1. Философское содержание понятий "интеллектуальные эмоции и чувства"

Под интеллектуальными эмоциями и чувствами в самом широком значении понимаются переживания, возникающие у субъекта в ходе познания им объективной действительности. К такого рода переживаниям относятся удивление, чувство догадки, уверенность, сомнение.

Если термин "интеллектуальное чувство" возник сравнительно поздно, в первой половине XIX в. в школе И. Гербарта [253], то наличие эмоциональных явлений в процессе познания подчеркивалось еще в глубокой древности. Уже Платон выделял умственные наслаждения, связанные с идеями симметрии и истины [см. 50, стр. 153]. В соответствии с делением души на три части - желательную, страстную и умственную - философ связывал интеллектуальные волнения с умственным началом. Умственные удовольствия Платон относил к чистым, высшим, не имеющим ничего общего с низшими удовольствиями и страданиями.

Если низшие удовольствия и страдания вытекают из удовлетворения потребностей организма, то умственные наслаждения связаны с интеллектуальным созерцанием. Возникновение духовных радостей, по Платону, связано с сознательной оценкой абсолютных достоинств вещей.

Аристотель указывал, что "самый процесс познания, независимо от внешних практических побуждений, с которыми он может быть и не быть связан, самое исследование теоретической истины составляет источник очень сильных эмоций sui generis" [цит. по: 100, стр. 864]. По мнению философа, побудителем познания является чувство удивления. Оно служит как бы переходом от познания простых к познанию все более сложных вещей. Само чувство удивления в ходе познания развивается. В связи с этим Аристотель писал: "Исходя от удивления, мудрость в конечном счете приходит к такому удивлению, которое противоположно первоначальному" [7, стр. 21].

Существенный вклад в развитие рассматриваемого вопроса внес Р. Декарт. Он развил далее мысль Аристотеля о том, что познание начинается с удивления. В ряду шести основных чувств на первое место им ставится интеллектуальное чувство удивления. В данной связи философ замечает, что поскольку мы удивляемся "до того, как мы определяем ценность предмета, то мне кажется, что удивление есть первая из всех страстей" [53, стр. 625]. Чувство удивления возникает при встрече человека с новым объектом. Удивление не имеет противоположного себе чувства, поскольку если объект не имеет в себе ничего необычного, то он "не затрагивает нас и мы рассматриваем его без всякой страсти" [53, стр. 625]. Удивление выполняет в познании полезную роль, так как при его возникновении душа внимательно рассматривает "предметы, кажущиеся ей редкими и необычными" [53, стр. 629].

Декарт включает в сферу философского анализа интеллектуальное чувство сомнения. Оно возникает в ходе познания, а переживание сомнения выступает в качестве показателя протекания мыслительного процесса у человека. По Декарту, если субъект сомневается, то, следовательно, он мыслит. Чувство сомнения выполняет определенную функцию в мышлении. Последняя состоит в обеспечении такой основы для познания, которая по возможности исключает ошибки. Автор указывал, что всегда отбрасывал все "в чем мог сколько-нибудь усомниться, чтобы видеть, не остается ли после этого в моем представлении чего-либо такого, что было бы совершенно несомненным" [53, стр. 282]. "Сомнение - мать истины", - утверждает Декарт. Иначе говоря, там где исчезает сомнение и на его место приходит уверенность, там можно утверждать, что полученное знание истинно.

Уверенность же приходит на основе "очевидности" и "ясности", "гармоничности" и "взаимной связи идей в мыслительном процессе". При всей значимости интеллектуальных чувств философ явно преувеличивает их роль в познании, поскольку трактует чувства в качестве критерия истины. В действительности, субъект никогда не бывает полностью уверен в результатах теоретической работы. Окончательная уверенность достигается лишь на основе практической, экспериментальной проверки. Следовательно, подлинным критерием истины является практика.

Глубокую разработку проблема эмоций и чувств получила в "Этике" Б. Спинозы. Автор, в частности, дает определение чувства уверенности в единстве с противоположным ему чувством сомнения. Он пишет: "Уверенность есть удовольствие, возникающее из идеи будущей или прошедшей вещи, причина сомнения в которой исчезла" [183, стр. 511]. В этом определении подчеркивается познавательная природа чувства уверенности, поскольку это чувство рассматривается как "возникающее из идеи".

В указании на отношение уверенности к идее будущей вещи содержится возможность трактовать чувство уверенности как своеобразный ориентир в ситуации, которая должна наступить в будущем. В качестве одной из предпосылок возникновения чувства уверенности в отношении некоторой идеи выдвигается преодоление причины сомнения в этой идее. Причина сомнения может состоять в некотором принципе, в соответствии с которым идея оценивается как сомнительная. Следовательно, для возникновения уверенности этот принцип должен быть преодолен.

В целом в философских работах рассматриваемого периода имеются лишь небольшие фрагменты, касающиеся интеллектуальных чувств. Усилия философов были направлены на то, чтобы "аффекты привести в систему" [258, S. 4]. Однако в этих системах (а скорее перечнях) мало места отводится собственно интеллектуальным чувствам, не говоря уже об объединении этих явлений в самостоятельную группу и выделении их по некоторым специфическим признакам внутри целостной эмоциональной сферы.

На наличие интеллектуальных чувств в процессе познания указывал И. Кант. Он писал: "Вскрытие связи двух или нескольких эмпирических гетерогенных законов в одном объединяющем их принципе составляет источник весьма значимого удовольствия, нередко даже восторга, который не прекращается, даже когда предмет стал достаточно знаком нам" [цит. по: 100, стр. 865]. Философ рассматривает интеллектуальное чувство удивления. По Канту, "удивление (чувство замешательства при встрече с чем-то неожиданным) - это такое возбуждение чувства, которое первоначально задерживает естественную игру мысли, значит бывает неприятным, но потом тем больше содействует приливу мыслей и неожиданных представлений и поэтому становится приятным" [81, стр. 126]. В этой характеристике рассматривается функция чувства удивления в мыслительном процессе. Кроме того, в отличие от других мыслителей, считавших интеллектуальные чувства однозначными, т. е. обладающими или качеством удовольствия или неудовольствия, Кант рассматривал чувство удивления как единство этих двух модальностей.

Русские философы XIX в. В. Г. Белинский [12], А. И. Герцен [47] придавали большое значение интеллектуальным чувствам в процессе познания, в достижении истины. Они характеризовали побудительную, активизирующую функцию, выполняемую чувствами сомнения и уверенности в мыслительном процессе.

Перейдем к рассмотрению вклада современных зарубежных философских теорий в разработку проблемы интеллектуальных чувств. Философия интуитивизма считает единственным источником познания внеопытное созерцание, вдохновение. Так, А. Бергсон писал: "...Совершенное существо познает все интуитивно, без посредства рассуждений, абстракций, обобщений" [14, стр. 6]. Как будто бы при таком понимании вдохновение, чувство догадки выдвигается на передний план. Однако в чем же состоит источник этого чувства? Если отвергается роль мыслительного процесса в детерминации вдохновения, как это делают интуитивисты, то природа интеллектуальных чувств приобретает мистическую окраску и становится научно необъяснимой. То что мыслительный процесс, лежащий в основе интеллектуального чувства, является не полностью осознаваемым, еще не дает основания отрицать его определяющее значение для возникновения вдохновения, "озарения", чувства догадки.

К интуитивизму близка феноменологическая концепция Э. Гуссерля. Под интуицией понимается непосредственное "видение", "постижение", "схватывание сущностей" [255]. Автор полагает, что субъект имеет готовое знание о действительности и лишь вчувствуется в него интуитивным путем. При этом субъект не осуществляет соотношения мысли с предметом, а просто "знает", что мысли соответствует некоторый предмет, иначе говоря, он в этом уверен. Чувство уверенности выступает в этой концепции в качестве психологического критерия истины. Вследствие абсолютизации чувства уверенности другие интеллектуальные чувства оказываются не нужными. Действительно, субъекту нет необходимости удивляться, сомневаться, если он абсолютно уверен в истинности имеющегося у него готового знания. Таким образом, в рамках данной теории происходит сведение интеллектуальных чувств к одному - уверенности.

Непосредственным применением философии интуитивизма в психологии является концепция В. Дильтея [58]. В соответствии с этой теорией "настоящая психология" как "наука о душе и о духе" имеет дело только с описанием и истолкованием переживаний, устанавливаемых интроспективно. Автор считает, что человеку достаточно испытать чувство, как он тотчас же приобре тает знание о находящемся вне его мире. В. Дильтей осуществляет, таким образом, подстановку переживания на место мышления. Такое "преувеличение" роли чувств происходит за счет игнорирования значения мышления. Рассмотрение же интеллектуальных чувств в отрыве от мышления делает принципиально невозможным понять причины возникновения и функции интеллектуальных чувств в познании. Интеллектуальные чувства - это показатели и побудители мыслительного процесса, но они отнюдь не заменяют мысль. Сказать, что "мысль - не что иное, как чувство", значит совершить грех смешения понятий" [153, стр. 238].

Внимание экзистенциалистов сосредоточено на проблеме познания "подлинного бытия" субъекта, его "экзистенции". Метод такого познания определяется как иррационально-интуитивный. Мышление непригодно для этого рода познания, так как при соприкосновении с ним экзистенция разрушается. Средством познания "подлинного бытия" у С. Кьеркегора выступает "отчаяние". Эта категория противопоставляется интеллектуальному чувству сомнения. Последнее относится к сфере мышления и, следовательно, непригодно для познания "экзистенции". По Кьеркегору, "отчаяние охватывает всю человеческую личность, сомнение же - только область мышления" [257, S. 564]. Таким образом, в экзистенциалистской философии вместе с проблемой познания объективного мира игнорируется проблема гносеологической роли интеллектуальных чувств в этом познании.

Прагматизм принципиально отказывается от решения вопроса о познавательной роли интеллектуальных чувств и, по сути, отрицает их познавательную значимость. Д. Дьюи выступает против обоснования теории познания на "априорном предположении о том, что познание есть и должно быть отношением между познающим субъектом и объектом" [244, р. 342]. Требование исключения отношения между субъектом и объектом в теории познания приводит к невозможности познавательной деятельности и, следовательно, возникающих на ее основе интеллектуальных чувств.

В противоположность прагматизму неопозитивизм признает необходимость исследования эмоциональной сферы в процессе познания. Однако представители этой концепции абсолютизируют интеллектуальное чувство сомнения. Так, Б. Рассел пишет. "Знание есть термин, не поддающийся точному определению. Всегда знание является до некоторой степени сомнительным, и мы также не можем сказать, при какой степени сомнительности оно перестает быть знанием, как не можем сказать, сколько человек должен потерять волос, чтобы считаться лысым" [161, стр. 530]. Чувство сомнения внутренне присуще человеку. Противоположное чувство - уверенность представляет собой чисто иррациональную веру, также внутренне данную субъекту и не основанную на опыте, практике, объективном познании. В трактовке природы интеллектуальных чувств неопозитивизм, таким образом, близок к интуитивизму. Б. Рассел возрождает картезианский тезис о критерии истины познания. Он пишет: "Истинность есть свойство веры и, как производное, свойство предложений, выражающих веру" [161, стр. 182]. Таким образом, в качестве критерия познания выступает чувство, по природе своей не связанное с познанием, и непонятно каким образом оценивающее его истинность.

Краткий обзор современных зарубежных философских теорий показывает, что они не вносят существенного вклада в рассматриваемую проблему. Некоторые из них вообще отрицают гносеологическую роль интеллектуальных чувств (прагматизм). Те же теории, которые утверждают необходимость эмоций в процессе познания и даже кладут их во главу угла (интуитивизм), отрывают интеллектуальные чувства от их познавательной основы, рассматривая чувства как некие внутренние, данные субъекту образования, независимые от его практической и теоретической деятельности. Чувства при такой интерпретации принимают мистический характер, причина их возникновения становится таинственной, и они часто рассматриваются как некие "демиурги" познания. В связи с этим интеллектуальные чувства зачастую трактуются в идеалистических концепциях в качестве критерия истины познания.

Марксизм выступил против традиционной кантовской трихотомии, согласно которой интеллект как изначальная способность души к познанию противопоставлялся эмоциям и воле. Не случайно в работах классиков марксизма вместо термина "интеллект" употребляется термин "мышление". Мышление же отнюдь не понимается как только логический процесс, без участия в нем эмоциональных компонентов. И хотя термин "интеллектуальные чувства" обычно не используется в марксистской литературе, вследствие реакции на идеалистическую трактовку понятия "интеллект", однако сама проблема гносеологической роли чувств, возникающих в ходе познания, подвергается глубокому осмыслению. Следует отметить, что в современной литературе содержание понятий "интеллект" и "мышление" во многом сблизилось, а за чувствами и эмоциями, возникающими в ходе познания, закрепилось название интеллектуальных. На этом основании целесообразно и в дальнейшем сохранить этот термин.

В марксистской философии по-новому поставлена и решена проблема соотношения субъекта и объекта в познании. Между субъектом и объектом существует диалектическое противоречие. Процесс познания состоит в том, что это противоречие разрешается путем практического преобразования субъектом объекта и углубления на этой основе его познания. Субъект является не пассивным созерцателем, а активным преобразователем внешнего мира. В связи с положением об активности субъекта познания актуальной становится проблема гносеологической роли интеллектуальных чувств. Эта проблема может быть поставлена следующим образом: какова роль интеллектуальных чувств и эмоций в формировании субъективного отражения объективной реальности.

Можно предположить, что в процессе познания субъектом объективной действительности происходит формирование средств, направляющих и контролирующих протекание и результат познания. В качестве одного из таких средств и выступают интеллектуальные эмоции и чувства. Важно подчеркнуть включенность интеллектуальных эмоций и чувств во все формы человеческого познания - чувственные и рациональные. При этом в сенсорном и перцептивном отражении эти эмоции находятся еще в зачаточном состоянии, в соответствии с той ролью, которую выполняет в этих процессах мышление. Свое полное развитие интеллектуальные эмоции получают лишь в понятийном мышлении человека.

Интеллектуальные эмоции представляют собой противоречивое единство субъективного и объективного. Действительно, индивидуальные, субъективные переживания "наполняются" объективным содержанием, получаемым в мыслительном процессе. Интеллектуальные эмоции выполняют на этой основе функцию ориентации в образе внешнего мира, ибо в них переживается ход протекания мыслительного процесса, отражающего внешний мир. Иначе говоря, ориентировать интеллектуальные эмоции могут только потому, что в них отображается ценность познавательного процесса для субъекта. Ориентируя субъекта, интеллектуальные эмоции одновременно побуждают и стимулируют его мыслительную деятельность. В этой функции они направляют и регулируют протекание мыслительного процесса. Можно сказать, что интеллектуальные эмоции и чувства являются конкретным психологическим механизмом, осуществляющим, в мышлении мотивирующую функцию.

Обзор философской литературы показывает, что уже в глубокой древности был осознан факт существования и своеобразного функционирования чувств, возникающих в ходе познания. Философами прошлого была подготовлена основа для дальнейшего исследования интеллектуальных чувств: до некоторой степени обозначился предмет исследования, наметилась философская проблема роли интеллектуальных чувств в познании.

В современных идеалистических концепциях произошло расширение предмета исследования: помимо традиционно включаемых в группу интеллектуальных чувств удивления, уверенности и сомнения в круг изучаемых явлений вошло также чувство догадки. Однако природа данного чувства трактовалась неверно. Идеалистические теории в целом не смогли заложить методологическую основу для естественнонаучного исследования интеллектуальных эмоций и чувств. Не случайно поэтому рассматриваемая проблема игнорируется в современной буржуазной психологии. Следует, однако, отметить, что существующий в теории разрыв между познавательными и эмоциональными процессами является настолько явным и настолько препятствующим исследованию, что и в зарубежной психологии появились попытки преодолеть его. Примером такой попытки является познавательная теория эмоций [260]. Важность создания такой теории представляется нам бесспорной. Однако неадекватная методологическая основа с самого начала обусловила ее неполноту и метафизичность: во-первых, в ней рассматривается только односторонняя зависимость эмоциональных состояний от познавательных процессов и, во-вторых, не исследуются взаимоотношения между познавательными и эмоциональными процессами в наиболее развитой форме познания - человеческом мышлении.

В философии диалектического материализма была выработана адекватная методологическая основа для психологического исследования интеллектуальных эмоций и чувств. В соответствии с этой методологией необходимо изучить филогенез и онтогенез этих образований, понять их становление в ходе трудовой деятельности и возникающем на ее основе познании. Необходимо далее развернуть теоретическое и экспериментальное исследование интеллектуальных эмоций и чувств, возникающих и функционирующих в развитых формах человеческого мышления.