К анализу понимания текста в ходе коммуникации между человеком и ЭВМ

Успешность коммуникации в большой мере определяется тем, удалось ли участникам этого процесса достичь взаимопонимания. Диалог между человеком и ЭВМ, в отличие от процесса общения между людьми, в настоящее время обычно предполагает письменную фиксацию сообщения, т. е. появление текста. Именно сообщение является тем связующим звеном между передатчиком и реципиентом, характеристики которого могут либо облегчить взаимопонимание участников процесса коммуникации и сделать их взаимодействие оптимальным, либо, напротив, затруднить его. Как известно, одно из основных различий между естественным языком, на котором говорит человек, и формализованными языками, на основе которых строятся программы ЭВМ, состоит в различной степени полиморфизма слов: слова естественного языка могут быть сколь угодно многозначными, но к словам искусственных языков, как правило, предъявляется требование строгой однозначности. В связи с этим, по-видимому, имело бы смысл выделить такие группы слов естественного языка, которые психологически были бы более однозначны для носителей языка с тем, чтобы именно эти группы слов использовать для составления сообщений, в каком-то смысле оптимальных для обоих участников процесса коммуникации.

С этой целью мы предприняли экспериментальное исследование понимания письменных сообщений при помощи методики восстановления. Методика восстановления (cloze procedure) была предложена в 1953 г. американским психологом Тейлором. Суть методики состоит в том, что испытуемым предъявляется отрывок текста, где каждое n-е слово заменяется прочерком; причем по результатам восстановления испытуемыми опущенных слов судят о понимании ими текста или о трудности текста. Операциональным показателем успешности восстановления данного текста данным испытуемым служит количество и "степень правильности" восстановленных слов.

Прежде всего остановимся на психологических основах методики восстановления. Восстановление текста с пропущенными словами можно рассматривать как моделирование поведения реципиента в процессе коммуникации в условиях помех. Чтобы декодировать полученный искаженный текст, реципиент должен восстановить его при помощи наиболее вероятных заполнений. При этом реципиент опирается на все имеющиеся в его распоряжении семантические и структурные ключи, содержащиеся в тексте. Последние порождают некоторое множество возможных по смыслу или грамматической форме ответов, из которых испытуемый должен выбрать один, наиболее адекватный, с его точки зрения. Насколько точно приемник восстановит пропуски в сообщении, будет зависеть, в частности, от общности языковых норм реципиента и передатчика (подробнее об этом будет сказано дальше).

Исходя из этих соображений, в контексте нашей работы понимание можно определить как установление соответствия между семантическими и грамматическими системами составителя сообщения и реципиента. Такое частное определение понимания не противоречит имеющемуся в отечественной психологической литературе определению понимания как сложного, комплексного и многоуровневого познавательного процесса, включающего узнавание языковых средств и осмысление содержания и направленного на раскрытие связей и отношений реальной действительности. В самом деле, установление соответствия между семантическими и грамматическими системами обоих участников процесса коммуникации предполагает оперирование языковыми единицами разных иерархических уровней. Оно включает протекание таких важнейших психических процессов обработки сведений, как узнавание имеющихся в долговременной памяти элементов и осмысление их по мере сравнения с вновь поступающими на анализаторы стимулами.

Понимание текста (как мы его определили) будет зависеть от целого ряда факторов, исчерпывающее описание которых, во-первых, помогло бы понять механизм этого сложного психологического процесса и, во-вторых, сделало бы возможным его оптимизацию путем варьирования переменных, влияющих на понимание. Решение второй задачи имеет большое практическое значение. Разработка методики восстановления, психологической основой которой, как мы уже говорили, является моделирование поведения реципиента в процессе коммуникации в условиях помех, позволила бы решить целый ряд практических задач, связанных с повышением эффективности декодирования сообщений, передаваемых в условиях шума.

В самом общем виде можно выделить следующие группы факторов, потенциально влияющих на понимание испытуемыми искаженного текста.

1. Факторы, характеризующие кодирующего сообщение.

2. Факторы, характеризующие декодирующего сообщение. Тогда одним из основных условий успешности понимания будет общность языковых норм обоих участников процесса коммуникации, т. е. чем более сходны их системы семантических и грамматических навыков, тем более точно они должны уметь антиципировать или прогнозировать, что именно породит каждый из них в каждый отдельный момент. В нашем случае, при исследовании понимания письменной речи нас будет интересовать умение прогнозировать лишь одной стороны - читателя, или декодирующего сообщение. Что же касается самого сообщения, то его параметры нам заранее известны. Процедуру заполнения испытуемыми прочерков в тексте можно рассматривать как решение ими прогностической задачи. Успешность ее решения будет зависеть от точности прогноза (или в конечном счете от правильности понимания), а последняя в свою очередь от следующих групп факторов.

1. Психологические характеристики индивидов, декодирующих текст (знания, способности, в том числе способность к декодированию, и т. д.).

2. Прогностические характеристики текста в целом и его элементов (напомним, что фактическая формулировка смыслового содержания текста при помощи конкретных лексических единиц и грамматических структур является выражением факторов, характеризующих кодирующего).

Понятие "точности прогноза" в нашем случае находит свое выражение в наборе ответов, порожденных испытуемыми при заполнении каждого пробела данного текста.

Целью данной работы является выявление некоторых закономерностей структуры заполнения испытуемыми прочерков как показателя степени понимания ими данного текста в зависимости от таких характеристик и элементов текста слов, как их частота и принадлежность к части речи.

При выборе этих характеристик мы руководствовались следующими соображениями. Имеется ряд данных, указывающих на то, что успешность прогнозирования испытуемыми последовательности единиц текста является функцией жесткости контекстуальных связей слова (семантических и синтаксических). Однако степень "контекстуальной связи" достаточно сложно измерить. Логично думать, что принадлежность слова к определенной части речи в первом приближении содержит для носителей языка достаточно сведений о том, какую роль играет слово в предложении и какое место в его структуре оно занимает, т. е. принадлежность слова к определенной части речи является как бы операциональным показателем степени жесткости контекста для данной части речи.

Что же касается выбора в качестве другой независимой переменной такого параметра, как частота пропущенных слов, то это объясняется многократно продемонстрированной важностью вероятностных характеристик элементов речи, которые в силу существования в речевых механизмах человека определенной иерархической организации элементов речи в соответствии с частотой их встречаемости в речевой деятельности индивида, с большой определенностью прогнозируют результаты самых разных операций, связанных с оперированием речевым материалом. Кроме того, частота элементов текста сама по себе обладает большой прогностической силой, она тесно связана с другими психологически значимыми характеристиками стимулов (например, с субъективным ожиданием события, его полезностью и т. п.).

Для предварительного эксперимента были отобраны четыре текста примерно равных по трудности, от 101 до 173 слов длиной, представляющие собой законченные смысловые отрывки. Тесты составлялись следующим образом: в каждом тексте пропускалось каждое пятое слово (При составлении теста на материале английского языка большинство авторов пропускает каждое 5-е слово, руководствуясь имеющимися данными, что такая частота является оптимальной, т. е. это максимальная частота пропуска слов, при которой угадывание каждого следующего слова не зависит от правильности угадывания предыдущих. У нас не было подобных данных для русского языка. Однако впоследствии анализ материала показал, что во всей совокупности прочерков было лишь три случая, когда правильность угадывания слова зависела от угадывания предыдущего. Что же касается максимальной частоты прочерков, то мы заинтересованы в ней по двум причинам: 1) она обеспечивает экономичность теста (т. t. возможность получить большее число ответов за меньшее время); 2) надежность теста в большей мере является функцией его длины), в первом варианте - начиная с первого слова, во втором - со второго, и т. д., всего пять вариантов (А, Б, В, Г и Д) для каждого текста, так что в результате пропущенным оказалось каждое слово каждого текста.

В качестве испытуемых были выбраны студенты первых двух курсов МГПИИЯ им. М. Тореза. Всего в эксперименте участвовало 100 человек. Каждый испытуемый получал по четыре разных текста с пропущенными словами. Набор текстов для каждого испытуемого был составлен таким образом, что в него входили разные варианты пропусков (А-Д). Работа с текстами не ограничивалась во времени, в среднем испытуемые работали по 35-45 мин. (около 10 мин. на каждый текст). Перед тем как приступить к работе, испытуемым давалась следующая инструкция.

"Мы проводим исследование понимания текстов в зависимости "от их трудности. Каждый из вас получил по четыре текста. Некоторые слова в них пропущены, вместо них стоит прочерк, но сохранены все знаки препинания. Имена собственные могут быть пропущены только в том случае, если они встречаются второй или третий раз, в первый раз они сохранены. Тексты не связаны между собой, на каждом листке самостоятельный текст.

Ваша задача - заполнить каждый прочерк одним словом так, чтобы восстановить первоначальный текст. Слово - это то, что находится между пробелами. В словосочетании "потому что" - два слова, "тем не менее" - три слова, "какой-то" - одно слово.

Тексты подобраны таким образом, что в некоторые прочерки очень легко вписать слова, в другие - гораздо труднее. Постарайтесь заполнить как можно больше прочерков, но если вы не можете вставить слово в какой-либо прочерк, то оставьте его и переходите к следующему.

Качество выполнения задания никоим образом не повлияет на учебные отметки, поэтому просьба работать совершенно самостоятельно".

Любое слово, вставленное испытуемыми в пробел, может быть либо абсолютно идентично исходному, либо отличаться от него семантически, грамматически или орфографически (последнее различие при обработке обычно не учитывается). В свою очередь, семантически отличные слова могут быть синонимичны исходному слову или семантически не связаны с ним, а грамматически отличающиеся слова могут совпадать или не совпадать с грамматическим классом исходного слова.

Было показано, что при традиционном использовании методики восстановления как теста трудности понимания текста лучшим способом подсчета является такой, когда правильным ответом считается слово, абсолютно совпадающее с выпущенным исходным [11]. (Именно эта простота оценки результатов методики делает ее таким привлекательным инструментом измерения понимания.)

Однако нас в данном случае интересовало не использование методики для решения прикладных задач, но исследование с ее помощью понимания как психологического процесса, в большой мере вовлекающего действие механизма вероятностного прогнозирования. Выше мы выдвинули в качестве показателя понимания набор ответов, порождаемых испытуемыми. При этом мы исходили из допущения, что чем более сходна семантико-структурная система читателя с той же системой автора текста, тем с большей вероятностью он заполнит пробел словом, абсолютно идентичным исходному (т. е. набор ответов сведется к одному слову). По мере ухудшения понимания (т. е. уменьшения сходства в семантико-структурных системах приемника и передатчика) ответы, порождаемые испытуемыми, будут более разнообразны, менее согласованы и более "далеки" от исходного слова. Они как бы будут очерчивать тот круг возможных заполнений данного пробела, откуда испытуемый в принципе может выбрать ответ на данный прочерк.

В соответствии с этим положением возникла необходимость разработать критерий близости ответов испытуемых к исходному слову. Основанием для такого критерия послужила степень семантического сходства с пропущенным словом. Анализируя заполнения пробелов испытуемыми, мы выделили следующие основные группы ответов, варьирующие по степени смысловой близости к исходному слову (расположены в порядке "удаления" от исходного слова).

I. Правильные заполнения: 1) дословные, 2) синонимичные, 3) контекстуально-синонимичные.

II. Контекстуально-допустимые заполнения.

III. Неправильные заполнения: 1) семантически неверные, 2) синтаксически неверные, 3) повторы.

Кроме того, при анализе ответов учитывалось число незаполненных прочерков и число ответов, данных "не по инструкции", т. е. более одного слова в прочерке (последних, впрочем, было так мало, что они практически не повлияли на результаты эксперимента).

Ниже мы более подробно остановимся на том, что мы понимаем под некоторыми из выделенных групп и какие конкретные заполнения по материалу эксперимента мы относили к каждой группе.

Под "синонимичными" заполнениями мы понимали: 1) синонимы (Являются ли данные слова синонимами, мы проверяли по "Словарю синонимов русского языка в двух томах" (Л., 1970-1971), но, к сожалению, это удалось сделать примерно для половины слов - остальные либо вообще не зарегистрированы в словаре, либо не встречаются там в интересующем нас значении. В этих случаях пришлось пользоваться сугубо субъективным критерием - языковой интуицией экспериментатора) исходного слова, 2) употребление личного местоимения вместо имени существительного или имени собственного; 3) употребление имени собственного или строго соответствующего имени существительного вместо личного местоимения. На пример, в предложении: " ________ утверждает, что актриса отдала его фермерской семье" синонимами исходного местоимения "он" мы считали слова "юноша", "Джон", "Мортенсон".

Под "контекстуальными синонимами" мы условились понимать заполнения, идентичные грамматическому классу исходного слова (т. е. не изменяющие грамматической структуры предложения) и прямо связанные с контекстом. Например, в синтагме "Журналист связался с _________ клиники" (исходное слово "директором") контекстуально-синонимическими заполнениями мы считали ответы: "руководством", "профессором", "врачом", "главврачом", "сотрудником". В группу "контекстуально-допустимых" ответов (промежуточную между "правильными" и "неправильными" ответами) вошли как ответы грамматического класса, одинакового с классом исходного слова, так и ответы, "переключающие" грамматическую структуру синтагмы или предложения в целом. Например, в предложении " _________ возится во дворе с большим утюгом" (исходное слово "всё") контекстуально-допустимыми будут ответы: "сестра", "подолгу".

Как "семантически неверные" мы классифицировали заполнения, совпадающие с грамматическим классом исходного слова или не нарушающие грамматической структуры предложения, но не соответствующие содержанию текста. Например, в предложении "А в самолете чересчур чистенькая, чересчур улыбчивая _________ " (исходное слово "стюардесса") семантически неверным будет заполнение "официантка", в предложении "За _________ десять лет мне много приходилось летать" (исходное слово "последние") семантически неверен ответ "свои".

Большую подгруппу среди неправильных заполнений представляли синтаксически неверные ответы, когда прочерки заполнялись словами, грамматически не согласующимися с контекстом, в том числе нарушающими структуру предложения, намеченную знаками препинания. Например: "Мир пестр, многообразен - разные люди, разные нравы, _________ природа" (исходное слово "разная") - неправильное заполнение: "события". В синтагме "с той высоты, которую _________ четырехмоторный самолет" (исходное слово "набирает") неправильные заполнения: "поднимается", "достигает".

Под "повторами" мы понимаем заполнения прочерков словами, стоящими рядом с прочерком или отделенными от него одним-двумя словами. Например: "С той высоты, которую набирает _________ самолет" (опущено слово "четырехмоторный") заполнение - "самолет". "Но _________ он почему-то еще предпочитал оставаться инкогнито" (пропущено слово "тогда") заполнение - "почему-то".

Влияние принадлежности к части речи на характер заполнения испытуемыми прочерков. Прежде всего можно предположить, что будет наблюдаться существенное различие в заполнении испытуемыми прочерков, стоящих на месте знаменательных и служебных частей речи (В соответствии с "Грамматикой современного русского литературного языка" (М., 1970), слова делятся на полнозначиые, или самостоятельные, и частичные, или служебные. Внутри полнозначных слов выделяются знаменательные и указательные слова, причем в последнюю группу входят местоименные слова и местоимения. Однако реакция испытуемых на них, выразившаяся в характере заполнения прочерков, стоящих на месте этих слов, побудила нас включить указательные слова в группу служебных). Действительно, на долю служебных слов приходится большее число правильных заполнений (88,7% против 79,2%) и соответственно меньшее число контекстуально-допустимых (5,7% против 10,2%) и неправильных заполнений (3,5% против 6,8%).

Статистический анализ показывал, что различие в числе правильных заполнений, а также соотношение правильных и контекстуально-допустимых и правильных и неправильных заполнений для знаменательных и служебных слов является значимым: величины χ² Для этих показателей составляют соответственно: χ²₁=152,540; χ²₄=73,292; χ²₅=61,607 (табличное значение χ² для f=11 на 1%-ном уровне составляет 6,63). Это относится и к соотношениям контекстуально-допустимых и неправильных к другим заполнениям (χ²₂=59,972; χ²₃=49,366). В то же время, различие в соотношении контекстуально-допустимых и неправильных заполнений статистически незначимо (χ²₆=0,513).

Теперь рассмотрим более подробно вопрос о зависимости заполнения испытуемыми прочерков от части речи пропущенного слова.

Наибольший процент правильных заполнений зарегистрирован для предлогов (95,9%). Различие в числе правильных заполнений для предлогов и всех остальных частей речи настолько велико, что позволяет отнести их к другой генеральной совокупности (χ²=206,727).

Затем идут местоимение, глагол, имя существительное и союз - процент правильных заполнений здесь колеблется очень незначительно: от 81,2% до 85,8% (различие статистически незначимо). Для имени прилагательного он существенно ниже - 72,4%, для наречия еще более низок - 65,2%. На основании критерия χ² Для соотношения правильных и всех остальных заполнений существительные и глаголы значимо отличаются от групп прилагательного и наречия. Последние в свою очередь также принадлежат к разным генеральным совокупностям. В то же время для наречия и прилагательного (сравнительное именем существительным и глаголом) возрастает процент контекстуально-допустимых заполнений. Статистический анализ показывает, что по соотношению правильных и контекстуально-допустимых ответов значимым является различие между группой имени существительного и глагола и группой имени прилагательного и наречия (внутри групп не наблюдается статистически значимого различия).

Интересные закономерности выявляются при анализе структуры правильных ответов. Так, если выше мы говорили о том, что число правильных заполнений практически одинаково для имени существительного, глагола, союза и местоимения, то анализ только правильных ответов показывает, что между знаменательными и служебными частями речи существует значительная разница в проценте дословных заполнений (т. е. абсолютно совпадающих с исходным словом): 63,4% и 54,2% - для имени существительного и глагола, 85,5% и 87,6% -для местоимения и союза, причем различие статистически значимо как для существительных и глаголов, так и при сравнении каждой из этих групп с группой союзов и местоимений, принадлежащих к одной совокупности. Соответственно переструктурируется вся совокупность правильных ответов: у знаменательных частей речи, по сравнению со служебными, растет число синонимичных и контекстуально-синонимичных заполнений. Внутри знаменательных частей речи особенно бросается в глаза рост числа контекстуально-синонимичных заполнений у наречий (38%) и особенно прилагательных (55,4%) (различие статистически значимо) по сравнению с именем существительным (25,7%) и глаголом (23,2%) (различие между двумя последними незначимо).

Влияние частоты пропущенного слова на характер заполнения испытуемыми прочерков. Данные о заполнении прочерков опущенных знаменательных частей (Все служебные части речи, встретившиеся в наших текстах, зарегистрированы в "Частотном словаре современного русского литературного языка" Э. Штейнфельдт (Таллин, 1963), т. е. являются частыми) в зависимости от их частоты (Для оценки частоты слов в нашем эксперименте мы пользовались данными "Частотного словаря...": слова, зарегистрированные в словаре, получали пометку "частые", незарегистрированные - "редкие") характеризуются некоторым уменьшением числа правильных заполнений для редких слов и соответственно увеличением у них числа контекстуально-допустимых ответов (различие статистически значимо). Основное различие лежит в проценте заполнений дословными, синонимичными и контекстуально-синонимичными вставками. При заполнении прочерков, стоящих на месте редких слов (по сравнению с заполнением прочерков на месте частых слов) резко (почти в два раза) уменьшается число дословных заполнений (64,4% против 37,3%) и увеличивается число синонимичных (20% против 11,8%) и контекстуально-синонимичных (42,7% против 22,8%) заполнений. Значимым оказалось и различие в числе незаполненных прочерков для частых и редких слов. Частями речи, где процент правильных заполнений значимо зависит от частоты пропущенного слова, являются прилагательное (82,5% для частых, 67% для редких прилагательных) и существительное (соответственно 84,2% и 79,3%). Для глаголов и наречий в этом случае не наблюдается статистического различия. Основное различие и здесь становится особенно заметным при анализе совокупности правильных ответов: при заполнении прочерков, стоящих на месте редких слов, число дословных ответов резко уменьшается, а число синонимов, и особенно контекстуальных синонимов, растет (эти два типа ответов принадлежат, в соответствии с критерием Хи-квадрат, к одной совокупности для глаголов, прилагательных и наречий), причем различие в процентах заполнения разными категориями ответов наименьшее для имен существительных, увеличивается для глаголов и еще больше возрастает для имен прилагательных и наречий.

Обсуждение результатов и некоторые выводы. В настоящей работе мы сделали попытку экспериментально изучить, как влияет частота опущенных слов и их принадлежность к части речи на заполнение испытуемыми прочерков, и тем самым установить некоторые закономерности понимания письменных сообщений. Анализ результатов эксперимента позволил, прийти к следующим выводам.

Оба вышеназванных фактора обнаружили статистически значимое влияние на исход эксперимента.

Испытуемые значительно более правильно заполняют прочерки, стоящие на месте служебных частей речи, чем прочерки, стоящие на месте знаменательных частей речи. Эти данные совпадают с интуитивными представлениями о большей жесткости связи служебных слов с ближайшим грамматическим контекстом, что и приводит к большей правильности их восстановления, равно как и к большей согласованности (меньшему разбросу) при заполнении прочерков.

В группе знаменательных слов более правильно заполняются прочерки, стоящие на месте имен существительных и глаголов, чем прочерки, стоящие на месте имен прилагательных и наречий. Последнее согласуется с представлениями о том, что связь наречий и прилагательных со смысловым контекстом слабее, чем контекстуально-смысловые связи имен существительных и глаголов. В группе служебных частей речи наиболее правильно заполняемыми являются прочерки, стоящие на месте предлогов.

В соответствии с положениями теории информации, чем легче выводимо слово из окружающего контекста, т. е. чем с большим согласием испытуемые прогнозируют его появление, тем оно более избыточно и менее информативно. В нашем случае, словами, менее всего выводимыми из контекста и поэтому наиболее информативными оказались редкие наречия и прилагательные, и наименее информативными - предлоги (Одним из экспериментальных подтверждений того, что предлоги воспринимаются при чтении как неотделимые от соответствующих словосочетаний, является то обстоятельство, что испытуемые, заполняя прочерки, стоящие на месте предлогов, часто заполняли их таким образом, как будто предлог в тексте не был пропущен. Например, в синтагме "пристегнул ли пассажир ремень, привязывающий его _________ креслу" вместо пропущенного предлога "к" испытуемый вставляет "удобному". Это трудно объяснить только невнимательностью. Очевидно, в падежной форме существительного или местоимения содержится информация, делающая избыточным восприятие собственно предлога при чтении).

Значительно менее очевидной была впоследствии подтвержденная статистически гипотеза о влиянии частоты пропущенного слова на характер заполнений. Наиболее правдоподобным нам представляется объяснение, что в реальной речевой ситуации ближайший контекст частых слов значимо отличается от ближайшего контекста редких слов, что и предоставляет в распоряжение испытуемых ключи, позволяющие им более успешно прогнозировать появление частых слов.

Кроме того, ближайший контекст частых слов, по-видимому, эффективно сужает их полиморфизм, обычно им свойственный.

Полученные результаты могут быть интерпретированы в рамках рассмотрения понимания при чтении как синтетического процесса. Как отмечает З. И. Клычникова, нам гораздо чаще приходится иметь дело с синтетическим чтением, нежели с аналитическим. При синтетическом чтении текст воспринимается целостно, читающий схватывает его общее содержание, не выделяя еще отдельные слова (первичный синтез). Затем может начаться анализ отдельных слов или межсловесных связей, приводящий ко вторичному синтезу.

Наши испытуемые, как это видно из инструкции, были специально ориентированы на синтетическое, целостное восприятие текста. По-видимому, с этой точки зрения и можно объяснить некоторые полученные результаты. Можно предположить, что даже искаженный текст содержит сведения, достаточные для того, чтобы при его синтетическом чтении создать в представлении испытуемых образ исходного текста, на основании которого они сравнительно легко заполняют прочерки, стоящие на месте имен существительных и глаголов. Как известно, эти две части речи обычно несут на себе основную смысловую нагрузку и являются теми "смысловыми вехами" текста, которые определяют понимание на его начальном этапе.

Естественно, что будучи основными носителями содержания текста, имена существительные и глаголы имеют некий предел вариативности заполнений, несоблюдение которого может привести к тому, что в результате мы получим совершенно иной текст, т. е. именно текст, его синтетически воспринятое содержание, обусловливает выбор заполнений прочерков, стоящих на месте имени существительного и глагола.

Тот факт, что наиболее правильно и согласованно испытуемые заполняли прочерки, стоящие на месте предлогов, с позиций синтетического восприятия обусловливается скорее всего семантической неинформативностью и несамостоятельностью предлогов, всегда находящихся в тесной связи с именами существительными, совместно с которыми они образуют некоторые семантические категории.

Совершенно иная картина имеет место в случае заполнения прочерков, стоящих на месте имен прилагательных. По-видимому, семантическая категория признака или качества, наиболее частым представителем которой является имя прилагательное, наименее жестко выводима из содержания текста. Отсюда следует, по-видимому, что сведения, которые испытуемые получают при чтении искаженного текста, оказываются явно недостаточными для сравнительно однозначного восстановления этих слов. Поэтому при выборе имени прилагательного испытуемые обладают более широкими возможностями, и этот выбор, будучи мало обусловлен, зависит, видимо, от индивидуально-психологических характеристик испытуемых, в частности, от их воссоздающего воображения, умения чувствовать стиль текста, запаса слов и т. д.

Все вышеизложенное позволяет нам предположительно сформулировать следующие зависимости.

1) При восстановлении искаженного текста реконструкция его содержания будет тем успешнее, чем больший процент исходного текста составляли частые имена существительные, глаголы и служебные слова.

2) Восстановление имен существительных, глаголов и служебных слов в большей мере зависит от характеристик текста, восстановление имен прилагательных и наречий- от индивидуально-психологических характеристик испытуемых.

Использованная нами методика может быть применена и для оценки эффективности коммуникации между человеком и ЭВМ на языке, близком к естественному.