Проблема практического интеллекта высших животных и ребенка

Наиболее отчетливо особенности практического интеллекта Валлон выявляет при анализе экспериментов с высшими животными.

Анализ практического интеллекта направлен главным образом на выявление отличий условий его функционирования и результатов от мышления человека.

Основной функцией практического интеллекта является приспособление животного к физической среде.

Интеллектуальное поведение животных, пишет Валлон, направлено не на познание, а на ощутимый или полезный результат; оно обращено не к общему, а к частному случаю" (Там же, стр. 85). Условием формирования и проявления высших форм этой деятельности, называемых интеллектуальными, является возникновение такого противоречия между организмом и средой, которое не может разрешиться через действия инстинктов и простых рефлексов.

Поскольку обычно под понятием "познания" подразумеваются социально обусловленные результаты мышления человека, специально направленного на отражение объективной реальности, постольку Валлон считает желательным обозначить каким-либо иным термином результаты интеллектуально-приспособительной деятельности организмов, протекающей без речевых средств. С этой целью в определение ситуативного, или практического, интеллекта Валлон вводит термин "интуиция".

Многие материалистически мыслящие психологи всячески избегали этого слова, отягощенного разнообразными идеалистическими представлениями. Валлон возвращает его в обиход материалистической теории. Он отвергает его значение как врожденного, не зависящего от практической деятельности понимания связей между окружающими предметами. Интуиция, с точки зрения Валлона, всегда является результатом предшествующих сенсомоторных действий. Она представляет собой особую форму познания, в которой еще не существует разделения субъекта и объекта, где нет осознавания действий, приведших к элементарному познанию и где, следовательно, отражение предметного отношения слито в нерасчлененный комплекс с собственным действием живого существа. Предупреждая, что речь идет о характеристике высших уровней элементарного познания, Валлон указывает на тесное слияние в этой интуиции восприятия и деятельности. В нее включены также потребности и эмоции индивида. Таким образом, элементарный уровень познания изображается Валлоном как "процесс реализации своего рода динамической организации, которая с желаниями, отвращениями, аффективными влечениями субъекта и вытекающим отсюда его поведением и движениями сочетает поле внешних перцепций, непрестанно изменяя само данное поле, возможности действия, стремления и желания" (А. Валлон. Указ, соч., стр. 34).

Касаясь содержания отражения, характерного для ситуативного интеллекта, Валлон склоняется к мысли, что основным типом отражаемых отношений являются пространственные связи (Там же, стр. 65).

Речь при этом идет не просто о примитивном отражении отдельных пространственных отношений между теми или иными предметами. Этот последний тезис развивался многими исследователями и убедительно доказан экспериментально. Валлон идет дальше. Он высказывает мысль о существовании уже на этом уровне некоторой обобщенной интуиции пространства. Эта последняя формируется на основе переноса в новые ситуации навыков использовать в разных условиях разнообразные пространственные связи вещей. Однако Валлон считает, что "динамическая интуиция пространства" у животных качественно отлична от познания пространства у человека. С его точки зрения, было бы принципиальной ошибкой представлять себе развитие познания таким образом, будто сначала формируется познание некоторых простейших отношений между предметами, а потом к ним присоединяется познание более сложных отношений. В действительности элементарное познание имеет совсем другую структуру, которая должна перестраиваться на более высоких уровнях. Интуиция пространства у животных не может быть отделена от тех моторных реакций, которые являются способом его познания. И если животное в одном и том же объективном пространстве осуществляет над одним и тем же предметом различные действия, этот предмет оказывается для животного как бы в различных пространствах, и ему трудно использовать предмет, над которым совершено одно действие, для других реакций. Так, например, пытаясь достать поочередно двумя короткими палками далеко лежащий предмет, обезьяна после многих безуспешных проб начинает манипулировать палками и в. конце концов скрепляет их, вставив одну в другую. Эта длинная палка однако не используется животными, так как она попадает в "пространство" иного действия.

Эти и подобные им, хорошо известные опыты с животными приводят Валлона к выводу, что на стадии практического интеллекта пространство еще не воспринимается как нечто отличное, отдельное от собственной деятельности индивида. "...Пространственная интуиция, - заключает Валлон, - не является еще интуицией связей между объектами, взятых самими по себе. Она всегда включена в выполняемое движение" (А. Валлон. От действия к мысли, стр. 210).

Валлон не удовлетворяется характеристикой результативной стороны ситуативного интеллекта. Он развивает идеи, касающиеся механизма элементарных интеллектуальных действий. Эти последние, по мнению Валлона, формируются на основе циркулярных или циклических сенсомоторных реакций. Указанием на цикличность Валлон вводит результаты непосредственно до этого выполненного действия в число факторов, определяющих протекание реакции. Поэтому, с точки зрения Валлона, более правильным было бы определять основные единицы психической деятельности не как связь ощущения с движением, но как цепь циклических действий.

Эта идея Валлона является весьма актуальной в наши дни, когда многочисленными исследованиями психологов (и физиологов) начинает раскрываться сложнейший механизм формирования различных психических явлений, имеющих именно такой круговой, циркулярный характер. Характеристика циркулярности распространяется Валлоном на тип приспособительного поведения, носящего название "проб и ошибок". Каждая так называемая ошибочная проба рассматривается Валлоном как необходимое звено в общей линии приспособительного поведения. Каждое такое действие должно рассматриваться не только со стороны того, является ли оно ошибочным или удачным: его оценка, напротив, зависит от того, какой вклад оно вносит в подготовку последующих действий. Результатом каждого действия являются определенные изменения ситуации, становящиеся причиной определенной вариации последующих пробовательных реакций. Валлон специально подчеркивает диалектический характер процесса проб и ошибок, состоящего из противоположных пар элементов. При этом каждый элемент пары выступает то как он сам, то как своя противоположность. Каждая ошибка есть в то же время и маленькое открытие, продвигающее решение вперед. Каждое усилие есть уже реализация некоторой части процесса. Каждое решение вырастает из цепи казалось бы прямо противоположных ему ошибочных реакций. Лишь при диалектическом подходе можно увидеть в последовательности ошибочных реакций закономерную цепь частичных успехов. "Проба и успех, ошибка и открытие, усилие и реализация, - говорит Валлон, - тесно и необходимо связаны между собой. Игнорировать одно - значит совершенно лишить точки опоры другое" (А. Валлон. Указ, соч., стр. 89).

Такая характеристика Валлоном действий путем проб и ошибок очень близка той, которая была дана И. П. Павловым. Разбирая результаты экспериментов над обезьянами, И. П. Павлов выдвинул положение, что их пробы являются не чем иным, как процессом анализа различных свойств и отношений окружающих предметов. С этих позиций И. П. Павлов выступил против гештальтистской интерпретации опытов Келера. Теорию этого последнего критикует и Валлон.

Углубляя диалектический анализ процесса приспособления к новым условиям, Валлон рассматривает этот процесс не только с его познзвательной стороны, но и в аспекте того конфликта между организмом и средой, который вызывает приспособительное поведение. Реакция на существенный элемент окружения разрешает этот конфликт. Но этот первый успех сплошь и рядом не обеспечивает успешности действий при повторении. Немедленное выполнение правильного действия обеспечивается, по мнению Валлона, формированием механизма элементарного предвидения или предвосхищения результатов собственных действий еще до их выполнения. Потерпев несколько раз неудачу при реагировании на несущественный предмет или при манипулировании им, животное в следующий раз прекращает свои попытки, сделав лишь зачаточное, неполное движение по направлению к этому предмету. У животного, таким образом, совершается в какой-то форме актуализация отрицательного результата данного действия, выполнявшегося в прошлом в развернутой форме.

Этот результат начинает тормозить выполнение связанной с ним реакции. "Имеется как бы комулятивный эффект, - пишет Валлон, - суммирование впечатлений, которые постепенно закрепляют предвидение неудачи до того, что делают его способным затормозить соответствующий акт. В этом состоит то, что называется механизмом эффекта: результат соединяется с актом таким образом, что оказывает на него в конце концов предупредительное действие" (Там же, стр. 77-78). Этим положением Валлон дает свое решение до сих пор дебатирующемуся е психологии капиталистических стран вопросу о механизме того явления, которое еще Торндайком было названо законом эффекта. Критики этого закона справедливо указывали на невозможность будущего явления -o результата еще не произведенного действия - регулировать настоящие события. Валлон показывает, что в такого рода случаях речь может идти лишь о влиянии результата предшествующего действия на протекание настоящего. Только в этом смысле эффект какого-либо действия является "его результатом и регулятором одновременно". Актуальность идеи Валлона о формировании механизма предвидения на уровне элементарного интеллекта будет понятна, если напомнить, что именно эта проблема сейчас стоит как одна из самых острых в новейших необихевио-ристических работах, посвященных исследованию мышления. По мнению Валлона, механизм антиципации имеет условнорефлек-торный характер. Сигнальное значение условного раздражителя в том и состоит, что он вызывает ответ на "ситуацию при ее отсутствии, т. е. также через антиципацию или прежде, чем она могла бы быть полностью осуществлена субъектом" (А. Валлон. От действия к мысли, стр. 181).

Механизм антиципации позволяет не только быстро устранить неудачные реакции, но и объединить в одну структуру ряд действий, ведущий к определенной цели. Это интересное положение конкретно не разработано в теории Валлона. Он лишь иллюстрирует его на некоторых частных примерах. Например, при передвижении животного в лабиринте антиципация выхода из лабиринта соединяет в единое целое, в структуру единого акта все действия, совершаемые в этом помещении. При продолжении опыта происходит уточнение целой структуры, и действия индивидуализируются "соответственно их месту в целом". Изучение особенностей ситуативного интеллекта позволяет перенести ряд его закономерностей на интеллект еще не овладевшего речью ребенка. Однако полный перенос результатов предшествующего исследования на онтогенез мышления человека означал бы нарушение диалектического принципа, требующего определить существенные отношения и факторы, детерминирующие включенное в них явление. На все развитие ребенка, согласно теории Валлона, решающий отпечаток накладывает социальная среда. Она с самого начала закладывает основы формирования качественно новой формы интеллекта - мысли, специфика которой заключается в том, что она призвана осуществлять взаимодействие индивида не с физической средой, а с человеческой, с общественным окружением. Даже если ребенок не говорит, он уже располагает определенными средствами общения со взрослыми. И это общение формирует предпосылки появления истинно человеческого мышления.

Ввиду того, что основное место в теории Валлона отводится условиям и закономерностям формирования нового - умственного плана деятельности, действиям по представлению, характеристике развития моторных схем у ребенка он уделяет сравнительно меньше внимания. Указывая на условнорефлекторный характер согласования моторных и сенсорных полей, Валлон особенно подчеркивает важность циклических реакций разного порядка.

На ранней, сенсомоторной стадии эти циклические реакции обращены преимущественно не на физическую среду, а на сенсорные эффекты собственных реакций: ребенок научается контролировать свои голосовые реакции и варьировать их, что в свою очередь приводит к тонкой дифференцировке звуков голоса. Такие же циклические реакции совершаются в тактильно-кинестезической и видио-моторной области. Сенсорный эффект, пишет Валлон, случайно произведенный жестом, влечет за собой повторение этого жеста, которое имеет тенденцию воспроизвести его с наибольшей точностью. В видимо-моторной области следствием движения глаза является возникновение образа на сетчатке. Глаз сейчас же повторяет движение, чтобы вновь найти то же положение. И все компоненты этого приспособительного движения изменяются до тех пор, пока образ не станет предельно четким. Валлон согласен с Пиаже, что далее должно произойти соединение отдельных сенсомоторных схем, которые вначале еще разрознены. Ребенок на этой стадии уже выучился следить взглядом за движущимся объектом, т. е. умеет регулировать двигательные реакции соответственно передвижению предмета. Он научился также ощупывать пространство вокруг себя. Взгляд при этом следует за движением руки. Однако рука еще не способна задержаться в поле зрения. Только в результате слияния ручных и зрительных схем движение руки будет направляться взглядом. Анализируя эти факты, Валлон указывает, что неверно было бы единственным условием объединения схем считать опыт или обучение ребенка. Он приводит данные Турне, доказывающие, что момент взаимной координации движений руки и глаза совпадает с миэлинизацией пирамидального пучка.

Следующую стадию развития ребенка Валлон называет проекционной. Она характерна тем, что действия ребенка начинают направляться на взаимодействие с окружающими предметами. Происходит, по словам Валлона, соединение действия с внешней реальностью. Вызвав какое-то изменение в окружающей среде, ребенок стремится произвести те же жесты, которые вызвали данный результат. Интерес ребенка, таким образом, объективируется в материальных результатах акта. Взаимодействуя с предметами, ребенок начинает познавать разные отношения между ними и различные свойства предметов. Но предметы для ребенка пока еще выступают через то сопротивление, которое они оказывают непосредственному действию, а их постоянство ребенок воспринимает через постоянство вызываемых ими актов. Как только вещи выходят из поля восприятия, прекращается действие. Существование предмета, таким образом, полностью поглощается моторными и сенсорными представлениями. У ребенка еще нет умственного образа объективной действительности, который он мог бы противопоставить действительности как ее копию. Здесь все еще нет отделения себя от окружающей среды, пет отделения субъекта от объекта.

Можно было бы видеть зачатки представления в повторении реакций, направленных на воспроизведение эффекта. Этот последний, казалось бы, как-то присутствует в психике ребенка, регулируя его действия. Но, по мнению Валлона, функционирование следа на этой стадии еще не обеспечивает появления представления. Оно является разновидностью персерверации - навязчивого, похожего на галлюцинацию возобновления недавнего переживания. У ребенка, таким образом, все еще отсутствует умственный план деятельности. Его интеллект качественно отличен от мышления взрослого.

Сенсомоторный интеллект ребенка Валлон постоянно сравнивает не только с мышлением взрослого человека, но и с ситуативным интеллектом животных. Он приходит к заключению о существенном отличии этого последнего от интеллекта ребенка, находящегося на проекционной стадии развития. Поведение ребенка обнаруживает такие особенности, которые в отличие от всех форм интеллектуального поведения животных невозможно, по мнению. Валлона, объяснить механизмом условных рефлексов. Примеры такого поведения Валлон берет из работы Винча (J. Wintsсh. Les premieres manifestations motrices et mentales chez l'enfant. Lausanne, 1935), который, наоборот, пытается объяснить первые интеллектуальные проявления детей условнорефлекторными процессами.

Винч рассказывает, например, что его дочка в 15 и 19 месяцев, видя платок, берет его и делает вид, что сморкается. Это действие сформировалось у нее после того, как она действительно перенесла насморк.

Винч приводит также наблюдения за процессом купания девочки, которая начинает кричать, если ей не дают кусок мыла, обычно вручаемый ей при купании (возраст около 22 месяцев). В наблюдении, сделанном четыре месяца спустя, Винч указывает, что при виде фотоаппарата в руках взрослого ребенок начинает располагаться там, где его когда-то фотографировали. "Объяснять эти комбинации действий и обстоятельств механизмом условных рефлексов - не значит ли чрезмерно раздувать роль данного механизма и заставлять его утрачивать ту безукоризненную строгость, которая составляла его достоинство" (А. Валлон. Указ, соч., стр. 73; см. также стр. 72, 75). Такой взгляд, однако, вызывает возражения. Но прежде чем противопоставить ему другую точку зрения, следует разобрать вопрос, каковы же те особенности интеллекта ребенка, механизм которых, согласно Валлону, выходит за пределы условнорефлекторной деятельности. Как видно из примеров, этих особенностей две. Первая воплощается в овладении функциональным значением окружающих предметов: вторая - в образовании связей между действиями предметов, не подкрепляющихся устранением какой-либо органической потребности.

Факты первого рода уже давно стали противопоставляться механизму условных рефлексов. Причина такого противопоставления частично заключалась в недостаточной разработанности условнорефлекторной теории применительно к сложным формам поведения. Но в основном положение об ограничении применимости механизмов условных рефлексов вытекало из неверного отождествления условнорефлекторной теории с частной методикой, использовавшейся при ее построении. Устранение этого отождествления ведет к выводу, что могут существовать различные виды условных рефлексов, образование и функционирование которых наряду с общими, может иметь и специфические закономерности.

В настоящее время большое число психологов поведения пришло к выводу о необходимости выделить в качестве особой формы условных рефлексов так называемые оперантные, или инструментальные, акты. Эти акты выражаются в манипуляции окружающими объектами, приносящей определенный полезный результат. Индивид, таким образом, своими собственными двигательными реакциями обеспечивает подкрепление своей деятельности. Поскольку же в естественных условиях получать подкрепление может лишь то действие с предметом, которое соответствует определенному свойству этого предмета, постольку несомненно, что инструментальные реакции выступают как способы познания функциональных свойств окружающих вещей. Именно о такого рода действиях говорит Валлон, анализируя опыты Винча, "...Разве это не тенденция практически осуществить употребление, свойственное данному предмету, иначе говоря, овладеть той функциональной областью, инструментальная апраксия которой является отрицанием, а не случайной связью при помощи условного рефлекса?" (А. Валлон. Указ, соч., стр. 72).

Нет никаких оснований противопоставлять механизму условных рефлексов овладение ребенком функциональным значением вещей. Но нельзя, однако, не согласиться с А. Валлоном, что у ребенка эта форма сенсомоторного интеллекта существенно отличается от сходных форм интеллектуального поведения животных. У последних функциональное значение не закрепляется .за предметами; их инструментальная функция ограничена конкретной ситуацией. У детей же знакомый предмет может вызвать в самых различных ситуациях одно и то же инструментальное действие. Происходит это, как показывает далее Валлон, под воздействием уже не физической, а социальной среды.

Другая особенность интеллекта ребенка - установление связей между предметами без какого-либо подкрепления. Здесь Валлон снова подмечает мало разработанную сторону условно-рефлекторной теории. Изучая образование условных рефлексов на основе безусловных, подавляющее большинство исследователей исключало из сферы исследования такой важнейший рефлекс, как ориентировочно-исследовательский. Однако уже в 30-х годах была совершенно неоспоримо доказана возможность образования временных связей между раздражителями на основе лишь одних ориентировочных рефлексов. В последнее десятилетие психологи подвергли экспериментальному исследованию эту форму условнорефлекторной деятельности. В результате было сформулировано положение о существовании у высших животных специфической формы потребности или побуждения, проявляющейся в рефлексах столь же фундаментальных, как пищевые, половые или оборонительные.

Ведущие психологи в этой области по-разному называют такую потребность. Монтгомери, например, называет ее исследовательским побуждением (К. С. Montgomery. The role of exploratory drive in learning. - "Journal of comparative and physiological psychology", 1954, vol. 47, p. 60), Берлайн - побуждением любопытства (E. E. Вerlуne. The arousal and satiation of perceptual curiosity in the rat. - "Journal of comparative and physiological psychology", 1955, vol. 48, p. 238), а Морган - сенсорной потребностью, образующей класс "соматических побуждений" (С. Т. Morgan. Physiological theory of drive. In: "Psychology. A study of a science. Study I, vol. I" (Ed. S. Koch). New York - Toronto - London, 1959, p. 644). Ряд исследований показывает, что на основе такого рода рефлексов у животных могут быть сформированы сложнейшие двигательные реакции и образованы условные связи между многочисленными раздражителями.

Несомненно, что эта специфическая деятельность, которая лежит в основе образования связей между "нейтральными" раздражителями, и есть та ориентировочно-исследовательская деятельность, к которой привлек внимание И. П. Павлов. Опытами его сотрудников (в лаборатории А. Г. Иванова-Смоленского) была показана важнейшая роль этой деятельности в образовании у детей сложных временных связей. Таким образом, приводимые Валлоном опыты Винча вовсе не доказывают, что "механизмом условных рефлексов нельзя объяснить психические структуры, соответствующие этому периоду" (А Валлон. Указ, соч., стр. 75). Однако А. Валлон в период написания своей работы не располагал приведенными выше материалами и в то же время, как очень вдумчивый ученый, не мог не отметить слабо разработанные аспекты условнорефлекторной теории.