Гиппенрейтер Ю. Б.

Я начну с ответов на замечания.

Выступление В. П. Зинченко обнаруживает его искреннюю заинтересованность в решении поднятых им вопросов. Тем более приятно на них ответить. В его выступлении можно выделить, пожалуй, две основные темы: обсуждение возможностей и недостатков метода ФОКН и защиту концепции так называемых викарных перцептивных действий. Остановлюсь на них в названном порядке.

К сожалению, Владимир Петрович допустил ряд неточностей. Одна из них - утверждение, что фиксационный оптокинетический нистагм (ФОКН) известен более 40 лет. Действительно, впервые он был обнаружен в 1930 г.: М. Фишер и А. Корнмюллер, наблюдая за глазами испытуемого с по мощью лупы, заметили мелкие подергивания глаз (Fischer and Kornmiiller, 1930). Спустя несколько лет, Дж. Тер-Браак сослался на это наблюдение в своей статье (Ter-Braak, 1936). Однако затем все авторы, которые пытались зарегистрировать ФОКН, получали отрицательные результаты. Как потом выяснилось, причиной была недостаточная чувствительность методов регистрации. Поэтому на протяжении по следующих 30 лет существование ФОКН отрицалось (см., на пример, Walsh, 1957; Kestenbaum, 1961; Ligmund, 1965; и др.). Записав ФОКН в 1967 г., мы полагали, что переоткрыли его (Романов, 1967). Эта история была нами уже описана (Гиппенрейтер, Романов, 1970). Недавно, однако, стало известно, что раньше пас зарегистрировали ФОКН Г. Мерилл и Л. Старк - в 1963 г. (Merrill, Stark, 1963). Этот результат был опубликован в отчетах лаборатории и оказался нам доступен только в книге 1971 г. (Stark, 1971). Нужно сказать, что, получив записки ФОКН, Е. Мерилл и Л. Старк более подробно его не исследовали. Итак, ФОКН более чем на 30 лет был забыт и лишь сравнительно недавно получил свою "вторую жизнь".

Следующее замечание Владимира Петровича, на мой взгляд, более существенно. Действительно, для получения ФОКН необходимы специальные условия: фиксация глаз (отсюда его название "фиксационный") и движущийся оптический фон (отсюда - "оптокинетический"). Без этих условий ФОКН не возникает, и мы имеем дело с совсем другими типами движений глаз. Для соблюдения первого условия часто (но не всегда - об этом я скажу позже) дается световая точка и инструкция фиксировать ее. Владимир Петрович справедливо задает вопрос: как совмещается с движущимся фоном и задачей фиксировать точку решение других задач? Правда, он тут же отвечает на него отрицательно, говоря о "деструкции" деятельности. Это неверно. "Деструкция" деятельности никогда не наблюдалась у наших испытуемых. Они успешно решали в описанных условиях двигательные, слуховые, умственные и др. задачи. Об успешности решения мы судили по результату, например, по ответу арифметической задачи. Владимиру Петровичу не понравилась "звезда", которую мы демонстрировали в фильме. По его словам, испытуемый рисует ее так, что "она сама на себя не похожа". Если бы она не была похожа на себя, то Владимир Петрович не узнал бы, что это звезда. Присутствующие легко читали буквы и слова, которые писали испытуемые, а сам Владимир Петрович, как следует из его устного выступления, прочел целую фразу на английском языке. Замечание, что обратная зрительная афферентация - "одно из существенных условий графической деятельности", недостаточно точно. Оно не учитывает закономерности, известные в физиологии движений. Еще И. М. Сеченов, обсуждая тонкие ручные движения, писал: "...для сильно привычных необширных движений руки в участии зрения нет совершенной необходимости... Тут действуют как заменители зрения, два чувства: осязание (преимущественно, на концах пальцев) и так называемое мышечное чувство"^*. Н. А. Бернштейн, анализируя развитие специально графического навыка, также говорит о переходе движения "из компетенции зрительного контроля в область проприоцепции"^**. Не думаю, что стоит специально останавливаться на этих положениях, они слишком очевидны. Владимир Петрович, конечно, сам не раз убеждался в их справедливости, ставя свою подпись "не глядя" на бумагу.

^* (Сеченов М. М. Собр. соч., т. 12. СПб., 1908, стр. 468.)

^** (Бернштейн Н. А. О построении движений. М., 1947, стр. 212.)

Итак, предлагая испытуемым графические задачи без зрительной обратной связи, мы рассчитывали на те естественные "заместители" зрения, которые имелись в их распоряжении.

Отдельно я хочу сказать о зрительных задачах. В них никогда мы не давали ни фиксационной точки, ни "искусственной" инструкции фиксировать ее. Для получения ФОКН было достаточно тех естественных фиксаций, которые глаз делает при зрительной работе с объектом (Гиппенрейтер, Романов, 1970; Романов, 1973) Таким образом, в зрительных задачах единственным дополнительным условием был движущийся фон. Нельзя сказать, что это условие "типично" для зрения, но нельзя также утверждать, что оно для него "противоестественно". Примеры аналогичных естественных ситуаций - рассматривание луны на фоне бегущих облаков, форм моста на фоне быстрого течения реки, неподвижного отражения в окне идущего поезда. Кстати, именно последняя ситуация подсказала нам идею исследования ФОКН и применения его как метода. Она же позволяет легко убедиться, что мелькающий фон - стимуляция, от которой мы легко отстраиваемся. Способность зрительной системы отстраиваться от "фона" при работе с "фигурой" - своего рода зрительный эквивалент эффекта cocktail party - давно и широко обсуждается в психологии восприятия. Как известно, гештальтпсихологи описали ее как один из основных феноменов восприятия (Rubin, 1921; Koffka, 1935). Хорошо известна она Владимиру Петровичу и по его опытам со стабилизацией изображений относительно сетчатки. Длительное видение изображений в этих опытах достигалось периодической сменой цвета фона, которая, по свидетельству авторов, не только не мешала испытуемым воспринимать и решать задачи, но иногда даже не замечалась вовсе (Зинченко и Вергилес, 1969). Аналогичные эффекты наблюдались и в наших опытах. Так, на вопрос по окончании опыта: "В какую сторону двигались полосы?", испытуемые часто отвечали, что не заметили, двигались ли полосы вообще. Такая степень перцептивной отстройки от фона поражала даже нас, хотя мы отчасти были к ней готовы.

Итак, движущийся фон не расстраивал, не деструктурировал деятельность наших испытуемых благодаря способности зрительной системы отстраиваться от нерелевантной, "фоновой" стимуляции. Кстати, "чувство тошноты" наблюдалось у наших испытуемых только в специальных опытах с алкогольным опьянением.

Хочу дальше сказать, что мы не ограничиваемся в экспериментальных исследованиях условиями движущегося фона. Нас интересуют фиксационные механизмы в самых разных условиях - при работе на неподвижном и на движущемся фоне, при неподвижном и движущемся объекте, при наличии и отсутствии объекта, при дополнительной фиксационной инструкции и без нее (см. Гиппенрейтер, 1973). Результаты, получаемые в таких совершенно разных условиях, позволяют выявлять общие закономерности, которым подчиняются механизмы управления движениями глаз. Одна из них касается связи работы тонической системы глаз с содержанием и характером деятельности. Как оказалось, всякое усиление зрительных перцептивных компонентов деятельности сопровождается усилением активности высших уровней тонической системы, наоборот, увеличение "удельного веса" умственных компонентов приводит к ослаблению активности этих уровней. В разных условиях эта общая закономерность проявляется в разных формах. Например, усиление умственной напряженности при фиксации точки па движущемся фоне сопровождается учащением и "раскачкой" ФОКН (Гиппенрейтер, Романов, 1970); в условиях зрительной работы с не-подвижным объектом па неподвижном фоне - увеличением скорости дрейфов во время зрительных фиксаций (Зинченко; Вергилес, 1969; Конькова, 1970) при отсутствии объекта и работе с визуализированным образом - увеличением (по сравнению со зрительными условиями) скорости малоамплитудных дрейфов (Зинченко, Вергилес, 1969). В перечисленных случаях повышение скорости дрейфов можно связать с высвобождением из-под высокоуровневых влияний субкортикального центра спонтанных дрейфов (Rademaker and Teir-Braak, 1948; Bergmann et al., 1964; Wolfe, 1969), имеющих однонаправленный, асимметричный характер (Nachmias, 1959, 1961; Шахнович, 1966; Гиппенрейтер, Романов, 1970, 1973). Одно из доказательств этого предположения - также асимметричный характер изменения скорости дрейфов во многих названных случаях. Новые данные, в том числе приводившиеся в моем докладе, позволяют дополнить эту картину. Связь механизмов управления движениями глаз с деятельностью выражается не просто в большей или меньшей степени активации глазной тоники. Независимо от общего уровня активности в тонической системе глаз происходят периодические "сбросы". Они приурочены к моментам пере хода от одной единицы деятельности к другой. В эти моменты активируется, наоборот, фазная система - появляются саккады. Последние опыты показывают, что при исключении из условий эксперимента и движущегося фона и фиксационной точки, т. е. в режиме свободного поведения глаз, эффект совпадения саккад с моментами окончания отдельных "порций" движений сохраняется, однако порции эти становятся крупнее (Буякас и Линде, 1975). Мы думаем, что они представляют собой единицы более высокого ранга. Сопоставительные опыты показывают, что движущийся фон повышает "чувствительность" фиксационных механизмов к модулирующим влияниям деятельности. Без него такие влия ния также существуют, но имеют более высокий порог.

Итак, мы не "генерализуем", не "переносим" в другие условия результаты, получаемые в режиме ФОКН, а, сопоставляя результаты, получаемые в режиме ФОКН и в других условиях, в другой форме, пытаемся выявлять общие закономерности. По-видимому, этот более общий план нашей работы Владимир Петрович не понял. Он говорит: "...если бы не было движущихся полос... то и этой тоники могло не быть" "Не быть тоники" в принципе не может. Тоническая система глазодвигательного аппарата, наряду с ее фазной системой, работает всегда. Она ответственна за тонус глазных мышц и плавные движения (Матюшкин, 1972). А вот форма проявления ее может быть различной.

Как показывают работы Владимира Петровича, он видит в моторных проявлениях глаз прежде всего целесообразную функцию, уровень сознательной деятельности. Мы же пытаемся включить в общую картину движений глаз процессы различных, в том числе самых низких неврологических уровней. В этом, на мой взгляд, одна из причин наших разногласий.

Перехожу ко второй теме. Викарными перцептивными действиями, как известно, названы малоамплитудные движения глаз в диапазоне до 3-5°, которые совершаются в условиях, исключающих наводящую или установочную функцию движений глаз. Это - условия либо отсутствия объекта (например, работа с визуализированным образом), либо стабилизации объекта относительно сетчатки. По мнению Владимира Петровича, "викарные перцептивные действия" выполняют разнообразные функции: они "организуют движение внимания" по стабилизированному изображению, осуществляют "включение различных рецептивных полей сетчатки", "опосредствуют съем информации со следа, накопленного сетчаткой", и с "визуалированного образа" опосредствуют "переструктурирование образа", "манипулирование образом" и т. п. (Зинченко и Вергилес, 1969, стр. 36, 37, 38). Для таких выводов, конечно, недостаточно зарегистрировать малоамплитудные движения глаз одновременно с ходом предполагаемых процессов. С целью их доказательства авторы провели опыты, в которых наряду со стабилизированным объектом и перцептивной задачей предъявлялась в центре поля фиксационная точка. По замыслу авторов, дополнительная задача фиксировать точку должна была исключить малоамплитудные движения глаз. В этих условиях они обнаружили факт нерешения наиболее сложных поисковых задач. На мой взгляд, однако, этот результат не является доказательством "опосредствующей" функции движений глаз.

Как замечают авторы, решение некоторых задач в условиях стабилизации было затруднено и без дополнительной фиксационной задачи; с другой стороны, инструкция фиксировать точку не исключала полностью малоамплитудных движений глаз (там же, стр. 33, рис. 2,1 в). Наконец, трудности при введении фиксационной задачи можно объяснить совсем иначе: созданием конфликтных условий в собственно зрительном плане. Внимание испытуемых, "движение" которого интересовало в этих опытах авторов, должно было раздваиваться: испытуемый должен был смотреть на периферические участки объекта и одновременно смотреть па точку в центре. Вполне понятно, что решение перцептивной задачи в таких условиях затруднялось или оказывалось невозможным.

Кстати, в связи с вопросом об искусственности условий наших экспериментов. Во-первых, мы никогда не совмещали предъявление зрительного объекта и фиксационной точки; если предъявлялась фиксационная точка, то отсутствовал зрительный объект. Во-вторых, мы подбирали такие виды деятельности, которые при фиксационной задаче не нарушаются. Таким образом, упреки Владимира Петровича в адрес методики экспериментов, включающих дополнительную фиксационную задачу, как раз к нашим опытам не относятся.

Но мне хотелось бы обсудить предполагаемую функцию викарных перцептивных действий с другой стороны. Если бы каждый скачок или плавное движение глаз перемещало внимание на периферию сетчатки в том же направлении, к чему привело бы действие такого механизма в естественных условиях? Очевидно к тому, что мы никогда не смогли бы направить внимание на интересующий нас объект; вместо этого оно постоянно "вылетало" бы из поля зрения. Не лучше ли считать, что движения глаз в условиях стабилизации изображения подчиняются тем же законам, что и в обычных условиях, и являются не механизмом, а следствием включения, "работы" внимания? Невозможность в условиях стабилизации направить с помощью движений глаз фовеа на интересующие детали объекта не должна нас смущать и давать повод для изобретения их новых функций. Здесь снова приходится вспомнить достижения естествознания прошлого века. Для объяснения аналогичных явлений Ч. Дарвином был, как известно, выдвинут принцип "полезных ассоциированных привычек", согласно которому "...всякий раз, когда возникает подобное... состояние, даже в слабой степени, тот час же в силу привычки или ассоциации обнаруживается тенденция совершать те же самые движения, хотя бы на этот раз они были вовсе бесполезны"^*. Кстати, в порядке обсуждения этого принципа Дарвин разбирает поведение собаки, которой хозяин показывает кусок мяса: она не толь ко устремляет глаза на показываемый кусок, но в то же время направляет вперед оба уха, "как будто этот предмет можно даже услышать"^**. Дарвин объясняет эти движения тем, что на протяжении многих поколений собаки, глядя на какой-нибудь предмет, старались уловить исходящий от него звук. Следуя же логике предполагаемых функций "викарных перцептивных действий", мы должны были бы считать, что настораживание ушей "опосредствует" включение зрительного внимания собаки.

^* (Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных. Соч., т. 5. М., 1953, стр. 708-709.)

^** (Там же, стр. 695.)

Этот принцип не следует смешивать с другим принципом Ч. Дарвина, который мы также используем для объяснения некоторых движений глаз - принципом "в силу устройства органа". В докладе я говорила о трех принципах: "целесообразности", "квазицелесообразности" (то же, что и дарвиновский принцип "полезных ассоциированных привычек") и "в силу устройства органа", и о том, что все три принципа следует учитывать при расшифровке записей движений глаз. Дело обстоит не так, что движения глаз могут либо выполнять целесообразные, "когнитивные" функции, как считает Владимир Петрович, либо происходить "в силу устройства органа", как якобы считаем мы. Мы считаем, что и генетически, и функционально речь должна идти о всех названных принципах.

Владимир Петрович ошибается, видя в данных Штайпмапа и др. доказательство "когнитивной" функции микро-саккад. Он излагает итоги их работы следующим образом: "...авторы пришли к выводу, что микросаккады при фиксации - это проявление обычной функции поиска целей вокруг точки фиксации". В этом выводе многое вызывает недоумение: если функция микросаккад целесообразна, т. е. сообразна с поставленной целью фиксировать точку (именно эта задача ставилась в опытах, о которых идет речь), то какие цели глаз может искать вокруг точки фиксации? И зачем он их ищет, когда ему нужно фиксировать точку? Эти недоумения разрешаются, однако, очень просто. В действительности, Штайнман и др. пишут не о "поиске целей вокруг точки фиксации", а об "обследовании с помощью микросаккад области вокруг цели" (т. е. точки фиксации; "...he uses tiny saccades to test a variety regions near the target"). Испытуемый это делает, поскольку он "никогда не бывает полностью уверен, что его линия взора хорошо центрирована" (Steinman et al., 1973, стр. 814). Рассматривая далее ряд дополнительных фактов, авторы делают следующий шаг в интерпретации микросаккад. Они объясняют микроскачки как проявление в искусственных условиях лабораторной задачи фиксировать точку "автоматизированного моторного навыка" (overlearned motor habit), сформировавшего в естественных условиях, где глаз регулярно обследует поле зрения с по мощью макроскачков. Один из интересных фактов, который авторы приводят в связи с этим - хорошее совпадение у одних и тех же лиц частоты микросаккад при фиксации точки и макроскачков при чтении. Таким образом, работа Штайнмана и др. подтверждает не "конгнитивную" функцию викарных перцептивных действий, а, наоборот, нашу точку зрения о действии принципа квазицелесообразности в области микродвижений глаз.

Мне осталось непонятным также замечание Владимира Петровича, что движения глаз являются для нас показателем, а не средством деятельности. Во-первых, наши исследования микродвижений глаз при решении глазодвигательных, глазомерных, зрительных, ручных двигательных и др. задач были направлены на выявление целесообразной функции этих движений, т. е. движения глаз обсуждались в них именно как средства деятельности. Во-вторых, непонятно противопоставление, которое делает Владимир Петрович: разве средства деятельности не могут быть ее показателями? На протяжении всей истории исследования движений глаз они не только рассматривались как средства, обеспечивающие восприятие сложных картин, поиск, чтение и т. п., но их постоянно пытались использовать и для проникновения в механизм этих видов деятельности. Если же Владимир Петрович хотел сказать, что мы используем в качестве показателей также и те движения глаз, которые средством деятельности не являются, то он прав.

Наконец, замечание относительно других индикаторов и прежде всего зрачковой реакции. В действительности, данные Канемана и других авторов, исследовавших зрачковую реакцию в связи с различными видами деятельности (Hess and Polt, 1964; Kahneman and Beatty, 1968; Kahneman et al., 1969; Goldvvter, 1972; и др.), хорошо согласуются с нашими результатами. Там, где эти авторы обнаруживают сужение зрачка, мы регистрируем "подавление" ФОКН; в задачах, которые сопровождаются расширением зрачка, наблюдается "раскачка" ФОКН. Думаю, что совпадение это не случайно. Система управления гладкими мышцами радужной оболочки и тоническая система внешних глазных мышц могут иметь общую природу и описанные эффекты могут быть различными проявлениями одной причины. Относительно того, что реакция зрачка - "более чуткий индикатор" - ничего не могу сказать, так как мне неизвестны работы по сопоставлению чувствительности зрачковой реакции и ФОКН. Могу только отметить относительно меньшие возможности зрачкового индикатора. Это связано с отсутствием в моторике зрачка эквивалентов быстрых, физических движений глаз. Поэтому с помощью зрачковой реакции мы не могли бы организовать исследование единиц деятельности, как это де лаем сейчас с помощью ФОКН и других фиксационных движений глаз.

Нельзя не согласиться с замечанием Владимира Петровича, что полиграфический метод в принципе имеет преимущество по сравнению с использованием одного показателя.

Однако хотелось бы обратить внимание на более важную задачу: исследование истинных возможностей и значения каждого индикатора в отдельности. Это задача, которая должна быть решена прежде, чем они будут использоваться в большом количестве одновременно.

Надеюсь, что высказанные соображения помогут лучше понять наши точки зрения и результаты - Спасибо.

Литература

1. Буякас Т. М., Линде Н. В. Эффект подавления саккад при решении ручных двигательных задач. М., 1975.

2. Гиппенрейтер Ю. Б. Движения глаз в деятельности человека и в ее исследовании. В сб.: "Исследование зрительной деятельности человека". М., 1973.

3. Дарвин Ч. Выражение эмоции у человека и животных. Соч., т. 5. М., 1953.

4. Зинченко В. П., Вергилес М. 10. Формирование зрительного образа. М., 1969.

5. Матюшкии Д. П. Глазодвигательный аппарат млекопитающих. Л., 1972.

6. Романов В. Я. Фиксационный оптокинетический нистагм как метод исследования уровней работы зрительной системы. Днпл. ра бота. Ф-т психологии МГУ. 1967.

7. Романов В. Я. Исследование свойств зрительного перцептивного процесса методом ФОКИ. В сб.: "Исследование зрительной деятельности человека". М., 1973.

8. Шахнович А. Р. Двигательный аппарат глаз в норме и при очаговых поражениях головного мозга. Автореф. докт. дпсс. М., 1966.

9. Bergmann F, Costin A., Out man A., Chainovitz M. Nystagmus evoked from the superior colliculus of the rabbit. "Exp. Neurol.", 1964, vol. 9, No. 5.

10. Fischer M., Kormuller A. Optokinetische ausgeloste Bewegungswahrnehmungen und optokinetischer Nystagmus. "J. fur Psycho logic und Neurologie". Leipzig. 1930-1931, B. 41. H. 5.

11. Goldwater B. Psychological significance of pupillary movements. "Psychol. Bull/, 1972, vol. 77, No. 5.

12. Helmholtz H. Handbuch der physiologischen Optik. Leipzig, 1866.

13. Hess E., Polt J. Pupil size in relation to mental activity during simple problem-solving. "Science", 1964, vol. 143.

14. Kahneman D., Tursky B., Shapiro B., Crider A. Pupillary, heart rate and skin resistance changes during a mental trsk. "J. Exp. Psychol.", 1969, vol. 79, No. 1.

15. Kahneman D., Beatty J. Pupil diameter and load on memory. "Science", 1968, vol. 154.

16. Koffka K. Principles of Gestalt psychology. N. Y., 1935.

17. Kestenbaum A. Clinical Method of Neuro-Ophthalmologic examination. N. Y., 1961.

18. Merrill E., Stark L. Optokinetic nystagmus: double stripe experiment. "Quart. Prog. Res. Lab. Electr. M. I. T.", 1963, vol. 70.

19. Nachmias J. Two dimensional motions of the retinal image during monocular fixation. "J. Opt. Soc. Amer.", 1959, vol. 49.

20. Nachmias J. Determiners of the drift of the eye during monocu lar fixation. "J. Opt. Soc. Amer.", 1961, vol. 51.

21. Rademaker G., Ter-Braak J. On the central mechanism of some optic reactions. "Brain.1948, vol. 71. part 1.

22. Rubin E. Visuell wahrgenommene Figuren. Conen., Gyldendalskn 1921.

23. Stark L. The control system for versional eye movements. In The control of eye movements. Academic Press N. Y. and L., 1971.

24. Steinman R., Haddad G., Skavenski A., Wyman D. Minia ture Eye Movement. "Science", 1973, vol. 181, pp. 810, 819.

25. Ter-Braak J. Untersuchungen iiber optokinetischen Nystagmus. "Arch. Ncur. Physiol.", 1936, Bd. 21.

26. Walsh E. Physiology of the Nervous System. London - N. Y. - Toronto, 1957.

27. Wolfe J. Mesodiencephalic and Cerebral influences on Optokinetic and Vestobular Nystagmus. "Exp. Neurol.", 1969, pp. 24-34.