Значение книги С. Л. Рубинштейна "человек и мир" для философских основ социальной психологии (Я. Яноушек (Прага))

Сергей Леонидович Рубинштейн - крупнейший советский психолог и философ - оказал наряду с другими выдающимися представителями советской психологической науки существенное влияние на развитие психологической мысли в Чехословакии. Большинство его монографий переведено на чешский и словацкий языки и продолжают пользоваться авторитетом классических научных трудов.

Для автора этой статьи изучение теории С. Л. Рубинштейна представляет собой один из важных источников научного роста. Началось это изучение в студенческие годы в Пражском университете моей встречей - к сожалению, очень непродолжительной - с тогдашней библиографической редкостью в нашей стране, с первым изданием "Основ общей психологии" Рубинштейна (1940). Продолжалось это изучение во время обучения в аспирантуре в Московском университете (1954-1957). Знаменательным событием для меня стало приобретение второго издания "Основ" (1946) в букинистическом магазине.

В Москве я познакомился также и с последующими трудами Рубинштейна, но прежде всего я получил весьма ценную возможность слушать непосредственно блестящие доклады, лекции и выступления Сергея Леонидовича в стенах университета и Академии наук СССР и получить от него советы как от оппонента моей кандидатской диссертации. После возвращения в Прагу продолжалось мое знакомство с его новыми трудами благодаря дружеской помощи А. М. Матюшкина, К. А. Абульхановой-Славской и А. В. Брушлинского. Сам я участвовал в приобщении чехословацких читателей к теории Рубинштейна, будучи переводчиком его книги на чешский язык.

Последняя рукопись Рубинштейна "Человек и мир", посмертно изданная Е. В. Шороховой, К. А. Абульхановой-Славской и А. В. Брушлинским [1], - яркое свидетельство плодотворной и интенсивной творческой деятельности ее автора до последних дней жизни. Помимо других областей науки эта монография существенным образом затрагивает также проблематику философских основ социальной психологии. На эту область мы и хотели бы обратить особое внимание.

Ключевое значение идей Рубинштейна для философских основ социальной психологии состоит, на наш взгляд, прежде всего в онтологическом обосновании ряда категорий, которые входят в социальную психологию или являются близкими к ней. Это не означает, конечно, недооценки гносеологического аспекта. В монографии "Человек и мир" так же, как и в других трудах Рубинштейна, очень много ценных идей именно в гносеологическом плане. Однако остается фактом, что в ряде работ других авторов по философским вопросам психологии проявляется некоторая тенденция к ограничению одним лишь гносеологических-аспектом. Из теории С. Л. Рубинштейна вытекает, что такой узкий гносеологический подход недостаточен даже для раскрытия отражательного характера психики и сознания.

Особое значение идей Рубинштейна для философских основ социальной психологии мы видим в этическом обосновании ряда социально-психологических категорий. Соотношение этики и психологии представляет до сих пор недостаточно разработанную проблему. Выдающийся ученый предвосхитил значение этого соотношения как для психологии, так и для этики. Он ясно показал, что для раскрытия этого соотношения требуется онтологическо-гносеологическое обоснование самой этики так же, как и психологии. Мы попробуем раскрыть на основе идей книги "Человек и мир" сущность онтологическо-гносеологического и этического обоснований для понимания некоторых категорий, входящих в социальную психологию или близких ей.

Исходным является понимание человека. Именно человек, а не только сознание вступает в отношения с миром как его часть, как включенный в бытие и одновременно взаимодействующий с ним субъект. Соотношение субъекта и объекта, их взаимодействие должны быть раскрыты, по Рубинштейну [1, с. 345], не только в сознании, но и в труде, реально, материально. Он образно выражает эту мысль: сознание не может узурпировать права реального человека. Именно через человека сознание входит в мир, бытие, и именно через человека мир, бытие становятся осознанными и сознательными.

При этом активность человека проявляется не только в деянии, но и в созерцании, которое не может быть понято как синоним пассивности, бездейственности [см. 1, с. 343]. Такие же соотношения существуют между общественным бытием, общественным сознанием и общественным человеком. Рубинштейн показывает, что без общественного сознания нет общественного бытия [1, с. 342], что в качестве представителя класса человек выступает как олицетворяющий эту общественную категорию, что формирование человека представляет собой вбирание общественного человека внутрь частного лица [1, с. 346, 347]. Все эти положения нуждаются, конечно, в дальнейшем развитии. Необходимо конкретно раскрыть, как отношения реального человека с "его" миром и соответствующее деяние и созерцание взаимосвязаны с отношениями между общественным человеком, общественным бытием, общественным сознанием и миром всего общества. Тем не менее тонкий анализ включенности человека в мир, который мы находим у Рубинштейна, является для этого надежным ориентиром.

Бытие приобретает, по С. Л. Рубинштейну, значение, выступая как "мир", соотносительный с человеком как частью его, продуктом его развития [1, с. 330]. Это очень важная мысль, поскольку проблема значения часто анализируется как отношение взаимно обособленных потребностей, нужд, интересов, целей субъекта, с одной стороны, и объективных условий их удовлетворения, выполнения с другой. Здесь происходит переосмысление проблемы значимости одновременно "изнутри" и "снаружи". Бытие, мир становятся значимыми, поскольку человек как субъект - их составная часть. Поэтому и природное в человеке, его связь с природным в мире должны быть не отвергнуты, а осмыслены [1, с. 348]. Значение тем самым внутренне связано с отражением и мотивацией. Мотивационное значение приобретает, по Рубинштейну, каждое отраженное человеком явление, поскольку оно всегда является определителем не только его свойства, но и его значимости для человека [1, с. 367, 368]. Роль онтологическо-гносеологического подхода в раскрытии внутренней взаимосвязи значения, отражения и мотивации выступает, таким образом, диалектично.

Через анализ существования как состояния и как акта, как действования и как самопричинения подходит Рубинштейн к специфике человеческого способа существования. Способ существования - это жизнь человека в двух формах. Во-первых, как реальная причинность другого, выражающая переход в другое (это характерно и для не специфически человеческих уровней бытия), и, во-вторых, как идеальное интенциальное "проектирование" себя - присущее уже лишь специфически человеческому образу жизни [1, с. 357]. Но специфически человеческий способ существования также выступает в двух формах: как жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек, и как философское осмысление жизни, связанное с рефлексией [1, с. 351]. В указанных формах по-разному обнаруживается специфика этого способа существования, заключающаяся в мере соотношения самоопределения и определения другими условиями, в характере самоопределения в связи с наличием у человека сознания и действия [1, с. 261]. В раскрытии необходимых предпосылок для этого состоит, по Рубинштейну, отправной пункт этики [1, с. 343]. Здесь содержится глубокая мысль. Аналогично тому, как каждое отраженное человеком явление приобретает мотивационное значение, так и каждый поступок приобретает этический смысл через то, как он входит в общий план человеческой жизни.

Анализ проблемы человека осуществляется Рубинштейном во взаимосвязанных и взаимообусловленных отношениях не только человека и мира, но и человека с другим человеком. Отношение человека к человеку в его понимании - это не замыкающее, а раскрывающее отношение. Оно раскрывает как "родовое" свойство человека, так и "человечность" других людей. Люди в их деятельности выступают как фокусы или центры, вокруг которых организуется "мир" человека. Отношения между людьми имеют при этом также предметную сторону. Вещи, окружающие людей, выступают прежде всего в их "сигнальных" свойствах как продукты и орудия человеческой деятельности, как предметы, ведущие свойства которых определяются осуществляемыми посредством их отношениями между людьми - специально трудовыми, производственными, общественными отношениями [1, с. 339]. Взаимные опосредствования отношений между людьми и вещами, только между людьми или только между вещами - очень сложные и далеко не раскрытые. Однако для их исследования важно учитывать взаимосвязь исходных отношений человека к миру и к другому человеку как потенциально выявляющих более комплексные взаимосвязи.

Через отношение к человеку в таком понимании открывается путь к осмыслению сознания и самосознания другого и их формирования. Рубинштейн показывает, что вопрос о сознании другого сначала дан лишь имплицитно в практическом вопросе о сознательном произвольном характере действий других людей, об их регуляции. Существование другого "я" как другого действующего лица генетически (для ребенка) первично [1/с. 334]. Самосознание - это также осознание самого себя как субъекта, реального индивида, а вовсе не своего сознания. Осознание своего сознания - это, по Рубинштейну, другой вопрос: включает ли знание чего-либо (того или другого предмета) знание того, что я его знаю? [1, с. 334]. Ученый дает глубокий анализ самосознания "я" с точки зрения всеобщности и единичности, частности. Частные "я" включают "я" как всеобщность, но поскольку ни одно из них не может быть определено через отношение только к этой всеобщности. Каждое из конкретных "я" может быть определено через свое отношение к другим. Они взаимно предполагают друг друга. Не существует поэтому никакого приоритета одного "я" (моего) перед другими. Всеобщность "я" состоит в том, что в него должно быть подставлено любое частное значение любого индивида, но нельзя не подставить никакого.

Рубинштейн убедительно показывает, что "я" не может быть раскрыто только как объект неосредственного осознания, лишь через отношение к самому себе, обособленно от отношения к другим людям. В этих взаимоотношениях каждое конкретное "я" выступает как объект другого, которое также является объектом для меня. Здесь выступает реципрокное отношение, члены которого необходимо предполагают, имплицируют друг друга. По Рубинштейну, дело не только в том, что мое отношение к себе опосредствовано моим отношением к другому, но и в том, что мое отношение к самому себе опосредствовано отношением ко мне другого. У ребенка отношения других людей к нему определяют его отношения к ним и формируют его самосознание [1, с. 337].

От сознания мы переходим к познанию. Отношения между людьми раскрываются Рубинштейном как необходимое условие познания человеком бытия. В бытии есть не только объект, но и субъект - "зеркало", которое отражает не только то, что я воспринял, но и меня самого [1, с. 338]. Двуполюсным результатом единого процесса являются, по Рубинштейну, обобщение как совершающееся в понятии познание мира (объективной реальности) и его субъект "я" как всеобщность. Сходство с анализом сознания в том, что "чистый", трансцендентальный субъект объективного познания - это всеобщность, которая реально существует лишь в виде множества эмпирических субъектов. Одновременно в анализе субъекта познания у Рубинштейна все более выступает на передний план связь всеобщности с коллективностью. Субъект научного познания - это общественный субъект, "я" - субъект познания - универсальный субъект, это коллектив, содружество эмпирических субъектов [1, с. 337]. Однако Рубинштейн также указывает, что каждое "я", поскольку оно есть и всеобщность "я", есть коллективный субъект, содружество субъектов, "республика субъектов", содружество личностей, это "я" есть на самом деле "мы". Специфичность всеобщности и коллективности субъекта сознания, с одной стороны, и субъекта познания, - с другой, подлежит, по-видимому, дальнейшему анализу.

Очень важно исследование Рубинштейном отношения между познанием мира и этикой. Познание мира как открытие истины является необходимой предпосылкой, основой, внутренним условием этического отношения человека к человеку. Этика при этом представляет собой не обособленную область человеческих отношений, якобы заключающуюся в морализировании, а необходимую составную часть онтологии, детерминацию бытия через сознательную его регуляцию, которая выступает как специфический способ существования человека [1, с. 331]. Взаимосвязь познания и этики проявляется при этом в самом познании. Познавательное отношение опосредствуется человеческими добродетелями; в познавательное отношение к бытию, к истине вплетается отношение к другим людям. Истина при это - не только правильность, но правда, справедливость.

Интересной с точки зрения социально-психологической проблематики межчеловеческих отношений является постановка вопроса об их содержании. Определение содержания отношения одного человека к другому осуществляется через второго из них. Это определение содержания является этическим, поскольку речь идет о том, является ли другой человек только средством, орудием или, наоборот, целью деятельности первого. Использование человека в качестве средства - основное нарушение этических отношений. Оно связано, по Рубинштейну, с его использованием как носителя определенной общественной функции, роли. Это характеризуется так же как сведение человека к общественной "маске". В преодолении этого состоит переход от "маски" к человеку во всей полноте его человеческого бытия. Общественная роль понимается здесь несколько односторонне - лишь как "маска". Процесс же преодоления этого объяснен тем не менее превосходно. Так обнаруживается плодотворность онтологическо-этического подхода. Если демаскировка вообще осуществляется посредством включения объекта в новые системы связей и отношений, то человек обретает всю полноту своего бытия и выявляется во всех своих человеческих качествах по мере того, как он выступает по отношению ко всем сторонам бытия, жизни.

Смысл жизни каждого человека определяется только в соотношении содержания всей его жизни с жизнью других людей. Сама по себе она вообще такого смысла не имеет. Однако вместе с тем добро должно быть, по Рубинштейну, рассмотрено не только с точки зрения характера отношения к другим людям, но и как содержание жизни данного человека. Основная этическая задача выступает прежде всего как онтологическая - учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека.

В связи с нравственностью встает также проблема всеобщего и единичного, т. е. всеобщего, общечеловеческого и личного. Личная жизнь человека, по Рубинштейну, - это самое богатое, самое конкретное, включающее в себя как единичное многообразие, так и иерархию все более абстрактных отношений. Такой подход помогает, на наш взгляд, расшифровывать проблематику жизненного пути личности, которая в социальной психологии выступает сегодня на передний план.

В монографии "Человек и мир" уделяется также внимание проблеме ценностей и связанной с ними проблеме долженствования. В деятельности человека по удовлетворению непосредственных общественных потребное гей выступает общественная школа ценностей [1, с. 368]. Необходимо сохранить относительное, каждый раз возникающее, снимаемое и вновь восстанавливающееся противопоставление должного и существующего, идеала и действительности, и вместе с тем преодолевать их обособление. К сожалению, эти мысли присутствуют в монографии лишь в набросках. Можно лишь догадываться, какими путями происходила бы их дальнейшая разработка.

В набросках остались также идеи о развитии и воспитании человека. Рубинштейн показывает, что, переделывая старое и строя социалистическое общество, человек включается в новые человеческие отношения и поэтому сам перевоспитывается. Далее ставится и специальная задача воспитания, не сводящаяся только к созданию новых общественных отношений. Цель воспитания, по Рубинштейну, во-первых, совершать поступки, которые независимо от их целей сами были бы этическими условиями жизни другого человека, во-вторых, производить специальные действия, предназначенные для того, чтобы формировать внутренние условия настоящего морального поведения.

В заключение хотелось бы отметить, что не только предмет монографии "Человек и мир", но и подход к нему являются глубоко гуманистическими. Изучение и воспитание человека неотделимы от любви к нему. Любить человека - это значит радоваться самому его существованию. В этом состоит глубокий завет психолога, философа и человека Сергея Леонидовича Рубинштейна.