Проблема способностей в трудах С. Л. Рубинштейна (T. И. Артемьева)

В отечественной психологической науке период 30-х годов характеризуется выходом психологии из методологического кризиса и ее перестройкой. Особое значение для такой перестройки на основе марксистско-ленинской методологии имела публикация статьи С. Л. Рубинштейна "Проблемы психологии в трудах Карла Маркса" (1934), в которой было сформулировано основополагающее положение о роли Марксовой концепции деятельности для изучения формирования психических свойств человека. Эта работа оказала большое влияние на развитие всей марксистской психологической науки в целом. Рубинштейном был сформулирован принцип единства сознания и деятельности, который он продолжал разрабатывать по мере дальнейшего развития науки. Конкретизацией этого принципа явилась и постановка вопроса о развитии способностей в деятельности.

Это положение о взаимосвязи способностей и деятельности стало ведущим в советской психологической науке и предопределило направление последующих исследований, посвященных изучению данного вопроса.

Во-первых, принцип деятельности стал реальным средством борьбы с недиалектическим пониманием проблемы способностей, которое было свойственно начальному этапу развития данного вопроса в советской психологии. Во-вторых, этот принцип открывал новые возможности не только для теоретической разработки проблемы, но и для экспериментальных исследований.

В теоретическом исследовании Рубинштейном проблемы способностей можно выделить два этапа. Первый из них представ лен разработкой теории способностей, которая изложена в "Основах психологии" (1940 и 1946). Второй этап - это дальнейшее развитие теории способностей в его трудах "Бытие и сознание" (1957), "Принципы и пути развития психологии" (1959) и др.

В монографии "Основы психологии" в главе, которая называется "Учение об одаренности", Рубинштейн акцентирует внимание не столько на самой разработке теории способностей, сколько на исследовании понятия одаренности. Он опровергает традиционную точку зрения, что одаренность есть дар, который свойствен человеку изначально как некие его чисто врожденные свойства. Анализируя связь одаренности и наследственных условий, отмечая определенное значение наследственных и врожденных предпосылок для различных психологических особенностей личности, он в то же время подчеркивал, что "биологические особенности организма являются реальными, но частичными условиями одаренности. Зависимость между ними многозначна. Если одаренность - дар, то это дар, значение которого отчасти определяется тем, что человек из него делает" [6, с. 477].

Прежде всего он раскрыл важнейшую зависимость любых развиваемых свойств, в том числе одаренности, от личности. Он писал: "Одаренность является функцией всей системы условий в ее единстве, функцией личности. Она зависит от всей истории личности и потому варьирует на различных этапах ее развития, а не является абсолютной константой. Одаренность означает внутренние возможности развития личности, соотнесенные с условиями ее развития" [6, с. 478].

Особую значимость приобрели положения, раскрывающие взаимосвязь природного и социального на примере анализа соотношения "одаренность - задатки". Здесь выступил и принцип детерминизма, который Рубинштейн применял к анализу одаренности: "если одаренность выражает внутренние особенности личности, то к ней в полной мере применимо основное положение, определяющее всю нашу психологическую концепцию: внутреннее всегда опосредовано внешним и неотделимо от него. Одаренность определяется лишь опосредствованно через свою соотнесенность с условиями, в которых протекает конкретная деятельность человека. Она выражает внутренние данные или возможности человека, т. е. внутренние психологические условия деятельности в их соотнесенности с требованиями, которые деятельность предъявляет" [6, с. 479].

В этой же работе Рубинштейн предостерегал от возможного отождествления одаренности с качеством какой-либо из психических функций, например, с мышлением. По мнению Рубинштейна, одаренность "определяет более синтетические, комплексные свойства личности. Она характеризует личность в соотношении с более конкретными условиями деятельности человека, которые сложились в результате исторического процесса, создавшего определенные формы разделения труда" [6, с. 480].

Ученый проводит различие между одаренностью и способностями, которые определяются в отношении к отдельным специальным областям деятельности и намечает их взаимосвязь: "Существуют не только специальные способности, но и общая одаренность, однако, не вне, а внутри специальных способностей; общее не сводимо к частному, но оно существует не отдельно от частного, а в нем" [6, с. 481]. Он также ставил вопрос об уровне одаренности, считая, что одаренность не может быть однозначно измеряться только результативностью, успешностью деятельности. Уровень одаренности или результат развития личности может быть определен только в соотношении с условиями ее развития.

В "Основах общей психологии" [7, 8] есть специальные главы, посвященные проблеме способностей и значительно расширяющие круг рассматриваемых теоретических вопросов.

Критикуя точку зрения западных психологов, анализируя так называемую "психологию способностей" и подход к ним с позиций функционализма, Рубинштейн писал: "Всякая способность является способностью к чему-нибудь и какой-то деятельности. Наличие у человека определенной способности означает пригодность его к определенной деятельности. Всякая более или менее специфическая деятельность требует от личности более или менее специфических данных. Мы говорим об этих данных как о способности человека. Способность должна включать в себя различные психические свойства и данные, необходимые в силу характера этой деятельности и требований, которые от нее исходят" [8, с. 640].

Исследуя взаимосвязь способностей и задатков, Рубинштейн формулирует методологически важные принципиальные положения:

"Исходные природные различия между людьми являются различиями не в готовых способностях, а именно в задатках. Между задатками и способностями еще очень большая дистанция; между одними и другими - весь путь развития личности. Задатки очень многозначны: они могут развиваться в различных направлениях" [8, с. 640];

"органические предпосылки развития способностей человека обусловливают, но не предопределяют одаренности человека и возможностей его развития" [8, с. 641];

"различия в способностях - продукт не врожденных задатков самих по себе, а всего хода развития личности, в который врожденные задатки включаются как исходная предпосылка" [8, с. 642].

При этом неповторимость способностей индивида обусловлена как его природным отличием от других индивидов, так и реальными условиями его жизни. В этой связи Рубинштейн писал, что в результате собственного жизненного пути, который проходит каждый человек, у него формируется - на основе его задатков - его индивидуально-своеобразный склад способностей.

Ученый считал, что способности не сводятся к знаниям, умениям, навыкам. Он писал о взаимной обусловленности этих понятий: с одной стороны, способности - предпосылка овладения знаниями и умениями, с другой - в процессе этого овладения происходит формирование способностей.

Уже в своих первых монографиях Рубинштейн раскрывает тесную связь способностей с личностью в целом: "способности квалифицируют личность как субъекта деятельности: будучи принадлежностью личности, способность, конечно, сохраняется за личностью как потенция и в тот момент, когда она не действует. В итоге способность - это сложная синтетическая особенность личности, которая определяет ее пригодность к деятельности. Будучи пригодной для деятельности, способность в деятельности и формируется. Более или менее специфические данные, которые требуются для определенной деятельности, лишь в деятельности и через посредство ее могут сформироваться на базе тех или иных задатков" [8, с. 643].

В работах Рубинштейна подчеркивается исторический принцип анализа способностей. По его мнению, "человеческие способности, характеризующие человека в отличие от всех других живых существ, составляют природу человека, но самая природа человека - продукт истории. Природа человека формируется и изменяется в процессе исторического развития в результате трудовой деятельности человека. Способности человека - продукт истории; они формировались в процессе исторического развития: интеллектуальные способности человека формировались по мере того, как, изменяя природу, человек познавал ее; художественные - изобразительные, музыкальные и т. п. способности к искусству формировались и развивались у человека по мере того, как в ходе исторического развития создавались и развивались различные виды искусства" [8, с. 643].

Рубинштейн писал о том, что "в ходе исторического развития У человечества вырабатываются различные специализированные способности. Все они являются разнообразными проявлениями способности человека к самостоятельной трудовой деятельности и к освоению в процессе обучения того, что было создано человечеством в его историческом развитии. В результате дифференцируются специальные способности к различным видам деятельности и общая способность, которая по существу является вообще способностью к обучению и труду" [8, с. 644].

Он раскрывает связь и диалектику специальных способностей и общей одаренности: "Специальные способности определяются в отношении к отдельным специальным областям деятельности. Внутри тех или иных специальных способностей проявляется общая одаренность индивида, соотнесенная с более общими условиями ведущих форм человеческой деятельности.

В конечном счете равно несостоятельны как попытка свести одаренность к простой механической сумме специальных способностей, так и попытка свести общую одаренность к внешнему противопоставлению специальным способностям" [8, с. 645].

Согласно Рубинштейну, одаренность индивида и его специальные способности - это как бы два компонента единого целого, но в то же время взаимоотношения общей одаренности и специальных способностей не являются чем-то застывшим. Их различие и единство складываются в процессе развития и в процессе развития изменяются.

Важным является и положение Рубинштейна о том, что, с одной стороны, способности человека должны оцениваться с точки зрения их качественной характеристики (каковы способности, к чему они, каково их качественное своеобразие), с другой - необходимо иметь в виду и возможность количественного анализа - их уровень или диапазон.

Более глубокое развитие проблема способностей получила в других работах Рубинштейна [9; 10; 11]. В дальнейшем он связывает способности не столько с характером конкретной человеческой деятельности, сколько с развитием общих психических процессов: мышлением, восприятием и др. Он пишет: "Психический процесс переходит в способность по мере того, как связи, определяющие его протекание, "стереотипизируются". В результате психический процесс как таковой перестает выступать видимым образом, уходит из сознания; на месте его остается, с одной стороны, новая "природная способность" - в виде стереотипизированной системы рефлекторных связей, с другой стороны - продукт ставшего таким образом невидимым психического процесса, который теперь представляется неизвестно как с ним связанным продуктом способности" [9, с. 292].

Следовательно, природная составляющая способности - это не только наследственные задатки, но и природные качества или особенности человека в их развитии и совершенствовании. Они приобретают "облик" способностей под влиянием складывающихся условий жизни и деятельности индивида. Природный компонент, включаясь в состав способностей, в этом качестве подлежит дальнейшему развитию в зависимости от социальных условий.

При этом Рубинштейн считает, что природная способность есть не просто возможность, а реальная способность, т. е. то, что добывается человеком в его общении с миром.

Рубинштейном был поставлен вопрос о диалектике общественного и природного в способностях человека. В своей практической и теоретической деятельности человечество вырабатывает новые знания, новые способы действия, которые носят общественный характер. Чтобы индивид мог освоить эти знания, эти способы, необходимо общение в широком смысле - и как обучение, и как воспитание. В результате каждый нормальный человек может освоить эти общественно выработанные способы действия, "выполнение всех массовых видов человеческой деятельности становится практически доступным для всех людей" [9, с. 303].

Общественно выработанные знания и способы действия влияют на развитие психических свойств индивида. Однако превращение этих свойств в способность (например, мышления - в развитую мыслительную способность, простого восприятия в художественное творчество и т. д.) возможно только при определенных условиях деятельности индивида.

Фундаментальное положение об общественной обусловленности развития способностей вовсе не снимает вопроса о способностях как природном образовании. Рубинштейн писал: "Однако на основании зависимости возможностей человека от осваиваемых им общественных способов его деятельности никак нельзя заключить о независимости его способностей от его природных данных, от свойств корковой деятельности его мозга" [9, с. 304].

Большое значение имеют положения Рубинштейна о связи способностей с общечеловеческими качествами, которые присущи всем людям, или, по выражению К. Маркса, с родовыми свойствами.

Эти общие человеческие способности выступают как возможность для развития индивидов и потому могут быть обозначены как потенциальные. Данная проблема отмечена Рубинштейном следующим образом: "Способности человека - это в конце концов различные проявления, стороны его способности к освоению достижений человеческой культуры и ее дальнейшему продвижению. Способности человека - это проявления, стороны его способности к обучению и к труду. Означая способность к труду и обучению, способности человека в обучении и труде формируются" [7, с. 536].

Положение о том, что в изучении способностей необходимо идти от анализа природы человеческих способностей в их общем виде и простейшем выражении к анализу их высшего развития у отдельных людей, было сформулировано А. Н. Леонтьевым [4], Рубинштейном и другими психологами. В своих работах [9; 10; 11] Рубинштейн подчеркивал, что для объяснения развития способностей нужно отталкиваться от исходных человеческих свойств и законов их формирования, видеть преемственность между родовыми свойствами, присущими всем людям, и способностями как особенностями, дифференцирующими людей. Под родовыми свойствами Рубинштейн подразумевал присущие всем людям мышление, восприятие, чувствительность и т. д. Если разорвать эту связь, то трудно дать объяснение возникновению выдающихся способностей, которые в таком случае представляются как нечто таинственное и мистифицированное.

Чтобы понять природу, скажем, способности к изобразительной деятельности, следует в первую очередь сосредоточиться на изучении общих закономерностей зрительного восприятия. То же самое характерно и для музыкальных способностей. Рубинштейн писал: "... вопрос о музыкальных способностях превращался в проблему Моцарта и Глинки в полном отрыве от вопроса о музыкальных способностях их слушателей - тех людей, для которых они создавали свои музыкальные произведения. Между тем нельзя отрывать рассмотрение выдающихся индивидуальных способностей от изучения "родовых" свойств, общих всем людям: при отрыве от этой почвы выдающиеся способности отдельных людей и вообще сложные комплексные свойства личности неизбежно мистифицировались и путь для их изучения обрывался. Нельзя также отрывать изучение сложных комплексных свойств, например, способностей, делающих человека особенно пригодным к той или иной специальной профессиональной деятельности, от тех элементарных родовых свойств (как, например, чувствительность познавательная и эмоциональная), которые характеризуют человека как такового, его природу. Только будучи включенным в общую проблему психических свойств человека, может быть научно поставлен и разрешен вопрос о свойствах характера и способностях в специальном смысле как свойствах, делающих человека особенно пригодным для успешного выполнения того или иного специального вида общественно полезной профессиональной деятельности" [9, с. 289].

На основании положения К. Маркса о том, что всем людям присущи общие черты и свойства, которые могут изменяться, модифицироваться в каждую исторически данную эпоху, ученый сделал вывод, что "нельзя обособлять психические свойства, специфичные для советских людей, от психических свойств, общих у них со всеми людьми, противопоставляя психологию советского человека психологии других людей. Не существует двух разных "пород" людей. Психология советского человека - это психология человека в условиях советского социалистического общества, в которых единая природа человека как раз и раскрывается" [9, 239]. Он выступал против попыток противопоставить мышление советского человека мышлению человека капиталистического общества, т. е. против попыток игнорировать общие родовые свойства.

Взгляды Рубинштейна получили подтверждение в работах его сотрудников, разрабатывающих проблему мышления; в них ставился вопрос о том, что творческий акт мышления, его наивысшее развитие можно понять только исходя из общих свойств и закономерностей мышления, присущих всем людям.

Еще в 1940 г. Рубинштейн отмечал, что "дифференциация и специализация способностей в действительности зашла так далеко, что для ряда ученых утраченной оказалась их общая основа и внутреннее единство. При этом в процессе этой всеобщей специализации способности к различным специальным видам деятельности - технической, изобразительной, музыкальной и т. д. - стали представляться совершенно не связанными друг с другом" [7, с. 537].

Работы Рубинштейна показали, что именно психологический аспект деятельности человека ведет к пониманию способности. В книге "Бытие и сознание" он писал, что если рассматривать мышление, восприятие как деятельность, в ходе которой реализуется отношение человека к окружающему миру, то она выступает не просто в качестве психической деятельности, а как познавательная, эстетическая и т. д. - в целом как деятельность теоретическая.

Рубинштейн подчеркивал, что понятие "психическая деятельность" должно быть освобождено от тех двусмысленностей, которые были в него привнесены интроспективной концепцией, рассматривавшей психическую деятельность как "производство" психических образов или идей и отождествлявшей ее, по существу, с деятельностью человека как субъекта. Он поясняет свою мысль: если ученик должен запомнить или воспроизвести в своей памяти какой-то материал, то стоящая перед ним задача расценивается интроспективной психологией как задача по "производству" необходимых представлений и это "производство" выдается за его деятельность. Однако когда ученик решает какую-то "мнемическую" задачу, то он проделывает познавательную работу, восстанавливая весь ход предшествующих событий, а не просто создает внутренние психические образы. Готовя заданный урок, он осуществляет не просто психическую, но и учебную, познавательную деятельность.

Согласно Рубинштейну, "деятельность человека как субъекта - это его практическая и теоретическая деятельность" [9, с. 257]. Отрицая интроспективную интерпретацию психической деятельности как "производство" образов, Рубинштейн, во-первых, раскрывал ее регуляторную роль в практической и теоретической деятельности человека; во-вторых, ставил задачу исследовать специфические формы этой регуляции (побудительную, исполнительную и т. д.); в-третьих, выявлял формы существования психического. "Основным способом существования психического является его существование в качестве процесса, в качестве деятельности" [9, с. 255], - писал он, продолжая тем самым линию И. М. Сеченова.

Рассматривая психическую деятельность как регуляторную, вычленяя в этой функции побудительную и исполнительную стороны и выделяя в личности в качестве основных два психических свойства - характер и способности, Рубинштейн подчеркивал: "Побудительный аспект регуляторной функции психической деятельности закрепляется в личности в форме характера, исполнительский - в форме способностей. И тот и другой - результат генерализации и стереотипизации психической деятельности как регулятора практической деятельности людей. Но в характере генерализуется и стереотипизируется побудительный аспект (функция) психической деятельности, а в способностях - ее аспект, связанный с функцией исполнительской регуляции" [9, с. 293-294].

По поводу этого положения можно отметить следующее: верно, что способности осуществляют и исполнительскую функцию регуляции деятельности индивида, но не сводятся к ней. Способности есть в то же время и побуждение к новым формам деятельности, зачастую они выполняют функцию опережения деятельности. Более того, в этом и состоит их основное назначение. Деятельность способного к ней индивида дает тот дополнительный психологический эффект, который возникает сверх объективного результата - удовлетворение от деятельности; этот личностный эффект часто и является побудителем к новой деятельности, входя в сферу устойчивых притязаний личности. И напротив, деятельность неспособного человека, представляя для него трудности, требует специальных побудительных усилий иного характера.

Что касается исполнительской регуляции деятельности, то она осуществляется и на уровне необходимых для этого знаний, навыков, умений, которые, в свою очередь, есть выражение сформированности определенного качества психических процессов, достаточного для регуляции деятельности; но оно - это качество - еще не есть способность в ее собственном, специфическом смысле слова.

Психические свойства личности "окрашивают" ее деятельность, "пронизывают" отношение личности к другим людям, к труду и т. д. Поэтому возникновение психических свойств зависит от всей предшествующей деятельности личности. Последующая же деятельность есть проявление и развертывание этих сложившихся свойств. Способность, понимаемая как личностное свойство, выступает своеобразным побуждением к новой деятельности.

Понимание способностей как одного из высших этапов развития психических процессов предполагает необходимость анализа тех условий, при которых происходит превращение психических процессов в способность. Основным условием такого превращения Рубинштейн считает обобщение психических процессов.

Многолетние теоретические и экспериментальные исследования мышления и умственных способностей позволили Рубинштейну установить, что структура всякой актуальной умственной способности включает в себя два компонента: во-первых, это более или менее слаженная и отработанная совокупность операций - способов, которыми осуществляется соответствующая деятельность; во-вторых, это качество психических процессов, которые регулируют функционирование этих операций [11, с. 229].

При этом следует подчеркнуть, что оба эти компонента рассматриваются автором в тесной взаимосвязи. Отдавая должное слаженности и отработанности совокупности операций, необходимых для выполнения какого-либо вида конкретной деятельности (ибо ни одна актуальная способность не может существовать, если она не вобрала в себя те методы и приемы, которые уже выработаны), Рубинштейн подчеркивает большую значимость второго компонента умственных способностей, а именно качества психических процессов, регулирующих функционирование этих операций.

В структуре умственных, познавательных способностей, предложенной Рубинштейном, учитываются имеющиеся знания, другими словами, сюда входит характеристика деятельности, аккумулирующей в себе "объективированные" способности людей. Но чтобы индивид смог осуществлять ту или иную деятельность, он должен усвоить те приемы, методы и операции, без знания которых эта задача не выполнима.

Наиболее существенную роль Рубинштейн отводил качеству психических процессов - анализа, синтеза и обобщения. Он считал, что сама мыслительная способность индивида зависит от характера их изменений.

Ученый полагал, что именно возможности индивида приходить к новым обобщениям и составляют основу, ядро умственных способностей.

Раскрытие общих особенностей психической деятельности дает возможность понять механизм универсализации способностей, их переноса с одной области деятельности на другую. При анализе способностей Рубинштейн делал акцент на качество психических процессов или деятельностей и подчеркивал, что ядром способностей являются не усвоенные, не автоматизированные операции, а качество психических процессов, посредством которых осуществляется регуляция этих операций.

Исходя из положения о том, что психические процессы и психическая деятельность представляют собой "строительный материал", из которого складываются способности человека, Рубинштейн дал следующее определение способностей: "Способности - это закрепленная в индивиде система обобщенных психических деятельностей. В отличие от навыков, способности - результаты закрепления не способов действия, а психических процессов ("деятельностей"), посредством которых действия и деятельности регулируются... Для формирования способностей нужно, чтобы соответствующие психические деятельности обобщились и, став таким образом доступными переносу с одного материала на другой, закрепились в индивиде. Качество способности, ее более или менее творческий характер существенно зависит от того, как совершается эта генерализация" [10, с. 125, 126].

Когда речь идет о способностях индивида, то важное значение приобретает вопрос об их психологических механизмах. При этом возникает необходимость изучить общий для всех индивидов психологический механизм способностей и проследить, как обнаруживается индивидуальная форма его проявления. Обобщение как психологический механизм развития способностей реализуется в различных формах в соответствии с задачами деятельности. Иначе говоря, обобщение всегда индивидуализировано. Трудность выявления психологического механизма заключается в необходимости анализа сложных взаимозависимостей общего, специального и индивидуального.

Эта проблема взаимосвязи природного и социального в развитии человека и, в частности, его способностей всегда была в центре исследований Рубинштейна. С новой силой ее обсуждение развернулось в ходе дискуссии на страницах журнала "Вопросы психологии" в 1960 г. [5; 11, с. 220-235].

В ходе дискуссии А. Н. Леонтьев выдвинул положение о том, что развитие способностей индивида находится в непосредственной зависимости от усвоения им продуктов человеческой культуры. В подтверждение этой мысли он приводил следующие аргументы. Во-первых, с появлением человека современного типа процесс морфогенеза прекращается, и с этого момента процесс развития как общества, так и образующих его индивидов, начинает управляться общественно-историческими законами. Во-вторых, все приобретения в ходе человеческой истории не закрепляются в морфологической структуре, не передаются через гены, в результате чего специфически человеческие способности могут воспроизводиться только в порядке их онтогенетического формирования, т. е. в качестве прижизненных образований. В-третьих, формирование специфически человеческих способностей есть процесс особой сложности, причем развитие этих способностей у индивида есть результат овладения человеком тем, что создало общество в ходе своего исторического развития (5).

Рубинштейн тоже подчеркивал, что способности в их развитом виде - результат онтогенетического формирования. Однако считал при этом, что, признавая необходимость "присвоения" индивидом продуктов культуры, нельзя сказать, что психическая деятельность индивида равна, или тождественна содержанию общественно-исторического опыта, предметному характеру человеческой деятельности. Поэтому, по мнению Рубинштейна, индивидуальное развитие способностей в процессе жизни индивида не является простым-повторением, воспроизведением "способностей" общества.

Хотя А. Н. Леонтьев и подчеркивал активный характер деятельности индивида, однако в его концепции - в отличие от рубинштейновской - эта активная деятельность фактически оказывается сведенной к "следованию" за общественным опытом. Иначе говоря, индивид выступает лишь как воспроизводящий логику предметов, способы обращения с ними, как исполнитель общественно-исторического опыта, но не как преобразователь.

Вопрос о том, что происходит с дальнейшей деятельностью индивида на основе освоенных знаний и способов действия, психологами рассматривался не достаточно глубоко. Между тем, для понимания возникновения способностей необходимо раскрыть, какие цели ставит индивид в своей деятельности, как он их реализует, как соотносит свои возможности с целями. Исследование способностей невозможно без выявления трудностей, которые индивид преодолевает в реальной деятельности, как он сам организует, планирует ее и т. д. По нашему мнению, требует решения вопрос не только о способах деятельности, воплощенной в предметах, продуктах культуры, но и об отношении индивида к реально осуществляемой им деятельности во всех ее конкретных проявлениях. Тогда уже можно будет выявить "эмоциональное" включение личности в деятельность, т. е. проанализировать личностные особенности данного индивида в осуществлении деятельности.

Как А. Н. Леонтьев, так и С. Л. Рубинштейн считали, что развитие человека и его способностей - особый процесс, отличный от процесса развития животных. Это объясняется прежде всего тем, что приобретения, достигнутые в ходе человеческой истории, не фиксируются в морфологической структуре мозга, а передаются из поколения в поколение в виде объективированных продуктов. Но при этом Рубинштейн особо подчеркивал внутреннюю активность самого человека в формировании своих способностей. Им отмечалась актуальность вопроса об индивидуальном развитии, об изучении психологических механизмов этого развития, без познания которых психологическая наука теряет свой собственный предмет.

По мнению Рубинштейна, "историческое развитие человечества никак не снимает природного, органического развития каждого человека в процессе его индивидуального развития" [11, с. 224]. Положение А. Н. Леонтьева о том, что "все психические свойства и процессы человека представляют собой продукт динамических, прижизненно складывающихся систем мозговых связей - условных рефлексов" [4, с. 29], было уточнено Рубинштейном следующим образом: "надо учитывать и их безусловно-рефлекторную основу" как внутреннее условие формирования способностей [9, с. 289].

Рубинштейн отмечал недостаточность другого положения А. Н. Леонтьева, заключающегося в том, что развитие способностей индивида совершается, по мысли автора, в той степени и лишь постольку, поскольку он усваивает продукты человеческой культуры.

Соглашаясь в целом с такой постановкой вопроса, Рубинштейн в то же время подчеркивал, что развитие индивида связано не только с усвоением этих продуктов, но и с деятельностью его самого по созданию новых продуктов. По этому поводу он писал: "Способности людей формируются не только в процессе усвоения продуктов, созданных человеком в процессе исторического развития, Но также и в процессе их создания; процесс же создания человеком предметного мира - это и есть вместе с тем развитие им своей собственной природы" [11, с. 223]. Из сказанного следует, что Рубинштейн в усвоении продуктов человеческой культуры видел необходимое условие развития способностей индивида, однако это усвоение и развитие индивида, по его мнению, не во всем совпадают. Мысль о том, что в предметах труда воплощаются способности индивидов, не дает права прямо и непосредственно сделать обратное заключение, что при определенном способе усвоения продуктов человеческой культуры происходит развитие способностей индивида.

Одной из центральных в работах Рубинштейна является идея развития человека, личности. Способности же рассматриваются им как своеобразный механизм этого развития. Он выдвинул положение, которое гласит: "вопрос о способностях должен быть слит с вопросом о развитии, вопрос об умственных способностях - с вопросом об умственном развитии.

Развитие человека, в отличие от накопления "опыта", овладения знаниями, умениями, навыками, - это и есть развитие его способностей, а развитие способностей человека - это и есть то, что представляет собой развитие как таковое, в отличие от накопления знаний и умений" [11, с. 220-221].

Из анализа этого различия между накоплением и передачей общественно выработанного опыта, с одной стороны, и самим механизмом развития способностей - с другой, вытекают многие важные положения, как-то: "способности не могут быть просто насаждены извне, для их развития у индивида существуют внутренние условия"; способности не предопределены, они не существуют в готовом виде до развития человека, они "не проецируются в человека из вещей, а развиваются в нем в процессе его взаимодействия с вещами и предметами, продуктами исторического развития" [11, с. 227].

Рубинштейн формулирует основное правило развития способностей человека: "Развитие способностей совершается по спирали: реализация возможности, которая представляет способность одного уровня, открывает новые возможности для дальнейшего развития, для развития способностей более высокого уровня. Одаренность человека определяется диапазоном новых возможностей, которые открывает реализация наличных возможностей" [11, с. 227-228].

В ходе этой дискуссии обсуждалось и такое теоретическое положение, как разделение способностей на два вида. А. Н. Леонтьев выдел ял г 1) природные, естественные, в основе своей биологические и 2) специфически человеческие, высшие способности, общественно-исторические по своему происхождению. Первый вид непосредственно связан с врожденными задатками. Способности формируются на их основе в ходе деятельности индивида. Что же касается высших человеческих способностей, то они, по мнению А. Н. Леонтьева, имеют другую детерминацию, в которой исходным внутренним условиям - наследственным задаткам - не отводится существенной роли. Высшие способности формируются в процессе присвоения индивидом общественно-исторического опыта человечества. А. Н. Леонтьев писал, что "этот опыт лежит не в наследственной организации человека, не внутри, а вовне - во внешнем объективном мире... Этот мир - мир промышленности наук и искусств - выражает в себе подлинно человеческую природу, итог ее общественно-исторического преобразования: он несет в себе человеку - человеческое" [5, с. 11].

Это положение вызвало возражения со стороны Рубинштейна. Соглашаясь с постановкой вопроса о том, что результаты человеческой деятельности опредмечиваются в продуктах, фиксирующих историческое развитие человечества, он в то же время подчеркивал, что из этого факта нельзя "самые способности человека расщепить на естественные, природные (биологические!) и собственно человеческие - общественные и, признав внутреннюю обусловленность и развитие "по спирали" для первых, в отношении вторых выдвигать лишь детерминацию извне. Вся концепция детерминации способностей извне, извлечения их из объектов, в которых они депонированы, имеет своей предпосылкой именно это признание... двойственной природы человека, якобы распадающейся и складывающейся из двух обособленных чужеродных частей" [11, с. 224].

Позиция Рубинштейна по вопросу о детерминации способностей состояла в том, что он акцентировал внимание на внутренних условиях уже применительно к самым начальным этапам психического развития ребенка. Согласно точке зрения Рубинштейна, неправильно представлять детерминацию психического развития таким образом, будто бы все идет только от объекта, со стороны внешних условий или воздействий и что интериоризация внешних воздействий заполняет внутреннюю пустоту. Полемизируя с теорией интериоризации, он писал: "В результате обучения... возникают внутренние предпосылки для дальнейшего обучения, но первоначально - по логике этой концепции - обучение не имеет никаких исходных внутренних предпосылок в индивиде... На самом деле в процессе обучения и усвоения способности развиваются и специфицируются, но в неразвитой и общей форме - они образуют и исходные предпосылки обучения и усвоения" [11, с. 223].

Таким образом, эта дискуссия, по существу, развернулась вокруг вопроса об условиях развития способностей, природного и социального соотношения в способностях. Она показала, что нельзя непосредственно социальные особенности развития способностей выдавать за собственно-психологический механизм, равно как и психологические положения, психологический механизм Развития способностей нельзя непосредственно переносить на социальную науку. Иначе говоря, бесспорное положение о социальной обусловленности развития способностей человека не снимает необходимости исследования собственно-психологического механизма этого развития, а наоборот, предполагает раскрытие способностей как психологических образований, которые развиваются в процессе жизни личности [см. об этом подробнее: 1; 2; 3].