитик не может дать исчерпывающий ответ на вопрос: "что такое бессознательное?", то Юнг, попытавшийся раскрыть ту же проблему через призму понятия установки, также пришел к неутешительному выводу, говоря о том, что "установка есть явление индивидуальное и не поддается научному рассмотрению" [10, 455].

Что же составляет несомненную заслугу обоих теоретиков, так это сама постановка вопросов о природе бессознательного психического, о соотношении сознания и бессознательного, о скрытых мотивах поведения человека. Попытки Фрейда и Юнга осветить проблему бессознательного, их претензии на единственно верное понимание и объяснение закономерностей функционирования бессознательного, причин возникновения и формирования установок оказались несостоятельными. Но из этих попыток можно извлечь полезные уроки, так как поднятые Фрейдом и Юнгом проблемы, предложенные ими способы решения и их неудачи не только наводят на важные размышления, но и предостерегают всех исследующих проблематику бессознательного от тех тупиковых и ошибочных путей научного поиска, которые имели место как в классическом психоанализе, так и в аналитической психологии.

29. S. Freud and К. Jung: Attempts at a Psychoanalytical Solution of the problem of the Unconscious. V. M. Leibin

Institute of Scientific Information on Social Sciences, USSR Academy of Sciences, Moscow

Summary

The author examines the way the problem of the unconscious is postulated in Freud's psychoanalysis and Jung's analytical psychology and how it is resolved. The limitations of Freud's approach to the understanding of the sense meanings, the "language" of the unconscious and to the possibility of becoming aware of the unconscious are revealed. The significance and the role of the approach applied by Jung to the understanding of the relationship between the conscious and the unconscious, and the objective and subjective factors of human behaviour are indicated. It is concluded that attempts at a psychoanalytical solution of the problem of the unconscious and at an explanation of the laws according to which a person's set is shaped are untenable.

Литература

1. Узнадзе Д. Н., Психологические исследования, М., 1965.

2. Фрейд 3., Лекции по введению в психоанализ, М., 1923., 1.

3. Фрейд 3., Основные психологические теории в психоанализе, М., 1923.

4. Фрейд 3., Остроумие и его отношение к бессознательному, М., 1925.

5. Фрейд 3., Психоаналитические этюды, Одесса, 1926, с. 15.

6. Фрейд 3., Психопатология обыденной жизни, М., 1923.

7. Фрейд 3., Я и Оно, Л.. 1924.

8. Шерозия А. Е., К проблеме сознания и бессознательного психического. Опыт исследования на основе данних психологии установки, том 1, Тб., 1969.

9. Шерозия А. Е., К проблеме сознания и бессознательного психического, Опыт интерпретации и изложения общей теории, том 2, Тб., 1973.

10. Юнг K., Избранные труды по аналитической психологии, Цюрих, 1929, 1.