2. Психологическое содержание понятий "интеллектуальные эмоции и чувства"

1. Разработка проблемы в классической психологии.

В психологии XIX в. сложилось такое положение, при котором вся эмоциональная сфера человека сводилась к двум субъективным состояниям - удовольствию и неудовольствию [50]. Подобная теоретическая ситуация не способствовала исследованию интеллектуальных эмоций и чувств, поскольку для эмоциональных явлений, возникающих в мышлении, неспецифичной является их принадлежность к той или иной модальности. Так, еще Кант указывал, что чувство удивления может проходить в своем развитии фазы неудовольствия и удовольствия.

Как уже отмечалось, термин "интеллектуальные чувства" возник в концепции интеллектуализма. Представители этой школы (Гербарт, Бенеке, Дробиш и др.) включают в сферу психологического исследования только интеллектуальные чувства, тем самым как бы подчеркивая их важность. Однако эти чувства рассматриваются или как особенности ощущений, или как проявление динамики представлений. Чувство для этой школы - это сознательная оценка отношений между представлениями [50]. При такой интерпретации интеллектуальные чувства по сути дела сводятся к познавательным процессам. В этой концепции выделяются следующие чувства - новости, контраста, перемены, удивления. Характерно, что все они относятся к начальному этапу мыслительного акта - постановке вопроса. И это отнюдь не случайно, потому что другие интеллектуальные чувства не укладываются в рамки интеллектуалистическо-го понимания природы и роли чувств.

Характеристика интеллектуальных эмоций содержится в работе представителя английской эмпирической школы А. Бэна [26]. Автор отмечает, что течение мыслей может носить на себе отпечаток чувств. К классу интеллектуальных он относш эмоции новизны, изумления, удивления, истины и ложности а также чувствования внутренней согласованности и несогласо ванности. Трактовка этих эмоций близка к интеллектуалисти-ческой. Так, чувство приятного изумления наступает при отождествлении сходного среди различного, эмоция истины рассматривается как чувство отношения или сравнения. В своем анализе интеллектуальных эмоций автор не идет дальше описания внешних признаков этих явлений. Следует, однако, обратить внимание на одно ценное замечание Бэна, в соответствии с которым необходимым условием возникновения интеллектуальных эмоций является активная мыслительная работа. А. Бэн пишет: "Пока мысль идет по цепям смежности, не может быть ничего нового, неизвестного, но усмотрение сходства, сопоставление впервые вещей, ранее бывших далекими друг от друга, производит яркое впечатление новизны и перемены - первое условие чувствования" [26, стр. 79].

Специальная глава посвящена исследованию интеллектуальных чувств в известном труде Т. Рибо "Психология чувств" [26, 164]. Под этими явлениями автор понимает те приятные, неприятные или смешанные состояния, которыми сопровождаются умственные процессы. Интеллектуальные чувства могут быть связаны с любой формой познания - с восприятиями, образами, идеями, рассуждениями и логическим ходом мысли. Рибо считает, что порядок развития эмоций строго зависит от порядка развития общих идей, т. е. эволюция идей управляет эволюцией чувств.

Большой заслугой автора является применение эволюционного подхода к исследованию интеллектуальных эмоций и чувств. В частности, им рассматривается становление этих явлений в онтогенезе. За основу развития интеллектуальных чувств принимается инстинкт любопытства. Первый период - утилитарный - имеет три этапа. Первичным является чувство изумления, возникающее вследствие недостатка приспособления. Предметом этого чувства служит переход между двумя состояниями, простое движение ума. На втором этапе возникает эмоция удивления. В отличие от изумления эта эмоция представляет собой новую форму приспособления, характеризуется прочностью, а ее содержанием служит необычный, новый предмет. На третьем этапе возникает переживание "чисто утилитарного любопытства", которое выражается в вопросах двух типов: "что это такое?" и "для чего оно служит?", иначе говоря "какова конкретная природа предмета" и "какая от него может быть польза?" Второй период в развитии интеллектуальных чувств обозначается как период бескорыстия. В соответствии со своей теоретической позицией Т. Рибо полагает, что переход от утилитаризма к бескорыстию происходит "благодаря естественному врожденному стремлению человеческого ума ко всему необыкновенному, странному, чудесному" [164, стр. 399]. Наконец, на третьей высшей стадии развития интеллектуальные эмоции превращаются в страсть, что происходит, однако, весьма редко.

Вне контекста онтогенетического развития автор рассматривает еще одно интеллектуальное чувство - сомнение. Последнее он трактует как состояние неустойчивого равновесия, в котором противоречивые представления сменяют друг друга, не приобретая господства в уме и не приходя к соглашению. Рибо описывает сомнение как умственную нерешительность, которая имеет своим аффективным спутником неприятное состояние, являющееся результатом неудовлетворенного желания или стремления, не достигающего своей цели. В обычной (не патологической) форме сомнение закономерно и необходимо.

Анализ интеллектуальных чувств мы находим в работах Э. Б. Титченера. В отличие от других авторов он дифференцирует понятия "чувство" и "эмоция". При этом под чувством подразумевается "аффективное явление, которое возникает, когда мы сталкиваемся с известным положением при помощи активного внимания, при помощи суждения" [192, стр. 241]. Соответственно эмоция обусловлена пассивными формами внимания. Поскольку интеллектуальные переживания по Титченеру связаны "с суждением об истине или лжи", постольку они попадают под рубрику чувств. Интеллектуальные чувства автор понимает как логические, группирующиеся вокруг суждений: "это правда" и "это неверно с научной точки зрения". К ним он относит чувства согласия и противоречия, легкости и трудности, истинности и ложности, уверенности и неуверенности.

Итак, к интеллектуальным чувствам Титченер относит только переживания некоторого логического результата мыслительной деятельности - суждения. При таком подходе крайне ограничивается область интеллектуальных чувств, поскольку из всей совокупности их выделяется только одна группа, связанная с осознанным результатом мыслительного акта. В область интеллектуальных не попадает чувство удивления, ибо оно не связано с переживанием суждения "истинно" или "ложно", а является переживанием постановки вопроса, проблемы. Игнорируется также чувство догадки, так как оно связано не с суждением, а с новым Неосознанным образованием. Следовательно, данная трактовка препятствует изучению интеллектуальных чувств.

Особое содержание вкладывает в понятие интеллектуальных чувств В. Джемс. Автор считает, что к этим чувствам относятся все те элементы мышления, которые называются переходными (транзитивными) и которые не являются образными. Например: сходство, импликация, совпадение, уверенность, сомнение; тысячи отношений, которые выражаются словами: "но, если, и, почему, после, до"; а также мысли, выраженные словами: "будущее, прошлое, условный, отрицание, утверждение" и т. п. В этих элементах находят выражение те или иные оттенки отношений между "крупными объектами нашего мышления", которые субъект чувствует, совершая мыслительный акт. Чувства, которые непосредственно вплетены в мыслительный процесс, Джемс изолирует от органических основ и рассматривает как явления совершенно другого рода и другого происхождения, чем низшие эмоции. Автор утверждает, что "здесь происходит просто интеллектуальное восприятие явлений..." [55, стр. 296].

В. Джемс тонко подмечает тот факт, что в предлогах, союзах, наречиях, интонациях человеческой речи передаются отношения. Однако для него это только отношения между "объектами мысли". Отношения же самого субъекта к этим объектам и их связям, т. е. переживания субъекта, автор игнорирует. Интеллектуальные чувства трактуются, таким образом, как "интеллектуальные восприятия", лишенные какого бы то ни было оттенка эмоционального переживания, субъективного отношения и протекающие без органических изменений. Проблема интеллектуальных чувств при таком подходе, по сути, выхолащивается.

Дальнейшее развитие взглядов В. Джемса, но уже в русле "опытного" направления, предпринял Э. Клапаред. Он, как и Джемс, полагает, что к интеллектуальным чувствам относятся все "транзитивные" элементы мысли. Однако их природу он понимает иначе. Для Клапареда "аффективное явление в целом субъективно представляет собой осознание установки, а объективно - саму установку" [241]. В случае интеллектуальных чувств соответствующие им установки к действию выражаются в транзитивных элементах. В последних передается движение мысли. Осознание же этих движений и является чувством различных направлений мысли. По мнению Клапареда, единственной позицией, учитывающей динамичность мышления, является та, при которой интеллектуальные чувства рассматриваются в качестве основы действий (задержек). Только тогда можно понять, каким образом движения могут влиять одно на другое, подкреплять, противостоять или видоизменять друг друга.

Клапаред осуществляет оригинальный подход в трактовке интеллектуальных чувств. Для него чувство - это осознание установки. В мышлении установки формируются при помощи "внутреннего жестикулирования" и выражаются в различных транзитивных элементах. Как сам процесс внутреннего жестикулирования, так и его результат - установка существуют на неосознанном уровне и осознаются первоначально в форме чувства. Последнее уже вторично ведет к органическим изменениям и переживанию эмоции.

В психоанализе специально не исследуются интеллектуальные эмоции и чувства. Однако необходимо остановиться на этой теории, поскольку детерминация психической деятельности, в том числе и мышления, осуществляется здесь на основе эмоциональных переживаний субъекта. Мышление рассматривается как "орган личности", служащий для сосредоточения на том, что ее влечет, и для вытеснения всего того, что является неприемлемым для личности. Особое место поэтому заняла проблема направленности мышления на эмоционально окрашенные объекты, а также проблема образования эмоциональных комплексов, объединяющих ряды представлений и регулирующих их протекание. Роль мышления в соответствии с таким подходом усматривается не в познании внешнего мира, а скорее в согласовании влечений индивида с требованиями жизни. Интеллектуальные чувства человека трактуются как продукт сублимации сексуальных переживаний. Такое понимание природы интеллектуальных чувств отнюдь не способствует выяснению функции этих явлений в мышлении.

Пример анализа конкретного вида мыслительной деятельности в единстве с ее эмоциональным компонентом дан в работе З. Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному" [210]. Автор полагает, что игра словами и мыслями (острота) доставляет "предварительное удовольствие" от "экономии психической энергии". Однако это только первая ступень остроумия. Острота (мыслительный акт) обслуживает тенденции (бессознательные влечения), "чтобы, пользуясь удовольствием от остроумия как предварительным удовольствием, доставить новое удовольствие благодаря упразднению подавлений и вытеснений" [210, стр. 164].

Проблеме интеллектуальных чувств уделяли внимание такие отечественные психологи, как М. И. Владиславлев [34], П. Ф. Каптерев [82]. Наиболее полно в русской психологии осветил эту проблему К. Д. Ушинский [205]. Автор считает, что интеллектуальные чувства вызываются течением мыслительного процесса с его остановками, тупиками и противоречиями. Ведущим умственным чувством, функционирующим на всех этапах мыслительного процесса, является чувство сходства и различия или чувство сравнения. К группе интеллектуальных чувств Ушинский относит также умственное напряжение, ожидание, неожиданность, удивление, обман, сомнение, уверенность, неуверенность, непримиримый контраст, умственный успех или неуспех. Между "душевно-умственными чувствованиями" существуют взаимосвязи и взаимопереходы. Так, из ожидания, если оно не сбылось, порождаются чувства неожиданности, удивления, обмана; из чувства обмана - чувство сомнения и т. д. Следует отметить, что в трактовке интеллектуальных чувств К. Д. Ушинский находился под влиянием интеллектуализма. Действительно, ведущим умственным чувствованием является чувство сравнения, т. е. чувство в его системе ставится во взаимооднозначную связь с мыслительной операцией.

Обзор классических работ по психологии приводит нас к выводу о том, что в трактовке интеллектуальных чувств и эмоций господствовало два основных направления - интеллектуалистическое и "опытное" [230].

В первом из них интеллектуальное чувство рассматривается как сознательная оценка отношений между представлениями. О субъективном отношении, о переживании субъекта здесь нет и речи. Чувства при этом целиком сводятся к познавательным процессам. К такому же пониманию интеллектуальных чувств близки Э. В. Титченер и В. Джемс. Представителями этого направления не была поставлена проблема фило- и онтогенеза интеллектуальных чувств. Причины возникновения и природа этих чувств трактовались довольно-таки ограниченно. Вопрос о функции интеллектуальных чувств по сути не рассматривался.

В русле "опытного" направления природа интеллектуальных чувств понимается более широко - они могут быть соотнесены с любой формой познания. Интеллектуальные чувства у ряда авторов связываются с догадкой, т. е. с некоторым неосознанным знанием. Утверждается, что подобные чувства и эмоции необходимы для выполнения творческой, мыслительной деятельности. В области филогенеза проводится то положение, что развитие интеллектуальных чувств является производным по отношению к развитию мышления. Впервые ставится проблема онтогенеза интеллектуальных чувств и делается попытка разрешить ее в духе "опытного" направления.

В целом данный период в развитии проблемы характеризуется отсутствием экспериментального исследования интеллектуальных чувств. Происходит разработка феноменологии; конкретизация и уточнение явлений, относимых к группе интеллектуальных чувств. Попытки классификации и систематизации оканчиваются неудачей, так как не выработано еще руководящего принципа для подобной классификации. Преобладает простое перечисление явлений. Неразработанным остается вопрос о причинах и условиях возникновения интеллектуальных чувств и эмоций, а также вопрос о функциях этих процессов в мышлении.

Таким образом, данный этап явился необходимым в психологическом изучении интеллектуальных чувств в том отношении, что произошло уточнение предмета исследования на феноменологическом уровне. В моего с том выявилась непродуктивность интеллектуалистского и "опытного" направлений. В связи с этим более остро встала задача разработки верной методологической основы для психологического анализа данных явлений. Внутри же самой психологии приобрела актуальность задача экспериментального исследования интеллектуальных эмоций и чувств.

2. Современный этап в разработке проблемы интеллектуальных эмоций и чувств.

В советской психологической литературе длительное время эмоциональная сфера человека исследовалась значительно менее интенсивно, чем процессы ощущения, восприятия, представления и мышления. Специальных работ, посвященных исследованию интеллектуальных чувств и эмоций, фактически не было.

Данные общей теории эмоций. Интеллектуальные эмоции и чувства являются специфическими эмоциональными явлениями, подчиняющимися, однако, общим закономерностям эмоциональной сферы человека. Из этого следует, что для разработки частной проблему имеют значение результаты, полученные в общей теории эмоций. В ряде работ советских психологов хотя прямо и не ставится проблема интеллектуальных чувств и эмоций, однако косвенно добытые ими результаты могут быть использованы для разработки этой проблемы.

Относительно природы человеческих эмоций Л. С. Выготский писал, что "у людей эмоция изолируется от царства инстинктов и переносится в совершенно новую сферу психического" [40]. Для нас это положение особенно важно, поскольку основываясь на нем, можно предположить, что эмоции возникают и специфическим образом функционируют в структуре человеческого интеллекта. Одним из основных вопросов психологии автор считал "вопрос о связи между интеллектом и аффектом". Именно в отрыве интеллектуальной стороны нашего сознания от его аффективной, волевой стороны видел Л. С. Выготский один из основных и коренных пороков всей традиционной психологии. При таком отрыве "мышление ...неизбежно превращается в автономное течение себя мыслящих мыслей, оно отрывается от всей полноты живой жизни, от живых побуждений, интересов, влечений мыслящего человека..." [39, стр. 53].

Л. С. Выготский весьма решительно предупреждал об ограниченности исследования одного лишь операционального состава мышления. Он писал: "Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления, потому что детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую сторону" [39, стр. 54]. Таким образом, Л. С. Выготский четко поставил психологическую проблему - выявить связь между мышлением и эмоциональной сферой человека. Мы считаем, что одним из направлений в разработке этой проблемы является исследование условий возникновения и способов функционирования интеллектуальных эмоций в структуре мыслительной деятельности.

С. Л. Рубинштейн указывал, что "психические процессы, взятые в их конкретной целостности, - это процессы не только познавательные, но и "аффективные", эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним..." Продолжая эту мысль, автор пишет: "Подлинной конкретной "единицей" психического (сознания) является целостный акт отражения объекта субъектом. Это образование сложное по своему составу; оно всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов - знания и отношения, интеллектуального и "аффективного", из которых то один, то другой выступают в качестве преобладающего" [169, стр. 264]. В другом своем труде С. Л. Рубинштейн ставит проблему "аффекта и интеллекта" еще более остро: "Речь... идет не о том только, что эмоция находится в единстве и взаимосвязи с интеллектом или мышление с эмоиией, а о том, что самое мышление как реальный психический процесс уже само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция - единством эмоционального и интеллектуального" [168, стр. 97-98]. Приведенные выше положения вплотную подводят к необходимости экспериментального исследования природы и роли эмоций, возникающих в мыслительном процессе.

В работах А. Н. Леонтьева раскрывается роль эмоций в деятельности субъекта. Автор подчеркивает, что деятельность имеет "свою аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность" [110, стр. 21]. Более глубоким основанием пристрастности деятельности является наличие в ее структуре "личностных смыслов". Между понятиями эмоция и личностный смысл устанавливается связь. Функция эмоций состоит "в наведении субъекта на их действительный источник, в том, что они сигнализируют о личностном смысле событий, разыгрывающихся в его жизни..." [112, стр. 140]. Однако между этими понятиями нет полного совпадения, а существует сложное соотношение, обусловленное развитием мотивационной сферы человека [109, стр. 68-69].

Важным является вводимое А. Н. Леонтьевым различие понятий "эмоция" и "чувство". Эмоция имеет ситуационный характер, т. е. выражает оценочное отношение к наличной или возможной в будущем ситуации, а также к своей деятельности в ситуации. Чувство же носит отчетливо выраженный "предметный характер". Оно возникает на основе обобщения эмоций и связывается с представлением или идеей о некотором объекте - конкретном или отвлеченном. Иначе говоря чувство - это "устойчивое эмоциональное отношение" [111, стр. 38].

Анализу эмоциональных явлений посвящена работа В. Вилюнаса [30]. Эмоция понимается автором как "особое переживание субъектом отдельных элементов образа, придающее им целевую характеристику и побуждающее субъекта к решению на уровне образа задачи о способах их достижения..." [30, стр. 110]. В соответствии с такой трактовкой выделяются две основные функции эмоций - оценка и побуждение. Эти функции эмоций сохраняются и при переходе от биологического к историческому процессу развития человека.

В исследовании специально обсуждается вопрос о соотношении понятий "эмоция" и "личностный смысл". Автор различает вербализованную и эмоционально-непосредственную формы существования личностного смысла. При этом вербализованная форма "богаче" непосредственной, поскольку в первой смысл получает некоторое причинное объяснение. Иначе говоря, "вербализация смысла - это восстановление в значениях его мотивационной обусловленности, это осознание породивших его отношений" [30, стр. 122]. Расхождение вербализованной и эмоционально-непосредственной форм смысла обнаруживается, например, в тех случаях, когда вербализация выступает в роли "защитного механизма" [136, 1961]. Важно подчеркнуть, что эмоционально-непосредственный смысл является необходимым компонентом всякого психологического смыслового образования как вербализованного, так и невербализованного, составляя его "базисную часть".

Автор различает понятия "эмоция" и "чувство". При этом за основу такого различия берется характер ценности объекта, (на который направлено эмоциональное переживание. Предметы эмоций обладают лишь ситуативной, условной ценностью, опосредствованной их объективным отношением к мотиву. Чувства же направлены на предметы, обладающие постоянной устойчивой ценностью для субъекта, т. е. на мотивы деятельности. По мнению В. Вилюнаса, "мотив суть эмоциональное явление, которое может быть рассмотрено как со стороны отражаемого содержания - как некоторый объект действительности, так и со стороны субъективного переживания - как чувство" [30, стр. 148]. Нам представляется обоснованным подобное различение понятий "эмоция" и "чувство", и мы сохраним его дли последующего анализа интеллектуальных эмоций и чувств.

Исследования интеллектуальных эмоций и чувств. Интеллектуальные чувства рассматривает П. М. Якобсон [228]. Познавательная деятельность "порождает своеобразный эмоциональный отклик" [228, стр. 226]. К интеллектуальным чувствам относятся чувство удивления перед сложным и еще непонятным явлением, чувство любознательности по отношению к новым данным о мире, чувство сомнения в правильности найденного решения, чувство уверенности в верности вывода, чувство удовольствия от мыслительного результата. В основе различных переживаний, возникающих от процесса познания, лежит чувство любви к знанию. Это чувство может приобретать различную предметную направленность. Например, любовь к конкретному знанию в разных областях или любовь к обобщенному знанию. На основе развития опыта интеллектуальных переживаний может возникнуть обобщенное чувство любви к истине.

Анализу чувств сомнения и уверенности в мышлении посвящена работа О. М. Тутунджяна [201]. Автор приходит к выводу, что чувство сомнения не всегда оказывается неизбежным моментом в логическом мышлении. Сомнение не возникает при отсутствии субъективных возможностей для возникновения этого чувства, а также при отсутствии объективной проблемной ситуации. Стереотипный, шаблонный мыслительный процесс не вызывает интеллектуальных переживаний или значительно ослабляет их.

Такие авторы, как А. Г. Ковалев [86], В. А. Артемов [8] при систематическом изложении курсов психологии уделяют определенное внимание интеллектуальным чувствам, подчеркивая их значимость в процессе познания. Однако они конкретно не анализируют место каждого интеллектуального чувства в мыслительном процессе, его роли в динамике мыслительной деятельности, не раскрывают специфические закономерности развития этих чувств. Существенным недостатком является также отсутствие систематизации и классификации рассматриваемых явлений.

В современной зарубежной литературе нам не удалось найти работ, непосредственно посвященных проблеме интеллектуальных эмоций и чувств. Например, в одной из последних книг по психологии эмоций нет даже упоминания об эмоциях, связанных с мышлением [281]. Полный отход от данной проблематики, по сравнению с классическими зарубежными исследованиями, объясняется в большой степени господством методологических установок бихевиоризма. В последние годы в американской психологии интенсивно разрабатывается "познавательная теория эмоций". Однако в рамках этой теории не исследуются сложные виды мыслительной деятельности человека, а следовательно, и порождаемые ею интеллектуальные эмоции.

В последние годы, на фоне общего увеличения интереса к изучению эмоциональной сферы человека, в отечественной психологии появились работы, посвященные более глубокому теоретическому и экспериментальному анализу интеллектуальных эмоций и чувств. К ним относятся исследования О. К. Тихомирова и Ю. Е. Виноградова [197], Ю. Е. Виноградова [33], B. Л. Поплужного [152], Ю. Н. Кулюткина [98]. На основе этих работ стало возможным более дифференцированно подойти к рассматриваемой проблеме, выделить некоторые конкретные вопросы из общей проблемы интеллектуальных эмоций и чувств.

Природа интеллектуальных эмоций и чувств. В отечественной психологической литературе представлены две точки зрения на природу эмоциональных явлений, возникающих в мыслительной деятельности. Согласно одной из них, восходящей еще к Т. Рибо, эмоции только внешним образом связаны с мышлением, являются случайными, лишь сопутствующими ему моментами, ничего не изменяющими в ходе мышления. Такой точки зрения придерживаются, например, П. И. Иванов [74], П. А. Рудик [173]. По сути, это эпифеиоменологическая трактовка эмоции, при которой сама проблема интеллектуальной эмоции упраздняется. Согласно другой точке зрения, начало которой в отечественной психологии положили еще Л. С. Выготский и C. Л. Рубинштейн, между мыслительным процессом и эмоциональными явлениями существует глубокая и закономерная связь, требующая своего изучения. Теоретические и экспериментальные данные дают возможность отдать предпочтение последней точке зрения.

Признание закономерной связи между мышлением и интеллектуальными эмоциями ставит нас перед задачей выяснить характер этой связи. Ведь подавляющее большинство человеческих эмоций интеллектуально обусловленно. В чем же тогда специфика именно интеллектуальных эмоций? Дело в том, что хотя многие эмоции человека и являются интеллектуально обусловленными, однако в них выражается "отклик" только на образы предметов внешней действительности. В случае же интеллектуальных эмоций сам мыслительный процесс становится предметом эмоциональной оценки. Интеллектуальные эмоции направляются именно на мыслительный процесс, т. е. в них переживаются отдельные его этапы - постановка проблемы, возникновение догадки, ее проверка и т. д. В отличие же от познавательных процессов интеллектуальные эмоции не отражают сами по себе предметы и явления объективной действительности и связи между ними. В интеллектуальных эмоциях выражается ценность реальных познавательных отношений между субъектом и объектом, складывающихся в мыслительном процессе, с точки зрения мотивов субъекта. Являясь субъективными образованиями, не имеющими аналога во внешнем мире, интеллектуальные эмоции тем не менее не изолированы от объективной действительности. Связь между ними и реальностью осуществляется посредством мыслительного процесса, отражающего объективную реальность.

В литературе имеется тенденция связывать интеллектуальные эмоции и чувства исключительно с учебной и научной деятельностью человека. Представителями такой точки зрения являются, например, П. А. Рудик [173], П. И. Иванов [74] и др. Подобное ограничение сферы действия интеллектуальных эмоций и чувств вряд ли представляется достаточно обоснованным. Ведь в любой развитой форме человеческой деятельности возникают проблемные ситуации, требующие для своего разрешения развитых форм мышления. Развертывание же мыслительного процесса закономерно ведет к возникновению интеллектуальных эмоций. Таким образом, нет оснований связывать интеллектуальные эмоции с некоторыми особыми видами человеческой деятельности. Скорее наиболее существенной для понимания природы интеллектуальных эмоций является их теснейшая связь именно с мыслительным процессом, функционирующим в любом виде человеческой деятельности.

Закономерно возникая в ходе мыслительной деятельности и отражая ценность того или иного направления мысли, интеллектуальные эмоции не могут оставаться только внешними "спутт никами" мышления. Будучи обусловлены мыслительным процессом, они необходимо воздействуют на его дальнейшее развитие. Такое воздействие осуществляется на базе оценки хода мыслительного процесса и выражается в двух основных функциях интеллектуальной эмоции - ориентирующей и побуждающей. При этом эмоциональная ориентировка носит специфический характер, отличный от ориентировочной функции познавательных процессов. С помощью подобной ориентировки субъект получает возможность выделять в мыслительной деятельности те направления, которые имеют для него смысл с точки зрения его целей и мотивов. Выделяя некоторые значимые компоненты в процессе мыслительной деятельности, интеллектуальные эмоции побуждают к действиям по их осознанию и использованию в дальнейшем мыслительном процессе. При этом, конечно, в основе побуждения лежат мотивы субъекта. Однако конкретными механизмами, посредством которых осуществляется побуждение, являются эмоциональные явления. Если в трактовке интеллектуальных эмоций отказаться от их побуждающей функции, то возникает трудно преодолимый разрыв между эмоциями и мотивами мыслительной деятельности, с одной стороны, и между эмоциями и действиями субъекта - с другой.

Вышеизложенные данные дают нам основание говорить о некоторой специфичности интеллектуальных эмоций и чувств по сравнению с другими видами эмоций и чувств человека - высшими эстетическими и этическими, а также так называемыми автономными эмоциями, такими, как страх, любовь, гордость и т. д. Подобная специфичность обусловлена главным образом особой функционально-генетической связью интеллектуальных эмоций с мыслительной деятельностью. В отличие от всех других, они не только возникают в ходе мыслительной деятельности, но и направляются на нее, оценивают ее успешность и неуспешность с точки зрения мотивов мыслительной деятельности и на основании этой оценки активно воздействуют на ход мыслительного процесса для удовлетворения в конечном счете познавательных потребностей субъекта.

Классификация интеллектуальных эмоций и чувств. Отмеченная выше специфичность интеллектуальных эмоций и чувств позволяет объединить их в некоторую относительно самостоятельную группу. Последнее обстоятельство ставит перед нами задачу классификации и систематизации этих явлений, в качестве первого этапа их исследования. Для подобной классификации необходимо выработать некий руководящий принцип.

В истории психологии можно найти попытки создания классификации интеллектуальных эмоций и чувств. Чаще всего при этом использовался признак удовольствия - неудовольствия. Однако этот признак является слишком общим и не выражает специфической природы интеллектуальных эмоций и чувств. Неприемлем также и выдвинутый еще Бэном признак степени сложности интеллектуальных эмоций и чувств, поскольку определить ее представляется невозможным. Непригоден и принцип Ф. Тома [199], исходящий из стимулирующего фактора чувств, поскольку все интеллектуальные эмоции и чувства выполняют побуждающую функцию. Группировка по уровню осознанности также не отражает специфичности этих явлений. В русской психологии можно отметить лишь попытку К. Д. Ушинского классифицировать интеллектуальные эмоции и чувства, исходя из природы их объекта, т. е. процесса мышления. В целом неудачные попытки классификации привели к тому, что наиболее характерным для классических работ стало простое приведение перечня интеллектуальных эмоций и чувств без какого-либо руководящего принципа [см., например, 267, р. 361]. В современных зарубежных исследованиях также не получено новых данных по вопросу классификации интеллектуальных эмоций и чувств [279].

В отечественной психологии имеется классификация интеллектуальных чувств, предложенная В. А. Артемовым [8, стр. 297]. Автор подразделяет эти чувства на три группы в зависимости: 1) от соответствия наших мыслей общепринятым положениям, 2) от степени логического совершенства наших мыслительных операций и 3) от нашей уверенности в правильности этих операций. Классификация, таким образом, проводится по трем разнородным признакам, вследствие чего намечаемые группы чувств между собой не связываются и не имеют взаимопереходов. Сами признаки выделены на основе феноменологии интеллектуальных переживаний и поэтому не отражают действительной природы интеллектуальных чувств. Основной же недостаток состоит в том, что выделение данных признаков приводит к искусственному отрыву содержательной стороны мышления от его операциональной стороны. Специфика же интеллектуальных эмоций состоит именно в том, что посредством их оценивается мыслительная деятельность в единстве ее операциональной и содержательной сторон.

За исключением отмеченной выше классификации, в отечественной литературе приводятся перечни интеллектуальных эмоций и чувств. В той или иной группировке к ним относят: любознательность, любопытство, сомнение, уверенность, любовь к истине, скуку, удовольствие, неудовольствие, восторг, чувство нового, недоумение, удивление, изумление, чувство ясности или смутности мысли, чувство догадки или интеллектуальной интуиции, чувство вероятности.

Прежде всего необходимо провести различие между понятиями "интеллектуальные эмоции" и "чувства". В соответствии с точкой зрения А. Н. Леонтьева и В. Вилюнаса, под эмоциями понимаются переживания, направленные на объекты, обладающие ситуативной, условной ценностью. В применении к интеллектуальным переживаниям это означает, что к классу эмоций будут относиться все переживания, возникающие в ходе мышления и воздействующие на его развитие, поскольку они оценивают ситуативные, условные отношения, между субъектом и объектом в ходе мыслительной деятельности. Чувства же направлены на объекты, обладающие постоянной устойчивой ценностью для субъекта. В соответствии с такой трактовкой, к интеллектуальным чувствам можно отнести любознательность к определенной области знания, чувство любви к истине. Нам представляется, что при таком подходе фиксируется существенное различие между интеллектуальными эмоциями и чувствами и нет серьезных теоретических оснований возражать против такой дифференциации.

В приведенном выше списке эмоциональных явлений далеко не все отвечают специфике именно интеллектуальных эмоций. Так, удовольствие и неудовольствие являются общими свойствами всех эмоций. Нет оснований выделять в качестве самостоятельной интеллектуальной эмоции восторг, который является лишь высшей степенью удовольствия. Чувство ясности или смутности мысли по сути дела не что иное, как напряженность и разрешенность от напряжения и как таковое является общим свойством всех эмоций. Например, напряженность при удивлении служит показателем "смутной", еще слаба оформившейся мысли. Разрешение от напряженности свидетельствует о том, что мысль получила свое становление, т. е. приобрела "ясность". Таким образом, уже предварительный анализ позволяет "отсеять" ряд явлений, не относящихся к области интеллектуальных эмоций и тем самым точнее определить предмет исследования.

Рассмотрение природы интеллектуальных эмоций привело нас к выводу о специфической функционально-генетической связи их с мыслительной деятельностью. Понятно, что и классификация, стремящаяся отразить сущность интеллектуальных эмоций, не может игнорировать этот принципиальной важности вывод. В качестве руководящего при классификации интеллектуальных эмоций может быть принят принцип одновременного развертывания мыслительного процесса и соответствующих ему интеллектуальных эмоций. При этом предполагается соотнесение факта происхождения той или иной интеллектуальной эмоции с определенной фазой мыслительного процесса. Такое соотношение не является, однако, жестким, т. е. данная эмоция может возникнуть и на других этапах процесса, но на определенной фазе эта эмоция выполняет свою основную функцию, а другие являются как бы вспомогательными. Например, удивление выполняет свою основную роль на первой фазе мыслительного процесса - при постановке проблемы, но может появиться и на последующих этапах. Эмоция догадки возникает и функционирует на стадии формирования догадки. На следующей затем фазе первичной проверки и принятия догадки возникает сложная динамика эмоций сомнения и уверенности. И, наконец, фаза проверки правильности решения задачи характеризуется появлением эмоций, связанных с результатами мыслительной деятельности.

В отечественной психологической литературе классификация, основанная на изложенном выше принципе, была предложена В. Л. Поплужным [152]. На наш взгляд, эта классификация требует тщательной теоретической и экспериментальной проверки. Вместе с тем она обладает тем преимуществом, что позволяет встать на путь преодоления абстрактного и потому недостаточно содержательного представления об интеллектуальных эмоциях в их отрыве от мыслительного процесса. При этом появляется возможность дать более полную характеристику различных эмоциональных явлений, возникающих в ходе мышления.

3. Характеристика отдельных интеллектуальных эмоций и чувств.

Эмоция удивления. Первая фаза мыслительного процесса заключается в формировании проблемы. Результатом этой фазы является постановка вопроса. В вопросе, с одной стороны, содержится знание о нераскрытое™ некоторых связей и отношений, а с другой - само это знание переживается субъектом в форме эмоции удивления. Недостаточно сказать, что нечто "новое" вызывает удивление. Последнее обусловлено мыслительным процессом, в ходе которого выясняется, что "новое" не может быть объяснено из прошлого опыта субъекта, т. е. противоречит ему. Именно на основе этого противоречия "новое" специфическим образом оценивается субъектом с точки зрения мотивов мыслительной деятельности и переживается им в форме эмоции удивления.

Эмоция удивления имеет модификации - недоумение и изумление, которые могут быть рассмотрены как полюса удивления. Недоумение возникает при относительно малой уверенности в правильности прошлого опыта, когда некоторое явление не согласуется с этим опытом. Противоречие в этом случае еще смутно осознанно, сам прошлый опыт недостаточно проанализирован. Направленность недоумения четко не выражена, а интенсивность его незначительна. Это переживание может рассматриваться как первая стадия в развитии эмоции удивления. Заострение противоречия, осознание несовместимости некоторого явления с прошлым опытом ведет к переходу в "нормальное удивление". Последнее может перейти в свою крайнюю форму изумление. Эта эмоция возникает тогда, когда субъект был абсолютно уверен в правильности предыдущих результатов мыслительного процесса и прогнозировал результаты, противоположные возникшим. Часто изумление протекает как аффект с соответствующими вегетативными сдвигами и выразительными движениями.

Возникая в ходе мыслительного процесса, эмоция удивления определенным образом воздействует на его протекание. С помощью удивления в образе ситуации эмоционально окрашивается и, следовательно, выделяется нечто "новое", имеющее ценность для субъекта. Эмоция удивления функционирует в мыслительном процессе таким образом, что "презентирует" сознанию еще неосознанное противоречие между "старым" и "новым" (См. экспериментальное исследование О. К. Тихомирова и В. Е. Клочко, публикуемое в данной книге) и на этой основе дает возможность субъекту почувствовать необычную ситуацию, а следовательно, ориентирует его в познании внешней действительности. Вместе с тем эмоция удивления является тем конкретным механизмом, посредством которого осуществляется побуждающая и направляющая функции мотивов мыслительной деятельности. Действительно, под воздействием удивления субъект внимательно анализирует необычную ситуацию, что приводит к осознанию некоторого противоречия и к дальнейшему выбору средств для его преодоления.

Эмоция догадки. Вслед за постановкой вопроса субъект переходит к поиску ответа на него. Развертывается следующая фаза мыслительного процесса - фаза разрешения проблемы. По словам Гегеля, мысль "должна возвыситься над точкой зрения удивления, дабы действительно познать свой объект" [45]. Ответ на поставленный вопрос достигается посредством умственной деятельности, протекающей в форме выдвижения догадок. В процессе нахождения догадки у субъекта возникает соответствующее переживание - эмоция догадки. Последняя представляет собой оценку некоторого нового, еще неосознанного, результата с точки зрения целей субъекта по решению задачи, связанных в конечном счете с мотивами мыслительной деятельности. Новое знание осознается субъектом в форме догадки. Последняя является необходимым и кульминационным моментом мыслительного процесса. Догадка - это предварительный ответ на вопрос.

В советской психологии догадка понимается как первоначальное предположение, которое не исследовано в достаточной мере, логические и эмпирические основы которого еще не выяснены. Возникновение догадки в сознании субъекта обусловливается эмоцией догадки, которая специфическим образом окрашивает и выделяет новое ценное для субъекта знание и способствует, таким образом, его осознанию, т. е. переходу в форму догадки. Эмоция догадки переживается субъектом очень ярко, и поскольку возникновение догадки часто сопряжено с большими трудностями, постольку возможно даже появление аффекта в связи с догадкой.

Функция эмоции догадки состоит в том, что она сигнализирует в сознании субъекта получение им в ходе мыслительной деятельности некоторого нового знания, ценного с точки зрения целей и мотивов мыслительной деятельности. Тем самым эта эмоция ориентирует субъекта в сложной ситуации, выделяя в ней некоторую "зону поиска". Вместе с тем эмоция догадки, реализуя побуждающую функцию мотивов мыслительной деятельности, способствует интенсивному установлению связей и отношений в выделенной "зоне". Это приводит в свою очередь к осознанию и вербализации нового знания, т. е. к возникновению догадки, а следовательно, к возможности ее дальнейшего использования в мыслительном процессе. В силу значительной глубины и интенсивности эмоции догадки она может стать, в случае повторения и обобщения, мощным мотивирующим фактором в дальнейшей мыслительной деятельности субъекта.

Эмоции уверенности и сомнения. При разрешении проблемы субъект формирует одну или несколько догадок. На следующей фазе мыслительного процесса он должен выбрать и принять определенную догадку в качестве замысла последующей мыслительной деятельности. Выбор и принятие некоторой догадки представляют собой, по сути дела, ее предварительную проверку. Догадка верифицируется по отношению к прошлому опыту субъекта, системе его знаний, а также по отношению к целям, возникающим при решении конкретной задачи. В сознании этот процесс, как правило, не представлен. Совокупный результат проверки оценивается субъектом с точки зрения мотивов мыслительной деятельности и переживается в форме специфических интеллектуальных эмоций - уверенности и сомнения. В такой форме субъект осознает степень вероятности разрешения проблемы на основе проверяемой догадки. Рассматриваемые эмоции носят предвосхищающий характер, поскольку с их помощью осуществляется прогноз того, будет ли разрешена проблема в будущем.

Возникающие у субъекта переживания не представляют собой уверенности и сомнения в "чистом" виде. Реальные переживания субъекта являются сочетанием этих двух составляющих с преобладанием той или иной из них, поскольку вырабатываемая в ходе мыслительной деятельности оценка является вероятностной. Эмоции получают свое название по преобладающему компоненту уверенности или сомнения. Эмоция сомнения может переходить в эмоцию уверенности и, наоборот, на разных этапах проверки одной и той же догадки. По отношению к разным догадкам субъект может переживать, в зависимости от их оценки, или эмоцию сомнения, или эмоцию уверенности. В мыслительном процессе уверенность и сомнение существуют в диалектическом единстве. В определенном смысле ведущая роль в этом единстве принадлежит уверенности. По меткому выражению К. Д. Ушинского, "уверенность ведет науку вперед, сомнение же только прокладывает ей дорогу" [205, стр. 288].

Эмоции уверенности и сомнения активно воздействуют на мыслительный процесс, выполняя в нем определенные функции. Уверенность положительно эмоционально окрашивает определенную догадку и является необходимым фактором для принятия ее субъектом. Сомнение же, отрицательно эмоционально окрашивая другие догадки, препятствует переключению мыслительного процесса на их проверку. В совокупности эти эмоции непосредственно обусловливают определенное направление мыслительной деятельности. Эта ориентирующая функция эмоций уверенности и сомнения является производной от более фундаментальной направляющей функции мотивов мыслительной деятельности. Вместе с тем эмоции сомнения и уверенности являются конкретными механизмами, осуществляющими побуждающую функцию в структуре мыслительной деятельности. Уверенность побуждает субъекта к действиям по реализации принятой догадки. Сомнение же, являясь составляющей эмоции уверенности в принятой догадке, побуждает субъекта к действиям по всесторонней проверке этой догадки. Сомнение, направленное на другие догадки, тормозит действия по их проверке и реализации.

Эмоции, связанные с результатами интеллектуальной деятельности. Принятие некоторой догадки в качестве замысла решения и последующая его реализация, т. е. фактически решение задачи, еще не ведут к окончанию мыслительного акта. Необходимой и завершающей его фазой является проверка правильности решения. Необходимость этой фазы обусловлена тем, что в силу сложности и многообразия объективной действительности всегда существует опасность создания искаженного образа внешнего мира в ходе мыслительной деятельности. Объективная необходимость проверки находит выражение в сознании субъекта в форме эмоции сомнения в правильности решения, побуждающей к всесторонней проверке. Проверка осуществляется или путем непосредственного применения найденного решения на практике, или, если это невозможно, путем постановки мыслительного эксперимента. В ходе проверки правильности решения возникают многочисленные эмоции, связанные с результатами мыслительной деятельности. Они переживаются субъектом как радость, восторг, разочарование, огорчение и т. п.

Обращает на себя внимание значительная интенсивность рассматриваемых эмоций. Можно предположить, что в их основе лежит не только оценка соответствия или несоответствия результата мыслительного акта цели, связанной с мотивами мыслительной деятельности, но и оценка самого процесса поиска результата. Ведь готовый результат, получаемый субъектом вне мыслительного процесса, не вызывает подобных эмоциональных переживаний. Такой обобщающий "резюмирующий" характер эмоций, связанных с результатами, придает им особую остроту и привлекательность.

Рассматриваемые эмоции можно охарактеризовать как эмоции успеха или неуспеха мыслительной деятельности. Посредством этих переживаний в сознании субъекта "констатируется" успех или неуспех. Функция этих эмоций при решении конкретной задачи состоит в "санкционировании" достижения или недостижения цели и, соответственно, в прекращении мыслительного процесса или в активном его развертывании. Вместе с тем функционирование эмоций этого вида выходит за пределы лишь конкретно решаемой задачи.

Дело в том, что в случае достижения успеха эмоции, связанные с результатами интеллектуальной деятельности, положительно эмоционально окрашивают и закрепляют некоторые наиболее удачные действия, догадки и идеи, возникшие при решении задачи. В последующей мыслительной деятельности, при соответствующих условиях, субъект имеет тенденцию применить в первую очередь именно положительно эмоционально окрашенные способы достижения цели. Благодаря подобному "механизму эмоционального закрепления" (Этот механизм анализируется в главе "К вопросу о влиянии "эмоционального закрепления" на процесс решения сложных мыслительных задач" дачной книги) происходит постоянное повышение избирательности мыслительной деятельности человека. Функция эмоций интеллектуального результата состоит в том, что с их помощью осуществляется ориентировка субъекта не только в конкретной задаче, но и в целой области познавательной деятельности. Одновременно данные эмоции служат мощным мотивационным фактором, побуждающим к последующей мыслительной деятельности или тормозящим ее.

Интеллектуальные чувства. К интеллектуальным чувствам, в отличие от интеллектуальных эмоций, относятся любознательность, любовь к истине. Эти чувства могут быть разной интенсивности - от равнодушия до страсти. Они могут носить отрицательный характер и представлять собой отвращение к истине, к познанию. Если интеллектуальные эмоции связаны с отдельными фазами мыслительной деятельности, то чувства соотносятся с мыслительной деятельностью в целом. В их основе лежит относительно устойчивая оценка некоторых объектов мыслительной деятельности. Можно предположить, что объектами, на которые направлены интеллектуальные чувства, являются мотивы мыслительной деятельности. При таком понимании мотивы вместе с их эмоциональной составляющей - чувствами можно трактовать как относительно постоянные личностные образования, выражающиеся в направленности интересов, в характере установок.

Интеллектуальные чувства и эмоции взаимообусловливают друг друга. Действительно, в результате обобщения ситуативных эмоциональных оценок происходит формирование устойчивых эмоциональных оценок. С другой стороны, устойчивые оценки детерминируют то или иное распределение и характер ситуативных оценок. В определенном смысле интеллектуальные чувства могут быть названы, вслед за Т. Рибо [164], ведущими эмоциональными явлениями, а эмоции - производными от них. При этом отнюдь не отрицается, что интеллектуальные эмоции возникают в ходе мыслительной деятельности, т. е. обусловливаются ею. Утверждается только то, что этим обстоятельством не исчерпывается детерминация эмоций. Ценностную характеристику интеллектуальным эмоциям придает как раз их обусловленность мотивами мыслительной деятельности в единстве их компонентов - познавательного и эмоционального.

Если интеллектуальные чувства рассматривать в качестве эмоциональной окраски мотивов мыслительной деятельности, то необходимо признать, что чувства принимают участие в выполнении основных мотивационных функций по отношению к мыслительной деятельности. Поскольку в форме чувства эмоционально оценивается объект мыслительной деятельности с точки зрения познавательной потребности, постольку этот объект выделяется из совокупности других и становится мотивом мыслительной деятельности. Таким образом, проявляется направляющая, а вместе с тем и ориентирующая функция интеллектуального чувства. В зависимости от той или иной устойчивой эмоциональной оценки объекта осуществляется побуждение или торможение по отношению к нему мыслительной деятельности. Таким образом, реализуется побуждающая функция интеллектуальных чувств. Если эмоции выполняют функции ориентировки и побуждения в самом процессе мыслительной деятельности, при решении конкретных задач, то чувства выполняют эти же функции на ином уровне психической регуляции по отношению к мыслительной деятельности в целом.

4. Проблема развития интеллектуальных эмоций.

Рассматривая проблему происхождения и развития интеллектуальных эмоций, необходимо прежде всего учитывать их неразрывную связь с мыслительной деятельностью. Это означает, что понять развитие интеллектуальных эмоций можно только исходя из анализа различных форм интеллекта в его эволюции. С другой стороны, такой анализ должен показать неполноту представления о мышлении как о каком-то автономном процессе, обособленном от остальной психической жизни субъекта. Ведь не секрет, что психологический анализ мыслительного процесса без учета функциональных воздействий эмоций сводится главным образом к выделению и изучению отдельных мыслительных операций. Такой подход обедняет психологическое исследование мыслительной деятельности.

В филогенезе психики на стадии интеллекта возникают необходимые предпосылки для последующего формирования интеллектуальных эмоций человека. Интеллектуальный процесс у антропоидов при первоначальном решении задач (например, задач В. Кёлера) всегда сопровождается эмоциями. При этом "конкретный чувственно-двигательный характер мышления, мышления в действии" [99, стр. 298] обусловливает специфический характер эмоций.

Интеллектуальные эмоции человека представляют собой прежде всего исторический продукт его трудовой деятельности. Они "возникают лишь благодаря наличию соответствующего предмета, благодаря очеловеченной природе" [1, стр. 594]. Появление новой, необычной ситуации в ходе трудовой деятельности вызывает у ее участников различного рода вопросы. Последние относятся к определенным предметам, их признакам, связям и отношениям между ними. Чтобы дать ответ на возникшие вопросы, люди должны решать общественные по способу возникновения задачи. Таким образом, общественный характер труда, возникновение общественных проблемных ситуаций, общественное (первоначально в буквальном смысле) мышление и общественные результаты его обусловливают общественную природу интеллектуальных эмоций человека. Вместе с тем эти факторы определяют и некоторую общность интеллектуальных эмоций людей. Благодаря этому интеллектуальные эмоции отдельного человека могут функционировать в качестве общественных сигналов в трудовом процессе. Особенно ярко это проявляется в речи с ее экспрессивной функцией и функцией влияния. В ходе исторического процесса интеллектуальные эмоции подвержены влиянию различных исторических эпох, систем обучения и воспитания, идеологических систем и других социальных факторов. Именно они во многом обусловливают развитие интеллектуальных эмоций.

Исторически более ранней ступенью развития мышления является наглядно-действенная его форма. Этому этапу развития интеллекта человека соответствуют праксические эмоции. Понятие "праксические эмоции" выдвинул П. М. Якобсон. Они "представляют собой эмоциональное отражение в сознании человека его собственных действий, имеющих конкретное общественное назначение" [228, стр. 228]. Праксические эмоции можно рассматривать как первоначальную ступень развития интеллектуальных эмоций. Интериоризация внешней практической деятельности во внутреннюю мыслительную приводит к преобразованию праксических эмоций в эмоции познавательные. Познавательные эмоции в отличие от праксических эмоций выражают отношение не к непосредственным практическим действиям, а к познанию, протекающему в форме теоретических действий - рассуждений.

В онтогенезе развитие интеллектуальных эмоций происходит в единстве с развитием мышления. Ребенок рождается без каких-либо признаков интеллекта. Его переживания представляют собой эмоциональный тон ощущений. На третьем-четвертом месяце возникает элементарное узнавание. Мышление в простейшей форме появляется только тогда, когда "ребенок начинает сознавать предметы внешнего мира... со стороны взаимных отношений как цельных предметов друг к другу, так и частей каждого отдельного предмета к своему целому" [175, стр. 188]. Вначале мыслительный процесс носит практический характер. На этой стадии не выделяются еще собственно мыслительные задачи. Соответственно и эмоции являются праксическими - в них выражаются непосредственные переживания ребенка в некоторой предметной ситуации.

Проблематичным является вопрос о возникновении эмоции удивления в онтогенезе ребенка. Можно предположить, что на основе безусловного ориентировочного рефлекса "что такое?" происходит выработка многочисленных условных ориентировочных рефлексов. Это и приводит к переживанию удивления.

По мнению К. Бюлера, удивление имеет иной источник. В раннем детстве оно является лишь меньшей степенью страха. Удивление - "это страх без движений защиты с закреплением внимания" [27, стр. 132]. Новое слегка пугает ребенка, но в то же время и усиливает потребность познать это новое. На генетическую связь удивления и страха указывал также И. М. Сеченов [175, стр. 125].

Необходимым условием возникновения эмоции удивления является приобретение ребенком определенного опыта, дающего возможность сопоставить новое с накопленными сведениями. Нельзя не указать также на связь эмоции удивления с любопытством и чувством любознательности. Эмоция удивления является производной от этих ведущих эмоциональных образований, непосредственно связанных с познавательными потребностями субъекта. При этом значение эмоции удивления в структуре мыслительной деятельности определяется тем, каким ведущим эмоциональным образованием она обусловлена. Так, при любопытстве стремление к познанию является самоцелью, т. е. субъект хочет узнать, чтобы знать. Удовлетворение любопытства гасит стремление к дальнейшему познанию и эмоцию удивления. Если же любопытство развивается в чувство любознательности, то последнее становится основой умственной деятельности. В отличие от любопытства чувство любознательности целенаправленно. Удивление в этом случае - как переживание проблемы - побуждает субъекта к постановке цели. Перерастание любопытства в чувство любознательности является сложным и длительным процессом, не завершающимся в дошкольном возрасте. При этом появление чувства любознательности не означает устранения у ребенка любопытства.

В преддошкольный период эмоция удивления у ребенка является праксической, т. е. она вызывается внешне данной предметной ситуацией. Развернутые действия по решению некоторой практической задачи вызывают праксические интеллектуальные эмоции. Последние служат эффективным подкреплением осуществляемых действий. Дошкольник переходит от наглядно-действенного мышления к образному и словесному. Практический анализ и синтез заменяется на этой стадии умственным, словесным. С доминированием в мышлении действий с образами, представлениями и понятиями связано возникновение познавательных интеллектуальных эмоций. Изменение характера мышления ведет к соответствующим модификациям интеллектуальных эмоций. Изменяется, например, направленность эмоции удивления - главное место начинают занимать вопросы типа "почему"?, а не "что это?", характерные для предыдущей стадии развития интеллекта. Такая смена обусловлена более глубоким и отвлеченным характером мышления. На рассматриваемой стадии в зародышевой форме возникают уже все интеллектуальные эмоции человека. В младшем школьном возрасте происходит дальнейшая перестройка характера умственной деятельности,и приобретаются новые средства мышления, что сказывается и на развитии интеллектуальных эмоций. Совершенствование этих эмоций происходит только в том случае, если удовлетворяется чувство любознательности, познавательные интересы школьников. Для формирования же чувства любознательности большое значение имеют эмоции успеха, возникающие в случае решения мыслительной задачи.

Вместе с дальнейшим совершенствованием мышления человека происходит прогрессирующее развитие интеллектуальных эмоций. Чем многообразнее и сложнее становится объект мышления, чем более совершеннее операции мышления, тем интенсивнее переживается ход мысли и ее результат. Мыслительная деятельность в ходе онтогенеза человека не "очищается" от переживаний, а, напротив, способствует их прогрессу. Интеллектуальные эмоции развиваются по своей глубине, силе, по характеру воздействия на мыслительный процесс. В ходе онтогенеза увеличивается количество модификаций этих эмоций и происходит обогащение их содержания. Зрелость интеллектуальных эмоций не означает их ригидности. И в своей развитой форме эти эмоции порождаются в ходе динамического мыслительного процесса с его трудностями и противоречиями. Развитие и обогащение сферы интеллектуальных эмоций продолжается, таким образом, на протяжении всей истории жизни личности.

Понять онтогенез интеллектуальных эмоций можно только в контексте исследования генезиса эмоциональной сферы ребенка в целом. Проблема онтогенетического развития эмоций разрабатывается А. В. Запорожцем с сотрудниками [66]. Авторы обоснованно указывают на непродуктивность изучения генезиса эмоций в отрыве от общего процесса осмысленной деятельности ребенка, в которой эмоции функционируют и формируются. Экспериментально-генетические исследования позволили установить существенные сдвиги в эмоциональной сфере при переходе от раннего к дошкольному детству. Во-первых, появляются особые формы сопереживания действиям и состояниям другого лица; во-вторых, меняется функциональное место аффектов в структуре поведения, т. е. появляются опережающие эмоциональные переживания, предвосхищающие последствия выполняемых действий; в-третьих, возникновение эмоционального предвосхищения предполагает обязательное изменение самой структуры эмоциональных процессов, в состав которых постепенно включаются помимо вегетативных и моторных реакций различного рода познавательные процессы (сложные формы восприятия, памяти, образного мышления, воображения).

Наличие познавательных компонентов в структуре эмоциональных процессов приводит к формированию "синтетических эмоционально-гностических комплексов" [66] типа аффективных образов будущей ситуации. По данным Я. 3. Неверович, такого рода эмоциональные образы начинают складываться в старшем дошкольном возрасте [135]. Можно предположить, что к этому же времени относится начало формирования специфических познавательных интеллектуальных эмоций, осуществляющих регуляцию самого мыслительного процесса. Основанием для такого предположения может служить, во-первых, тот факт, что этот возраст характеризуется довольно высокой формой интеллекта, а, во-вторых, то обстоятельство, что к этому времени складывается механизм эмоционального предвосхищения. Последнее особенно важно, поскольку интеллектуальные эмоции носят отчетливо выраженный предвосхищающий характер, причем предвосхищение осуществляется не только по отношению к результатам внешних действий, но также и по отношению к результатам внутренних мыслительных действий. Следовательно, формирование интеллектуальных эмоций предполагает наличие довольно развитого механизма эмоционального предвосхищения.

5. Физиологические основы интеллектуальных эмоций.

Согласно современным физиологическим концепциям, возникновение эмоций, в том числе и интеллектуальных, объясняется в свете представлений о динамическом стереотипе, выдвинутых И. П. Павловым [143]. П. В. Симонов разрабатывает информационную теорию эмоций, согласно которой эмоции обладают свойством компенсировать недостаток сведений, которых не дает динамический стереотип. Эмоция, в этой концепции, представляет собой экстренный компенсаторный механизм, восполняющий дефицит информации, необходимой для достижения целей и удовлетворения потребностей. Эмоциональная компенсация понимается при этом как генерация случайных решений [177]. В литературе существует и другая точка зрения, согласно которой эмоция выполняет эвристическую функцию, состоящую не в замене информации и не в генерации случайных решений, а в регулировании направления поиска информации [197].

С физиологической точки зрения, интеллектуальные эмоции необходимы и эффективны, во-первых, как средство регуляции поиска сведений, и, во-вторых, как средство активизации работы мысли для поиска новых сведений в целях наиболее адекватного соотношения организма со средой. Умственная деятельность, строящаяся на основе динамических стереотипов, конечно, более экономна в энергетическом отношении, чем деятельность, поддерживаемая мощными затратами нервного аппарата эмоций. Однако аппарат эмоций как система экстренной мобилизации ресурсов позволяет за короткое время достигать наибольшего усиления функций организма. Этот аппарат включается только тогда, когда организм попадает в чрезвычайные условия, и обычные способы регуляции становятся недостаточными. Именно в такие "чрезвычайные условия" попадает человек при решении сложных творческих задач.

Интеллектуальные эмоции имеют определенное внешнее выражение и проявляются в органических сдвигах. При этом органические реакции существенны не для эмоций как таковых, а для того, что наступает после эмоций, поскольку все висцеральные изменения усиливают мозговую деятельность и вообще деятельность организма [40]. Речь представляет собой еще одно средство выражения интеллектуальных эмоций. Мелодика, динамика, тембр, темп и ритм речи выступают показателями переживания субъектом хода мыслительной деятельности. Степень проявления интеллектуальных эмоций зависит от сложности мыслительной задачи, от динамики мыслительного процесса, от мотивационных особенностей личности и других факторов. Наличие физиологической основы интеллектуальных эмоций, органические и экспрессивные изменения при их переживании свидетельствуют о том, что данная область эмоций не имеет какой-то иной, нематериальной природы нежели другие эмоции [55].

Интеллектуальные эмоции всецело подчинены общим закономерностям эмоциональной сферы человека. При всей значимости физиологического аспекта в изучении эмоциональных явлений сведение исследований только к нему приводит к игнорированию существенных свойств этих явлений. Так, имеются попытки преодоления ограниченности феноменологического подхода к эмоциям на пути изучения исключительно физиологических механизмов. В итоге исследователи приходят к утрате содержания понятия "эмоция" и даже к отказу от него [246]. Иногда понятие "эмоция" прямо отождествляется с ее объективными индикаторами. Учет одной только физиологической стороны эмоциональных явлений без рассмотрения проблемы развития эмоций, а также их функционально-генетического аспекта крайне обедняет содержание проблемы. В отношении собственно интеллектуальных эмоций следует сказать, что многочисленные работы по исследованию ориентировочного рефлекса еще не подошли к проблеме формирования и функционирования эмоции удивления. Вместе с тем значение этой эмоции трудно переоценить, поскольку она находится у истоков интеллектуальной деятельности человека.

6. Экспериментальные исследования интеллектуальных эмоций.

Существенным достижением в разработке проблемы интеллектуальных эмоций явилось применение экспериментальных методов исследования к этим сложным психическим явлениям. Первые же работы в этом направлении дали богатый фактический материал [197, 33], намного превосходящий данные, добытые путем интроспекции. Теперь возникает задача сделать на этой основе некоторые предположения для дальнейшего исследования.

Был четко установлен факт закономерного возникновения интеллектуальных эмоций в ходе творческой мыслительной деятельности. Экспериментально доказано, что объективно верное решение сложной мыслительной задачи не может быть найдено без возникновения интеллектуальных эмоций. Анализ экспериментального материала выявил факт закономерного предвосхищения момента возникновения интеллектуальных эмоций по отношению к различным вербализованным компонентам мыслительной деятельности. Это кардинальной важности факт, поскольку он позволяет сделать предположение о тесной связи интеллектуальных эмоций с невербальным уровнем мыслительной деятельности.

Действительно, закономерно предвосхищая новый вербализованный продукт мыслительной деятельности, интеллектуальные эмоции сами подготавливаются предшествующим мыслительным процессом, протекающим на невербальном уровне. Если не сделать этого предположения, то становится непонятной природа эмоциональных оценок. Более того, становится непонятным, что именно оценивают интеллектуальные эмоции, а также каким образом эмоциями выполняется их регулирующая роль в мышлении, если они не опираются на невербализованные промежуточные продукты мыслительной деятельности. В дальнейшем мы воспользуемся понятием "операциональный смысл объекта", предложенным О. К. Тихомировым и В. А. Тереховым [198]. В зависимости от отражения в речи характеристик операционального смысла, авторы различают две его формы - вербализованный смысл и невербализованный.

В экспериментальном исследовании был выявлен механизм "эмоционального наведения" или "эмоциональной коррекции" [33]. Дело в том, что в ходе решения задачи испытуемый иногда возвращается к ранее положительно эмоционально окрашенной последовательности действий, вопреки отрицательной вербальной оценке той же последовательности, причем именно эмоциональная оценка оказывается верной. Характерно, что в этом случае одна и та же последовательность действий получает конфликтные оценки. Можно предположить, что с точки зрения одних критериев она оценивается положительно и эмоционально, а с точки зрения других - только в вербальном плане и отрицательно. В последующей мыслительной деятельности происходит развитие смысла ситуации в целом, ее отдельных элементов и действий с ними. "Возвращение" к ранее конфликтно оцененной последовательности действий происходит на определенном этапе развития смысловых образований. Условием для такого "возвращения" является ослабление или полное преодоление отрицательной оценки действий и соответственно усиление их положительной оценки. В основе такого изменения соотношения оценок лежит, по нашему мнению, изменение значимости критериев соответствующих оценок. Так, критерий, на основе которого действия оцениваются отрицательно, должен стать менее значимым, что и происходит в мыслительной деятельности, поскольку формируется обобщенная отрицательная оценка старого принципа решения задачи. С другой стороны, возрастает значимость другого критерия оценки, представляющего собой зарождающийся новый принцип решения. Следует отметить, что хотя "возвращение" происходит к тем же по форме действиям, однако, вследствие развития смысловых образований эти действия включаются теперь в другие системы отношений, и их операциональный смысл соответственно изменяется. Изменение смысла действий приводит к углублению эмоционального переживания, что находит, в частности, выражение в увеличении интенсивности эмоциональной активации.

Экспериментальные исследования позволили выделить субъективные оценки двух типов - эмоциональные и вербальные. При этом эмоциональные оценки подготавливаются в ходе мыслительной деятельности, протекающей на невербальном уровне. В данном случае оцениваются некоторые невербализованные смыслы с точки зрения зарождающихся догадок, становящихся впоследствии принципами решения. Эти догадки имеют сами ценность для испытуемого, поскольку они связаны с достижением конечной цели, а через нее с мотивами мыслительной деятельности. Именно такая сложно опосредованная связь придает оценкам эмоциональный характер.

Отмеченное выше противоречие между эмоциональными и вербальными оценками является, на наш взгляд, проявлением более глубокого противоречия между зарождающимся новым принципом решения, приобретающим по мере своего развития все большую значимость, и старым принципом решения, теряющим эту значимость. Ведущая роль эмоциональных оценок по отношению к вербальным, отмечаемая в литературе [33], может быть понята исходя из природы продуктивного мышления. Его развитие возможно только в том случае, если новое знание "берет верх" над старым. Эмоциональные оценки в этом процессе являются "представителями" нового принципа решения в сознании субъекта и вследствие этого играют исключительно важную роль в развитии мыслительного процесса.

Результаты экспериментов показывают, что в случае объективно верного решения задачи положительно эмоционально окрашиваются операциональные смыслы действий, так или иначе связанные с решением задачи. Наоборот, в случае нерешения задачи положительно эмоционально оцениваются смыслы действий, не имеющие отношения к объективно верному решению. Нам представляется, что для объяснения этого явления недостаточно ссылки только на прошлый опыт испытуемого или на механизм "эмоциональной ассоциации". Ведь нельзя же предположить, что в прошлом опыте субъекта существуют готовые оценочные функции, a priori обусловливающие результативность или нерезультативность мыслительного процесса.

С нашей точки зрения, в продуктивном мышлении возникают эмоциональные оценки двух видов - одни из них обусловлены прошлым опытом, другие же вырабатываются в самом мыслительном процессе и более тонко регулируют его протекание. Эмоциональные оценки последнего вида основываются на динамических критериях, формулируемых в ходе мыслительной деятельности. Именно содержание этих критериев обусловливает направленность положительной эмоциональной окраски на объективно верные или неверные смыслы действий и в конечном счете эффективность мыслительного процесса. При таком подходе отнюдь не преуменьшается роль прошлого опыта. Утверждается только то, что он не так жестко детерминирует направление и исход продуктивной мыслительной деятельности.

Необходимость критериев для формирования эмоциональных оценок косвенно подтверждает фактом наличия в мыслительной деятельности так называемых стадий "механического расчета", когда субъект применяет готовые схемы решения, а не вырабатывает новые принципы. На этой стадии не возникают эмоциональные оценки. Это явление можно объяснить тем, что субъект не формирует новых оценочных критериев, иначе говоря, он "не целеобразует". Объективно верные значения действий, устанавливаемые субъектом на этой стадии, только по форме являются таковыми; для субъекта же они не имеют смысла верных и не выделяются из совокупности других операциональных смыслов. Наоборот, при изменении типа мыслительной деятельности, когда она приобретает творческий характер, развертывается активный процесс целеобразования, в ходе которого вырабатываются критерии эмоциональных оценок. Если эти критерии объективно верны, то положительную оценку получают именно те операциональные смыслы, которые совпадают с объективно верными значениями действий.

Выше нами было использовано понятие о критериях эмоциональных оценок. Однако в психологической литературе вопрос о подобного рода критериях мало разработан. Нам представляется правомерной постановка такого вопроса. Действительно, общепризнанно, что эмоция представляет собой оценку. Но если это так, то, как и всякая оценка, она предполагает сравнение, сопоставление одного объекта с другим (эталоном, критерием), по отношению к которому и вырабатывается оценка. Вместе с тем вопрос о критериях предполагает и более конкретные вопросы - какова природа критериев эмоциональных оценок? Каков механизм их формирования?

На данном этапе исследования можно предположить, что такими критериями служат возникающие по ходу мыслительной деятельности целевые новообразования - промежуточные цели, замыслы попыток [191]. Можно выделить некоторые условия возникновения эмоциональной оценки. Последняя имеет место, когда, во-первых, в ходе мыслительной деятельности будут сформированы новые критерии оценки, во-вторых, будет выработан именно такой невербализованный смысл действия, который соответствует новым критериям, и, в-третьих, произойдет сопоставление критерия оценки и невербализованного смысла действия. При соблюдении этих условий некоторый невербализованный смысл действия приобретает личностный смысл для субъекта, который "презентируется" в сознание первоначально в форме положительного эмоционального переживания.

Для психологического анализа мыслительной деятельности весьма продуктивными являются понятия смысла и смыслового развития. Л. С. Выготский писал в этой связи: "Анализ, расчленяющий сложное целое на единицы... показывает, что существует динамическая смысловая система, представляющая собой единство аффективных и интеллектуальных процессов. Он показывает, что во всякой идее содержится в переработанном виде аффективное отношение человека к действительности, представленной в этой идее. Он позволяет раскрыть прямое движение от потребности и побуждений человека к известному направлению его мышления и обратное движение от динамики мысли к динамике поведения и конкретной деятельности личности" [39, стр. 54]. При таком подходе понятие "смысл" выступает как синтетическое, в содержание которого входит не только некоторое знание об объекте, но и отношение субъекта к объекту. В понятии "смысл" оба момента - познавательный и эмоциональный - представлены в единстве. Расчленение этих двух моментов и "гипостазирование" их как отдельных сущностей ведет к потере единицы психологического анализа, разложению ее на элементы. В существующих определениях понятия "смысл" оно трактуется как "значение для субъекта" [112].

В этой связи следует сказать, что для субъекта имеет значение не только то, что именно отражается им в познавательной деятельности, но и то, как это отражаемое переживается. При такой трактовке понятия "смысл" появляется возможность анализировать мыслительный процесс в единстве его познавательных и эмоциональных компонентов.

Мышление может быть представлено в качестве сложного процесса развития смысловых образований. Формирование смысла некоторого действия проходит вначале на невербализо-ванном уровне. Показателем того, что невербализованный смысл действия приобретает личностный смысл для субъекта, является возникновение эмоции. В форме эмоции субъектом переживается факт возникновения в ходе мыслительной деятельности новых ценных для него характеристик объекта. Образно говоря, новые свойства "проникают" в сознание субъекта первоначально в форме переживания, эмоции. Эмоция "ставит задачу на смысл", т. е. ориентирует субъекта в сложной ситуации и побуждает его осознать объект своего переживания, сделать этот "объект" доступным для сознательного использования в последующей мыслительной деятельности.

На данной стадии формирования смысл проходит такой период своего становления, когда в сознании представлен только один его компонент - эмоциональный, в то время как другой - познавательный существует на невербальном уровне. Эмоция выполняет здесь роль побудителя процесса развития смысла действия. Это развитие приводит к формированию вербализованного смысла. Смысл получает, таким образом, свое относительно полное развитие.

Приведенные выше предположения основываются на экспериментальных данных, полученных в лаборатории О. К. Тихомирова.

В последнее время эти результаты находят подтверждение в экспериментальных работах других исследователей. Так, Ю. Н. Кулюткин [98] выделяет эмоциональные и операциональные компоненты эвристического поиска. Существенный интерес представляет гипотеза о взаимодействии положительных и отрицательных эмоций, при котором в момент активизации отрицательной эмоциональной системы происходит реципрокное обострение чувствительности к положительным подкреплениям. На этой основе происходит своеобразное эмоциональное "подстораживание" малейшего успеха, когда даже частичное соответствие между требованиями задачи и результатами ориентировочных действий эмоционально оценивается как успех. Автор считает, что эмоциональная оценка вырабатывается с точки зрения общего замысла решения, а не в связи с отдельными пробами поиска. Отрицательная эмоциональная оценка возникает лишь тогда, когда не воплощается замысел решения в целом, отдельные же отрицательные пробы могут и не вызвать отрицательного эмоционального переживания.

Таким образом, экспериментальные исследования интеллектуальных эмоций позволили углубить знание о природе и роли этих эмоций в мыслительной деятельности человека. Вместе с тем острее встал вопрос о причинах и условиях возникновения интеллектуальных эмоций. Действительно, такой рассмотренный выше механизм, как "эмоциональное наведение, коррекция", может быть адекватно понят лишь в том случае, если экспериментально будет подтверждено, что эмоция "черпает" свое содержание из самого мыслительного процесса. Успешное регулирование мыслительного процесса должно быть основано на новых сведениях, новых оценочных критериях, принципах, целях, формируемых в ходе мышления. Если за интеллектуальными эмоциями признается функция регулирования мыслительного процесса, то необходимо предположить также их связь с этими новообразованиями. При таком подходе процесс формирования целей можно трактовать так же, как создание определенных условий для возникновения интеллектуальных эмоций.

Рассмотренные выше экспериментальные результаты дают основание предполагать, что именно на невербальном уровне мыслительной деятельности происходит формирование условий возникновения интеллектуальных эмоций. Экспериментальные исследования стоят, таким образом, перед задачей регистрации не только речевого, но и более глубокого уровня мыслительной деятельности. Именно на этом уровне можно попытаться выявить "объект" эмоциональной оценки, т. е. то, на что она направлена, а также формирование критериев этой оценки, обусловливающих тот или иной ее характер. Вопрос об условиях возникновения интеллектуальных эмоций в ходе мыслительной деятельности при экспериментально-психологическом подходе конкретизируется в задачу выявления критериев эмоциональных оценок и тех невербализованных смыслов действий, которые приобретают личностный смысл для субъекта в соответствии с этими критериями.

Нами было предпринято исследование истории и современного состояния проблемы интеллектуальных эмоций. И хотя эта тема требует значительной дальнейшей разработки, однако, уже в настоящее время можно сформулировать ряд положений, показывающих, что без понимания природы и роли интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности невозможно успешное развитие ни собственно психологической теории мышления, ни основывающихся на ее данных работ в области "искусственного интеллекта".

Под интеллектуальными эмоциями и чувствами понимается относительно самостоятельная группа эмоциональных явлений, специфика которых состоит в особой генетической и функциональной связи с мыслительной деятельностью человека. Интеллектуальные эмоции и чувства не только закономерно возникают в ходе мыслительной деятельности, но и активно регулируют ее протекание. При этом, если интеллектуальные эмоции имеют "ситуационный характер, т. е. выражают оценочное личностное отношение к складывающимся или возможным ситуациям..." [111, стр. 37], то интеллектуальные чувства носят "предметный характер, возникающий в результате специфического обобщения эмоций, связывающегося с представлением или идеей о некотором объекте..." [111, стр. 38].

Интеллектуальные эмоции и чувства формируются в ходе исторического развития человека вместе со становлением его интеллектуальной деятельности. Существует специальная проблема исторического и онтогенетического развития интеллектуальных эмоций и чувств, которая здесь лишь обозначена.

При функционировании развитого человеческого мышления закономерно возникают интеллектуальные эмоции. Объектами, на которые они направлены, являются некоторые промежуточные невербализованные продукты мыслительной деятельности, невербализованные смыслы. Содержание интеллектуальных эмоций составляют, следовательно, познавательные образования.

Интеллектуальные эмоции возникают на разных фазах мыслительного процесса и в зависимости от специфики этих фаз оценивают те или иные мыслительные образования. В соответствии с предметной направленностью можно выделить такие основные виды интеллектуальных эмоций: эмоции удивления, догадки, сомнения и уверенности, а также эмоции, связанные с результатами интеллектуальной деятельности.

На основе оценки хода мышления интеллектуальные эмоции выполняют ориентирующую и побуждающую функции в структуре мыслительной деятельности. При этом на каждом этапе мыслительного процесса эти функции выполняются различными видами эмоций и имеют свои специфические особенности. Интеллектуальные эмоции активно воздействуют на направление и характер мыслительной деятельности. В этом смысле они являются одним из ее детерминирующих факторов.

Эмоциональные оценки вырабатываются на основе динамических критериев, формирующихся и изменяющихся по ходу мыслительной деятельности. Предположительно такими критериями являются промежуточные цели и замыслы отдельных попыток решения. Эти образования сами обладают личностной значимостью для субъекта, поскольку вырабатываются на осно ве конечной цели мыслительного процесса, связанной с мотива ми мыслительной деятельности.

Эмоциональные оценки носят отчетливо выраженный предвосхищающий характер по отношению к вербализованным продуктам мыслительной деятельности. Такое "опережение" возможно на основе процессов, происходящих на невербализован-ном уровне мышления. Для изучения условий возникновения интеллектуальных эмоций необходимо изучение этого уровня. Вместе с тем такого рода исследования ведут к развитию теории мышления в целом.

Существует важный физиологический аспект исследования интеллектуальных эмоций. Представляется, однако, что изучение физиологического и психологического аспектов проблемы должно проводиться в тесном контакте, поскольку игнорирование психологического аспекта зачастую ведет к признанию за эмоциями лишь функции активации. Интеллектуальные же эмоции, как показывают исследования, осуществляют более тонкую психическую регуляцию мыслительной деятельности.

Вышесказанное свидетельствует, что при изучении человеческого интеллекта невозможно абстрагироваться от исследования проблемы интеллектуальных эмоций. Проведенные в этой области исследования убедительно показывают, что эмоции - это не эпифеномены, а реальные механизмы регуляции мыслительного процесса. Вынесение интеллектуальных эмоций "за скобки" привело бы к разложению мыслительного процесса на отдельные операции. При этом невозможно было бы объяснить, каким образом эти операции "выстраиваются" в определенную последовательность, ведущую к достижению конечной цели. Изучение интеллектуальных эмоций дает возможность проложить путь к исследованию мотивов и потребностей мышления, а значит к изучению мышления как специфического вида деятельности.