Телезритель и телезрелище

В деле воспитания - как, впрочем, и в любом другом сложном деле - вполне серьезное сосуществует с курьезным. Есть свои "миражи", свои предрассудки, есть даже своя негласная "черная книга", в которую по не всегда понятным основаниям попадают разнообразные "враги воспитания".

В 50-60-е годы таким "врагом номер один" считалась улица, о чем не преминул с присущим ему мощным социальным темпераментом поиронизировать Аркадий Райкин, который в одной из своих миниатюр с деланым ужасом восклицал: "Как же избежать дурного влияния улицы, если вокруг одни улицы!".

В наши дни педагогическое сознание родило новое явление, которое можно назвать "телефобией". В среде людей образованных широкое хождение получила идея о телевидении как чуть ли не главной помехе в воспитании - развлекает, отвлекает от уроков, обрекает на неподвижность в течение многих часов, дети не дышат свежим воздухом, не ходят на улицу. (Ирония судьбы- старое пугало перед лицом нового пугала кажется уже благом.) И как же избежать дурного влияния телевидения, если в каждом доме телевизор?! А почему, собственно, избегать, бежать в панике от того, что стало "чудом XX века"? Не преувеличиваем ли мы опасности, исходящие от телевидения? И если телевизор - зло, то в чем оно состоит?

Конечно, неоспорим тот факт, что современный человек в некотором смысле "телечеловек", если учитывать колоссальную роль телевидения в передаче информации, его место в бюджете свободного времени, демократическую общедоступность и большое формирующее влияние на вкусы современного человека. Бесспорно и то, что про многих наших современников можно сказать словами трактата Лукиана, в котором один из персонажей - поборник высокой философии и литературы Краток-обвиняет своего собеседника Ликина в том, что тот весь свой досуг отдает зрелищам, и говорит ему, что сирены посягали только на уши, а он "кажется, попал в полное рабство и через глаза"^*. Нельзя скрыть того, что среди попавших в современную разновидность "телерабства" немало и юных "телеманов". Однако насколько распространено это явление и что конкретно оно означает - об этом названные констатации ничего еще не говорят.

^* (Лукиан. О пляске. - В кн.: Ежегодник петроградских государственных театров. Пг., 1922, с. 12.)

Для нас этот вопрос - вопрос о психологии юного телезрителя - обрел очень конкретную форму, когда мы по просьбе главной редакции программ для детей Центрального телевидения изучали особенности восприятия телепрограмм, подготовленных специально для юных зрителей^*. Уделим немного места полученным результатам.

^* (См.: Собкии В. С., Толстых А. В. Воспитательные возможности телевидения. - Советская педагогика, 1984, № 12.)

В качестве объекта исследования мы выбрали ставшую популярной в последние годы передачу "До 16 и старше...". Она специально предназначена для подростков, они ее смотрят (о чем свидетельствуют письма в редакцию, которые мы анализировали). Интересно, какие зрительские особенности при этом проявляются.

При первом знакомстве с почтой нас поразил один факт: три четверти всех писем пришло в редакцию по поводу одной передачи и даже одной ее странички, в которой писатель Юрий Рюриков встречался с учениками одной из московских школ. Во время встречи возник спор, диспут, посвященный проблеме любви и дружбы. Интерес ребят к этой теме понятен и закономерен. Удивляет другое: как восприняли подростки форму передачи - диспут.

Вообще-то диспут - прекрасная форма передачи для школьников этого возраста. Она содействует достижению всестороннего, "стереоскопического" видения проблемы. Получив возможность посмотреть на сложные вопросы как бы глазами других людей, ребята острее осознают и свою собственную позицию, видят ее несовершенство и получают стимул для размышлений. Правда, все вышесказанное относится к педагогически организованному диспуту, то есть спору, в котором не просто сталкиваются разные мнения, но мысль участников ненавязчиво ведется в определенном направлении. Однако была ли передача, о которой идет речь, таким педагогически организованным диспутом? И какой тип общения проектировался здесь?

Задавались два типа вопросов. Вопросы первого типа носили явно выраженный альтернативный характер ("Есть ли любовь с первого взгляда или нет?"; "Дружба и любовь - это одно и то же или нет?"; "Нуждается ли любовь в поддержке или нет?"; "Есть ли у любви определенный возраст?"). Они допускали ответ "да" или "нет", поскольку, по сути дела, предлагалось просто выбрать между двумя противоположными мнениями. Другой тип вопросов требовал понимания содержательной стороны проблемы ("Что такое любовь?", "Что такое дружба?"). Видимо, для организаторов передачи оба типа вопросов выступали как взаимосвязанные; по логике вещей и для зрителей они, казалось бы, должны выступать в единстве и вести участников обсуждения от общего отношения к пониманию глубин содержания темы.

К сожалению, так не получилось.

Отвечая на вопросы альтернативного характера, подростки выразили мнения, которые, видимо, соответствовали их опыту предшествующего (до телепередачи и независимо от нее) осмысления темы. Они разделились на две четкие и примерно равные группы ("мы" и "они"), занявшие противоположные позиции. Одни вполне категоричны в утверждении, что любовь с первого взгляда существует; другие не менее настойчивы в своем отрицании такого чувства. Одни пишут, что любовь и дружба - чувства "одного порядка", другие находят их принципиально различными. Все это напомнило нам спор Остапа Бендера с ксендзами в "Золотом теленке". "Бога нет", - сказал Остап. "Нет, есть", - возразил ксендз. ."Скептики" целиком отвергают наличие у человека способности любить, "апологеты" категорически признают ее. В 16 лет это вполне естественно. Но о чем же спор?

Да и спор ли это? По лежащим на поверхности признакам - вроде бы да. Есть разные точки зрения, идет столкновение мнений. Но рождается ли при этом истина? Продвигаются ли куда-нибудь ребята в обсуждении темы? Задумались ли они над смыслом прозвучавших вопросов? То, что нам удалось почерпнуть из их писем, позволяет сказать: увы, и не продвинулись в вопросе, и не задумались. Скорее, "пообщались", "выпустили пар": любовь есть, любви нет! Разделились на две группы - обратите внимание на их показательную равновеликость! Такое ощущение, что имеешь дело не с индивидуальными письмами, а с мистическим "коллективным субъектом", вещающим всеми своими тысячами голосов одно и то же. Подобное сравнение, как и любое сравнение, хромает. Но ведь у нас есть уже вполне оправдавшее себя понятие для обозначения такого рода явлений - зрелищное общение. Не с ним ли мы имеем дело?

Отвечая на вопросы, прозвучавшие в передаче, школьники либо вовсе не обосновывают свою точку зрения, либо аргументируют ее крайне поверхностно. Например: "Любовь с первого взгляда существует!" (с восклицательным знаком в конце предложения, но без каких-либо разъяснений). И наоборот: "Любви с первого взгляда нет - это симпатия". Как видите, на каждое "да" звучит "нет" - что-то вроде голосования без ощутимого продвижения в теме.

Переходя к ответам на содержательные вопросы, которые не допускали ответов типа "да" или "нет", ребята, в сущности, никак не связывали их со своими предшествующими ответами на альтернативные вопросы. А это означает, что заложенная в передаче логика оставляет зрителей на уровне уже сложившихся у них поверхностных представлений. Ни в одном письме мы не нашли даже попытки поразмышлять в комплексе над теми проблемами, которые были поставлены. Вопрос "Что такое любовь?" в содержательном плане оказался оторванным от других, самодовлеющим. Вместо дискуссии, которую авторы программы пытались вызвать, они получили вариант викторины: "А знаете ли вы, что такое любовь?"

В этом частном примере, как в капле воды, отчетливо проявились характерные особенности восприятия телевидения современными подростками.

Вообще отношение ребят к телевидению двоякое.

С одной стороны, это традиционное отношение к телевидению как информационному каналу. Отсюда вполне закономерное желание расширить свой кругозор, просто приятно провести время у телевизора.

С другой стороны, в письмах ребят просматриваются мотивы личностного отношения к телевидению как собеседнику, который решает некоторые сходные задачи - задачи возраста. В своем содержании это многопланово развернутая и осмысленная проблема самоопределения как основная проблема переходного от детства к взрослости периода. Подростки видят здесь канал, по которому происходит утверждение (и подтверждение) их позиций как общественно значимых, сравниваемых с общественными образцами. Отсюда стремление найти в людях, с которыми знакомит телевидение, референтных, значимых для себя людей (героев войны и труда, людей, увлеченных своей профессией). Тем самым телевидение может помочь школьнику выйти за пределы непосредственной социокультурной ситуации, в которой он существует (определенной школы, класса, семьи), на широкое поле социального взаимодействия.

Как показывают многочисленные исследования отечественных и зарубежных авторов, телевидение относится к средствам коммуникации, носящим до известной степени "безадресный" характер. Они получили название ретиальных, поскольку их действие подобно забрасываемой сети (rete - сеть) - коммуникационные сигналы одновременно направляются множеству людей, Таким образом, адресат телевизионной программы - не конкретный индивид, а "масса". Вместе с тем очевидно, что такая масса зрителей, их совокупность является абстракцией, такой же, как, скажем, "идеальный зритель" или "среднестатистический зритель", и не отражает сущностных характеристик тех людей, которые реально смотрят передачу. В силу этого телевидение просто вынуждено эксплуатировать средства зрелищного общения. Недаром наиболее популярными на телевидении сегодня являются программы, так или иначе рассчитанные на "боление", - спортивные передачи, "Что? Где? Когда?", телевикторины, а раньше - КВН.

Задержимся немного на этом пункте и задумаемся, вооружившись недельной телевизионной программой, насколько широко представлены в ней передачи, проектирующие зрелищный тип общения телезрителей.

Чем ближе к дням отдыха, тем сильнее нарастает ориентация на зрелищное общение, особенно заметная в выходные и праздники. Утро начинается с ритмической гимнастики, в которой все - и ритм, и темп, и музыка, и яркие тона спортивных костюмов - подчинено задаче создания особого эмоционального настроения, ибо аэробика основана на чисто ритмической, эмоциональной включенности в групповое, коллективное выполнение упражнений. То, что дневные спортивные трансляции (футбол, хоккей, легкая атлетика) основаны на зрелищном общении, ясно и без комментариев. Вместе с тем и тот, кто предпочитает спорту трансляции учебной программы, желая выучить иностранный язык или расширить свои знания по тому или иному предмету, отнюдь не обязательно погружается в стихию, отличную от спортивного зрелища. Сегодня и языковые программы, и программы познавательные разыгрываются, явно предполагая эмоциональную включенность зрителя. Зрелищный принцип общения пронизывает передачи, рассчитанные на разные возрастные группы - от мультлото дошкольников до спортлото взрослых. Зрелищные начала являются неотъемлемым, качеством общественно-политических программ для молодежи ("До 16 и старше...", "Мир и молодежь", "Это вы можете"). Зрелищны "Веселые старты" детворы и соревнования семей по различным видам программы (бег наперегонки в мешках, "дуэль" на надувных матрацах). Не вызывает сомнения принадлежность к миру зрелищ всех и всяческих эстрадных программ - от "Утренней почты" до концертов в Останкино.

Сравнительно небольшой удельный вес передач, рассчитанных на зрелищное восприятие, в ежедневной программе, по сути, иллюзорен, поскольку ни один зритель не смотрит телевизор с утра до вечера. По данным исследований^*, средняя продолжительность телепросмотра не превышает 90-120 минут в день, причем львиная доля этого времени приходится на вечерние часы (с пиком от 20 до 22 часов). Именно в эти часы идут основные зрелищные программы (спортивные, художественные, развлекательные). Если учесть этот факт и то, что художественные фильмы, спектакли, спортивные программы, телевикторины, эстрадные ревю длятся 60 минут и более, то становится очевидным, что ежедневная "порция телезрелища" для каждого из нас составляет большую часть "телерациона".

^* (См.: Багиров Э. Телевидение 70-х: некоторые особенности развития. - В кн.: Телевидение вчера, сегодня, завтра, Вып, 4. М., 1984, с. 21.)

Опора на зрелищность - необходимое условие, "встроенное" в самые условия телевещания, ибо зрелищность позволяет объединить массу телезрителей вокруг одних и тех же проблем, наметить и организовать по поводу одних и тех же событий, явлений, личностей вкусы, симпатии и антипатии, настроения зрителей.

Вместе с тем в природе телевидения содержится и принципиальная возможность проектировать иной тип общения, свойственный другому типу коммуникативной связи - аксиальному (axis - ось). Это общение характеризуется наличием непосредственной обратной связи: общающиеся индивиды, находясь на разных концах "оси", попеременно как бы меняются "местами, ведут живой диалог. Такая диалогичность вполне в природе телевизионного образа. Приходя "на дом" и тем самым сокращая до минимума пространственную ситуацию общения, постулируя крупный план как основу своей выразительности и тем самым сводя человека на экране и человека перед экраном лицом к лиц?, педалируя глубоко личную, часто даже интимную манеру общения, телевидение обнаруживает не только мощь публичнозрелищных форм воздействия, но и возможности установления сложных, рефлексивных форм общения со своим зрителем.

При этом, правда, необходимо различать принципиальную возможность аксиального типа коммуникации на телевидении и реальность современного телевещания, ориентированного преимущественно на ретиальные способы коммуникации.

Юные зрители вступают в общение с телевидением двумя главными способами, которые, конечно же, есть отражение того типа общения, который проектирует у них само телевидение.

Первый способ состоит в попытке, оттолкнувшись от содержания передачи, перейти к более общей точке зрения. Такая точка зрения, как правило, формируется путем абстрагирования от исходного содержания в общие понятия, схемы поведения, "формулы жизни". При этом ребятам кажется, что они высказывают очень содержательные суждения, проникают в сущность рассматриваемых явлений, хотя в действительности они загоняют богатство жизненных явлений в прокрустово ложе общих мест и словесных формул. Главное, что ищут ребята, представляющие этот тип юного зрителя, - наиболее общие признаки явлений. Они, очевидно, считают, что чем абстрактнее получившееся в результате определение, тем больше под него можно подвести жизненных вариантов.

Другой тип юного зрителя стремится "конкретизировать" затронутые в передачах проблемы, часто буквально перенося их на свой жизненный опыт ("Вот и со мной произошла подобная история..."). При таком наивно-реалистическом восприятии подростки часто далеко уходят от затронутого в передаче аспекта проблемы. Последняя для них - лишь повод для актуализации своих жизненных вопросов. Часто ребята спрашивают, как поступить в той или иной ситуации, просят (требуют!) ответа. Порой приходится читать своего рода исповеди. Примечательно, что свое самое сокровенное подросток доверяет не лично знакомому ему человеку, близкому взрослому или сверстнику, а телевидению, демонстрируя удивительную открытость общественному суждению. Многие ребята не скрывают желания получить от телевидения своего рода "психотерапевтическую" помощь.

Получается, что отношения юного зрителя и телевидения сегодня отмечены печатью парадоксальности, хитросплетением различных мотивов и потребностей и способов их удовлетворения. Ребята легко идут на чисто зрелищные формы общения (наш пример с диспутом о любви), разряжаясь эмоционально. Они стремятся найти в телевидении доверенное лицо, вступить с ним в личностный контакт, обсудить сокровенное, интимное, стать участниками диалога, а по существу соскальзывают на рельсы чисто ретиального общения, выступая в роли некоего "абстрактного зрителя". Наконец, они просто пользуются телевидением как поводом для исповедальных высказываний.

За всем этим мы видим складывающуюся новую, сложную форму восприятия, характеризующуюся объединением традиционных форм восприятия зрительной информации и форм зрелищного общения.

Мы не станем употреблять для характеристики данной ситуации определения типа "хорошо" и "плохо". Но, фиксируя реальное положение дел, мы не можем не обратить внимания на известную опасность доминирования зрелищных форм общения именно на телевидении.

Зрелищное общение превращает активность зрительного восприятия в более синтетическую характеристику, когда человек активно воспринимает происходящее вокруг него и с ним не только глазами, но и как бы всем телом. Известно, что феномен современного эстрадного концерта (бит, поп, рок, диско - неважно, какого именно) во многом строится на почти запредельно форсированной силе звука. При снижении ее попросту исчезает своеобразная зрелищная аура концерта, поскольку сила звука здесь рассчитана не на хрупкие возможности барабанных перепонок, а на такой массивный резонатор, как тело человека. Оркестр как бы бьет зрительный зал звуковыми волнами, вызывая встречную реакцию, и публика на эстрадном концерте поэтому столь эмоциональна и активна - кажется, еще мгновение, и зал обратится в пляс.

Конечно, можно по-разному относиться к феномену современного эстрадного шоу, но надо понять его в его конституирующих чертах. Это нужно, кстати, и для того, чтобы культурно относиться к данному явлению, несмотря на все изъяны его эстетики и даже гигиены.

Еще более поразительные метаморфозы зрелищного общения мы наблюдаем при его перенесении на телевизионный экран. Лишаясь присутствия, "дыхания" зала (которое работники телевидения всячески пытаются воспроизвести тем, что во время передачи переводят объективы камер со сцены на зрительный зал), лишаясь такого фактора, как совместное, групповое участие в зрелище, человек оказывается в нелегком положении. Ему предлагается ситуация зрелищного общения (требующая высокого эмоционального накала, сочувствования, ощущения причастности), которую он должен пережить в одиночку. При этом даже у самого эмоционального, экспрессивного болельщика, отличающегося невыдержанностью на трибунах стадиона, при просмотре матча по телевизору в одиночку невольно усмиряются мимика и жестикуляция. Он не кричит: "Судью на мыло", ибо это нелепо, он хорошо понимает, что никто его не услышит (как, кстати, если он кричит это на трибуне, но там это не имеет значения). Его эмоции не имеют выхода, они плотно загнаны внутрь, его активность подавлена. Реакция всего тела, всей личностной организации обратным движением загоняется "на кончик светового луча", создавая неразрешающееся напряжение.

Особенно чувствительна такая раздвоенность телеобщения для психической организации подростка, и без того отличающейся изрядной напряженностью. Подросток - зритель формирующийся, его "замочная скважина" восприятия, его "сетка координат" с системой ценностных ориентаций носят еще достаточно аморфный характер, и. когда он подвергается испытанию зрелищем, подростку вполне может стать не по себе в этом потоке впечатлений.

Впрочем, может создаться впечатление, что мы относимся негативно к зрелищному общению зрителей посредством телевидения. Вместе с тем это не так - это противоречило бы духу нашей работы. Мы хотели только показать, что создание зрелищного типа общения - сильнейший непосредственно формирующий, воздействующий фактор, и поэтому им необходимо умело пользоваться и тем, кто делает передачи, и тем, кто их смотрит (прежде всего подросткам), и тем, кто руководит этими просмотрами (в идее - учителям и родителям).

Телевидение сегодня научилось достаточно хорошо создавать иллюзию включенности телезрителя в действие, происходящее на экране. Смотря концерт из Останкино, мы как бы находимся непосредственно в зрительном зале, мы присутствуем на спортивном соревновании, и наше сердце бьется в унисон сердцам тех сотен болельщиков, которые заполнили трибуны стадиона.

Телевизор мы не просто смотрим - мы приобщаемся. Приобщаемся ко вполне реальной массе телезрителей с их симпатиями и антипатиями, общими и специальными интересами, потребностями, вкусами. При этом мы все испытываем не только колоссальную жажду познания, развлечения, но и важнейшую потребность ощутить свою сопричастность происходящему (вернее сказать - нашу сопричастность).

Разве можно отрицать эту великую возможность телевидения, не видеть его огромных воспитательных потенциалов?! Достаточно вспомнить недавние впечатления от красочных праздников в Лужниках, связанных с Олимпиадой и Международным фестивалем молодежи и студентов. Все мы ощущали свою общность, свою принадлежность к этим масштабным событиям международной жизни, гордость, что весь мир с восхищением следит за устроенным нами праздником!

Обсуждая современные проблемы зрительской психологии, нельзя, видимо, ограничиться днем нынешним и не сделать попытки заглянуть в день завтрашний. Дело в том, что телевидение переживает ныне новый, революционный этап своего развития, связанный главным образом с двумя техническими новшествами: возникновением и широким распространением так называемого "видео" и появлением ТВЧ (телевидения высокой четкости). То, что эти явления относятся к непосредственному завтрашнему дню нашего телевидения, очевидно: в Москве и других городах открываются салоны-видео, в которых можно будет приобрести и видеомагнитофоны, и кассеты к ним; в дома некоторых районов Москвы пришло "кабельное телевидение" - своего рода первая ласточка ТВЧ. Эти чисто технические достижения не только оборачиваются новыми удобствами для телезрителей, но и порождают определенные проблемы.

Итак, "видео". Теперь рассеянный телезритель, упустивший в программе передач интересующий его фильм, или поклонник телеискусства, недовольный тем, что телевидение редко повторяет полюбившийся сериал, оба могут вздохнуть облегченно: новая техника удовлетворит пожелания обоих. Видеокассета с любимой картиной "придет" в дом в тот день, час и минуту, когда они пожелают. Учитывая факт ускоряющегося научно-технического прогресса, можно думать, что "видео" уже в конце 80-х годов станет распространенным явлением. Попытаемся предположить, что оно с собой принесет, как изменит психологию зрителя вообще и юного в частности.

Главная перемена, думается, будет заключаться в известной степени автономности телезрителя, в ослаблении его зависимости от непосредственного вещания. Если сегодня зритель может выбирать между двумя-тремя предлагаемыми вариантами программы, то с появлением "видео" он сможет выбрать то, что отвечает его собственному вкусу. Легко понять, сколько издержек (например, в виде чрезмерного увлечения теми же развлекательными программами) может возникнуть из этого первичного "опьянения" свободой выбора.

Однако, думается, сердцевина телевидения, его "главный козырь" останется при нем - это прямой репортаж, трансляция с места события, основанные на "эффекте присутствия", оперативная информация по всем областям жизни. Другое дело, что телевизионным работникам придется перестраиваться, искать новые формы, чтобы удовлетворять возросшие потребности зрителя.

Опасность зрелища... Непереоценимое воспитательное значение зрелища... Нам явно нужна некая "мера", позволяющая извлечь из противоречивого явления зрелищного общения его позитивное начало. Такой мерой, таким идеалом является зритель культурный, воспитанный, образованный, обученный, для которого зрелищное общение в единстве с другими формами постижения общественного опыта становится существенным фактором развития личности. Но поскольку, по выражению А. И. Герцена, идеал есть реальность, "очищенная от случайности", то и нам в поисках идеального зрителя следует не мудрствовать лукаво, а попытаться помочь нашему современнику - юному зрителю - преодолеть некоторые "случайные" моменты его зрительского бытия.