Заикание и его формы

Заикание и его формы. Одно из самых распространенных на земле расстройств - заикание - заключается в нарушении координации речедвигательных актов. Поэтому человек либо не может начать слово, либо судорога возникает во время произнесения слова и тогда звуки растягиваются, либо эти расстройства комбинируются.

Заикание встречается в основном в школьном возрасте. У взрослых людей оно почти всегда продолжает заикание, начавшееся в 2-3-летнем возрасте, т. е. в момент становления речи.

Прежде заикание рассматривалось как однородное расстройство: дескать, существует такая болезнь под названием заикание. Если и делили заикание на формы, то в зависимости от того, каков характер судорог речевой мускулатуры. Так как заикание считали единым заболеванием, то всех заикающихся и лечили одинаково.

Сейчас подобный взгляд представляется безнадежно устаревшим. С тех пор как в 1973 году впервые были выделены две основные формы этой патологии (М. И. Буянов с соавторами), появилось множество работ, показывающих неоднородность заикания, его различное клиническое содержание, прогноз и т. д. Естественно, что роль семьи и школы в отношении разных форм заикания тоже различна.

Заикание - это симптом разных расстройств, и тактика в отношении этого симптома в каждом конкретном случае должна быть различной. Заикание может возникать в рамках самых разнообразных заболеваний, но чаще всего оно встречается при логоневрозе и при неврозоподобном речевом синдроме.

Что такое логоневроз?

Это невроз с преимущественным поражением речи, т. е. это особая болезнь. Особенно часто неврозы встречаются у детей и подростков. В силу незрелости и хрупкости их психики, несформированности систем защиты от психических нагрузок, стрессов дети и подростки легче поддаются тем воздействиям, которые для более зрелых и взрослых людей проходят бесследно. В одних случаях под влиянием психической травмы (обычно шоковой или субшоковой) речь вначале отнимается, а потом восстанавливается, но уже с заиканием. В других - под влиянием психической травматизации (в основном хронической) постепенно формируется страх речи, а вследствие его и заикание. Поэтому, когда ребенок волнуется, боится говорить, он заикается; если не волнуется, говорит превосходно. Стало быть, заикание психогенного происхождения всегда непостоянно, оно возникает лишь при волнении, связанном с речью, и может достигать такой степени, что ребенок умолкает, это, как уже отмечалось, называется мутизмом. Таким образом, логоневроз складывается из разных по происхождению психогенных видов заикания, страха речи (логофобия), мутизма и других симптомов. Обычно к признакам невротического поражения речи примыкают и невротические нарушения сна, аппетита, настроения, общее чувство дискомфорта и т. д.

Логоневроз сказывается и на развитии личности школьника. У одних детей под влиянием длительного невроза речи нарастают робость, нерешительность, застенчивость и другие астенические черты. У других - усиливается отгороженность, молчаливость, стремление избегать общения - это псевдошизоидные свойства личности. Третьи становятся очень возбудимыми, раздражительными, драчливыми, злобными - это возбудимый вариант невротического формирования личности. Четвертые переполняются навязчивыми сомнениями, тревожной мнительностью, чувством незавершенности действий и другими симптомами тревожно-мнительного варианта затянувшегося невроза.

В 4 года, когда речь у девочки уже сформировалась и она говорила безо всяких отклонений, на нее напала собака, прокусив ей ногу. Собаку принялись ловить, чтобы узнать, больна она бешенством или нет. Лишь через неделю выяснилось, что собака здорова. За это время девочка уже заболела неврозом.

Дело осложнялось тем, что бабушка и мать постоянно внушали девочке, чтобы она меньше общалась с собаками, так как они "бешеные". Эти знания в данной ситуации принесли ей вред. После укуса собаки девочка стала жить одним только тревожным ожиданием: придется ли ей принимать уколы от бешенства?

От потрясения у девочки отнялась речь, исчез сон, она постоянно плакала, выглядела грустной, почти ничего не ела и молчала. Затем она стала говорить, но говорила с сильным заиканием. Через 2-3 недели острота переживаний уменьшилась, нормализовались сон и аппетит, улучшилось настроение. Девочка была бы уже здоровой, если бы не заикание. Оно было очень непостоянным: то пропадало, то возникало. Но тут девочка услышала рассказ о том, что некая бешеная собака укусила какого-то ребенка, и все прежние печальные воспоминания оживились. Стоило девочке услышать разговор о собаках, как она вся съеживалась, бледнела, начинала сильно заикаться, нервничать, раздражаться, испытывать страх, в том числе и страх речи. Так повторялось несколько раз. Потом заикание несколько стихло, и лишь через 5 лет оно возобновилось. На этот раз после того, как учительница при всех обругала девочку, а в это время одноклассники беззаботно смеялись над нашей будущей пациенткой Как и в дошкольном возрасте, заикание сопровождалось плохим настроением, страхом речи, чувством общего эмоционального напряжения. Чем больше девочка думала о своей речи, тем сильнее было заикание. Чем больше она отвлекалась от печальных дум, тем меньше заикание проявлялось, а временами вообще исчезало. Девочке было легко говорить по телефону, но стоило встретиться с собеседником (особенно незнакомым), заикание становилось таким сильным, что лишало ее возможности разговаривать. Когда девочку спрашивали, где у нее возникали судороги, она всегда показывала на горло: в этом месте будто перехватывало дыхание, будто комок подкатывался, нечем было дышать от страха и от тревоги. В знакомой обстановке девочка зачастую говорила безо всякого дефекта. Девочка очень переживала свою речевую неполноценность. Она просила мать полечить ее у специалиста, порой плакала от горя: ну, кому я такая нужна? Почему все говорят нормально, а я маюсь от заикания?

Когда девочку привели к логопеду, тот проверил правильность произнесения ею звуков и приказал внимательно следить за своей речью, более четко говорить, контролировать дыхание и т. д. В глубине души не веря логопеду, девочка все же принялась выполнять его рекомендации, но очень скоро заметила, что чем больше она следует советам специалиста, тем хуже говорит. Она давно уже обнаружила, что ей нельзя фиксировать свое внимание на речи, нужно как можно меньше думать о заикании, и тогда оно уменьшается или вообще проходит. Логопед же ей говорил все наоборот. Раздосадованная на специалиста, больная еще больше замкнулась в себе, перестала верить в свое излечение.

Шли годы. Заикание становилось все более выраженным. Особенно оно усилилось в 15-летнем возрасте, когда появилось слишком обостренное переживание своего дефекта ("раньше я воспринимала свое заикание на 100 рублей, хотя оно было на копейку, теперь же я бы его сравнила с миллионом") и панический страх собак. Дело в том, что наша пациентка всегда боялась собак, видя в них причину своих несчастий. Однажды она вечером возвращалась домой, и на нее набросилась соседская собака. Больная понимала, что собака домашняя, что она ее не укусит, однако устрашающий вид дога ее перепугал - заикание усилилось. Настроение было постоянно сниженным, появились мысли о самоубийстве - "коль я такая несчастная, то зачем жить дальше? Все равно меня ничего путного не ожидает".

В состоянии затянувшегося невроза с преимущественным поражением речи больная была консультирована нами. Мы диагностировали у нее невротическое формирование характера, требующее стационарного лечения. Пройдя курс терапии, девочка выздоровела.

Как же ее лечили?

Ее отвлекали от дефекта речи, проводили сеансы внушения в бодрствующем и гипнотическом состоянии, внушали веру в себя, веру в излечение и т. д. Лечение носило характер коллективной психотерапии (о психотерапии мы расскажем позже).

Совершенно иной подход к детям с невроподобным речевым синдромом (иначе неврозоподобным логосиндромом).

В роду 13-летнего паренька почти все мужчины говорили очень быстро и невнятно (кстати сказать, заикание - болезнь преимущественно мужская: девочки страдают ею в 5-6 раз реже; объясняют это тем, что девочки болтливее мальчишек и поэтому их речевой аппарат более крепок; впрочем, это мнение справедливо не всегда). Точно так же говорил и наш пациент. Со времени становления речи произносимые им слова порой невозможно было разобрать. Мать повела сына к логопеду, который диагностировал тахилалию (чересчур быструю речь) и дислалию (невнятную речь), посоветовал подождать, пока дефекты речи сами по себе не пройдут. В 5 лет на фоне врожденных речевых недостатков появилось заикание. Оно возникало на высоте тахилалии; если ребенок следил за темпом речи, старался говорить медленнее и четче, заикания не было. Когда же темп речи ускорялся, ребенок начинал захлебываться от напора слов и на высоте этого плохо контролируемого нарастания скорости произнесения слов появлялось и усиливалось заикание. Больной не обращал на это никакого внимания, он настолько привык к своим дефектам, что нисколько не переживал их. Чтобы мать перестала делать ему замечания касательно темпа речи, он говорил: "Следить за скоростью речи мне куда труднее, чем говорить с заиканием. От заикания никто инвалидом не стал, не умер, мой отец и дед говорили очень плохо, но стали профессорами, ничего со мной не будет, если я буду заикаться. Когда надоест заикаться, научусь следить за темпом речи и сам избавлюсь от заикания".

В 17-летнем возрасте пациент влюбился. Его подруга твердо заявила парню: "Мне стыдно с тобой ходить в гости, ты говоришь очень невнятно, давай-ка избавляйся от заикания". Эти слова произвели на юношу куда более сильное впечатление, чем уговоры всех родственников и педагогов, вместе взятых: он обратился к логопеду, принялся усиленно заниматься и уже через 2-3 недели говорил вполне прилично.

Еще один пациент стал заикаться в 11-летнем возрасте после того, как попал в автомобильную катастрофу. У него было сильное сотрясение мозга, сопровождавшееся раздражительностью, возбудимостью, плаксивостью, нарушением памяти и другими остаточными явлениями. Он и до этого говорил весьма быстро, но после сотрясения мозга темп речи резко усилился. Причем темп зависел от степени возбужденности больного: стоило ему с кем-то поспорить, поругаться, как он немедленно возбуждался, следом за этим нарастал темп речи и соответственно заикание. Помимо этого, у него были сильнейшие головные боли, головокружение, плохая переносимость жары, духоты, езды в транспорте.

По поводу заикания и тахилалии пациент уже в 14-летнем возрасте обратился к логопеду, тот послал его к детскому психиатру. Врач назначил лечение, направленное на снятие чрезмерной возбудимости, раздражительности, истощаемости. Когда эти симптомы были ликвидированы, исчезла и тахилалия, а вследствие этого и заикание.

Таким образом, общим для пациентов с неврозоподобным речевым синдромом является непсихогенный характер патологии речи, т. е. это не невроз (невроз всегда психогенен), а нечто похожее на невроз - неврозоподобное расстройство. Все лица с подобными нарушениями не переживают свой дефект, они относятся к нему равнодушно. Конечно, если их спросить, хотят ли они избавиться от заикания, то, если эти пациенты не слабоумны, они ответят утвердительно, но сами палец о палец не ударят без напоминания со стороны следить за речью. Здесь заикание порой очень сильно выражено, а переживаний по этому поводу нет.

Стоит ли заставлять ребенка избавляться от неврозоподобного заикания, если он сам не считает нужным эго делать? Мы отвечаем на этот вопрос таким образом: а стоит ли отбирать у младенца спички, который, не ведая, что творит, может спалить весь дом? Сравнивать эти две совершенно разные ситуации нельзя: от заикания никто не погибал, а от пожара люди гибнут. Ясно лишь одно: нужно испробовать все способы давления на ребенка с целью заставить его активно лечиться от заикания. Если же это не получается, то нужно на время оставить его в покое.

Если стержнем большинства форм логоневроза является логофобия, то стержнем неврозоподобного речевого синдрома является тахилалия - она причина причин, на нее и направлено все лечение. Чтобы снять тахилалию, нужно принимать соответствующие препараты и обязательно следить за речью (в отличие от лечения пациентов с логоневрозом). Больных логоневрозом лечат психиатры и лечат в основном психотерапевтическими методами, лиц же с неврозоподобными нарушениями речи лечат в первую очередь медикаментозно с обязательными занятиями у логопеда.

Какова тактика педагогов и родителей в том и другом случае? В общих чертах я ее уже описал. При логоневрозе необходимо максимально щадящее отношение к ребенку, необходимо всячески отвлекать его от речевого дефекта;

при неврозоподобном же нарушении речи следует быть более строгим, требовать от больного выполнять правила речи, следить за ее темпом. Если же будем делать все наоборот, то принесем только вред. Если же ко всем будем относиться одинаково, то кому-то поможем, кому-то нет, а кого-то сделаем тяжким инвалидом.

Результат излечения зависит не только от правильной квалификации нарушения речи, не только от адекватного лечения и продуманных занятий с логопедом, но и от личностных особенностей пациента. Если он инфантилен, незрел, если у него нет стремления вылечиться, если ему все трын-трава, то даже от самого разумного лечения не будет пользы. Вот тут-то велика роль педагогов и родителей в уменьшении черт личностной незрелости такого ребенка. Но это уже разговор на другую тему.

Всегда ли возможно деление заикания на невротическое и неврозоподобное? Почти всегда, но ведь возможны и смешанные формы (они чаще встречаются в подростковом периоде), тогда лечить труднее: две болезни более тяжелы, чем одна.

Все ли больные излечиваются от заикания? Я бы ответил так: все, кто хотят избавиться от него и прилагают к этому усилия, от заикания избавляются. Те же, кто только на словах, а не на деле намерен излечиться, тот будет заикаться до тех пор, пока не начнет прилагать усилия для собственного излечения. Дети с логоневрозом выздоравливают быстрее, чем дети с неврозоподобным речевым синдромом, так как в последнем случае меньше критика своего состояния и больше наплевательского отношения к здоровью.

Многим больным заикание приносит даже своеобразную выгоду, прикрывая их малую информированность, ограниченность, примитивность интересов. Такой больной в глубине души сознает: вылечат его от заикания, а ему и сказать будет нечего.

А что делать, если заикание тяжелое и больной при всех своих усилиях не может от него избавиться? Запастись терпением, настойчивостью и юмором.

Многие люди, страдающие нарушениями речи, охотно прибегают к помощи письма. Среди писателей поэтому довольно много заикающихся людей.

Один из самых известных из них - англичанин Уильям Сомерсет Моэм (1874-1965), который с раннего детства страдал тяжелым неврозоподобным заиканием, из-за чего не мог общаться с людьми. Моэм все же поступил в медицинский колледж, успешно закончил его, но работать врачом не смог: при попытке начать разговор он начинал сильно заикаться и порой не мог выговорить ни слова.

Еще подростком Моэм заметил, что если он напишет что-либо важное для него, то после этого чувствует себя спокойнее и даже меньше заикается. Это чувство облегчения от письменной речи каждый раз возникало, когда будущий писатель изливал на бумаге свою душу. Вероятно, это и способствовало тому, что этот художественно одаренный человек все больше стал увлекаться литературой и скоро стал профессиональным писателем.

Спокойное и порой юмористическое отношение к своим расстройствам спасает многих больных от ухода в себя, от фиксирования на своих переживаниях и ощущениях.

Лечение заикания всегда должно быть комплексным: некомплексное лечение бессмысленно. Комплексность означает, что на заикающегося действуют медики, логопеды, педагоги и, конечно, родители. Если хотя бы одно звено не срабатывает, помочь больному очень трудно.