Область опытов и развития

Работа по углублению во внутренний мир человека - самого Фрейда с его самоанализом, больных истерией и неврозами, служивших объектами его врачебной практики, человека в целом через исследования сновидений, - благодаря которой Фрейд создал свою "психологию глубин", неотделима у него от движения по открытию внешнего мира, усилий по расширению и развитию, приведших его к обращению к разнообразным внешним выражениям человеческой действительности: социальным, публичным, культурным; он продолжает свои опыты и эксперименты с использованием аналитического метода за пределами узкой области психологии.

Конечно, мы сможем дать упомянутым двойственностям (внутренний мир - внешний мир, психологическая глубина - культурологическая широта) лишь краткую характеристику, порой метафорическую. Достаточно рассмотреть, как так называемая психологическая "глубина" выражается в многочисленных внешних проявлениях, на поверхности, приобретая порой чрезвычайно значимые и показательные формы: комплексы симптомов, характерные черты, телесные проявления и разнообразные картины, в то время как культурное "расширение", "примитивный образ мышления", публичные проявления, политические и социальные системы, способы коммуникации ведут к "глубинам", которые открываются анализу: художественные произведения, скорбные ритуалы, структуры власти и просто человеческие взаимоотношения, когда их начинают рассматривать поверх масок и ролей.

Обращаясь ко второй крупной части трудов Фрейда в разделе, названном "Область опытов и развитие", мы хотим подчеркнуть, что речь идет об опытах в двойном значении этого термина - личном и методологическом: это личный культурный опыт Фрейда, его образование, духовная пища, его глубокое желание, открывшие перед иим другие области, помимо узкой области психологии, и позволившие ему утвердить, опираясь на них, основы своего анализа. Кроме того, он открыл неизвестные, неожиданные просторы для доказательства и опробования своих методов и аналитических концепций, он проводил опыты на других, а не только использовал традиционные или обновленные психологические материалы; мысль Фрейда, без колебаний идя на риск, приобрела таким образом в широте, силе и эффективности. Но она одновременно отличается победоносным размахом, страстью Дон Жуана к познанию, стремлением повсюду утверждать свои интеллектуальные победы. Начиная с его первых вторжений в другие области (помимо клинической), которые отличались спорностью и всегда трудно воспринимались, противники Фрейда стали кричать о культурном империализме; еще и сегодня мы отчетливо наблюдаем, как в новых областях, куда проник Фрейд, психоанализ стараются представить в качестве чужеродного тела.

Не стоит слишком предаваться иллюзии по поводу реального проникновения мысли Фрейда в современную культуру и верить фантасмагорическим писаниям некоторых ученых и журналистов, которые, взявшись за дело, обнаруживают психоанализ, это порождение дьявола, повсюду. В области знания, по мнению большинства крупных ученых, работе, проделанной Фрейдом, отводится в лучшем случае ограниченный сектор психологических знаний, которые многие стремятся к тому же свести, насколько это возможно, к банальной терапевтической практике. В клинической медицине, где преобладает приблизительность, фрейдовский метод "терпят" наравне с другими, рассчитывая, конечно, что академическая психология и официальная психиатрия не понесут от него особого ущерба и сохранят свое влияние. И если в определенных мимолетных и двусмысленных политических и исторических условиях возникает какая-то брешь в коалиции интересов, власти и видения мира, в ней появляются умеющие извлекать выгоду и называющие себя фрейдистами, которые ловко используют свой незначительный вклад в дело Фрейда и внедряются с удивительным искусством мимикрии в сферу культуры.

Вне области психологии мечи обнажаются значительно чаще. Злобная враждебность по отношению к психоанализу, которой, как горько замечает Фрейд в книге "Моя жизнь и психоанализ", "немецкая наука" дала пример с самого начала, продолжает принимать некрасивые формы. В той же небольшой книге он пишет: "Нет оправдания излишнему высокомерию, бессовестному пренебрежению всякой логикой, грубости и дурному вкусу в выпадах". Парадоксально, но в области культуры, куда проникла мысль Фрейда, - критике искусства, анализе литературы, истории религий, социологических и политических построениях, то есть в целом в культурной антропологии - слабость основных постулатов, приблизительный характер методов, флуктуация гипотез и результатов поражают исследователей своей приблизительностью, делают их уязвимыми, заставляя изобретать всевозможные способы защиты навязчивого (догматизм, подчинение схеме, миф об исчерпываемости), маниакального (производительность, стахановский подход к результату) или истерического (обольщение, скольжение проблематики) типов.

Помимо индивидуальных способов исследования, деятельности и реализации, наличие которых несомненно и скорее благоприятно, отмеченные выше области культуры относятся к культурной индустрии, характеризующейся интеллектуальными монополиями, феодальными порядками в научной организации, многочисленными привилегиями, борьбой за влияние и власть, разворачивающимися чаще всего скрыто и безмолвно, по своим особым законам и требованиям. В этой автаркической среде Фрейд оказался чужим - "конкистадором", "мавром", "аутсайдером" - нарушающим правила игры, ставящим под вопрос сложившиеся положения и сами основы интеллектуальной и культурной власти. Однако капризы конкуренции, индивидуальная инициатива и особенности предметов исследования (языков, картин, верований, истории, систем отношений и т. д.) здесь больше, чем в медицинской корпоративности или позитивизме научных дисциплин, дают психоанализу новые шансы, подвергая его при этом значительному риску смещения основных направлений, фривольных манипуляций и карикатурного переиначивания жизненно важных концепций.

Со стороны исследователей, занимающихся терапевтической техникой, узко научными выкладками или предающихся авангардистской софистике, подвергается угрозе сам язык учения Фрейда. Совершенство формы, насыщенность культурной основы, оригинальность и тонкость анализа не исключают того, что язык Фрейда, как он сам подчеркивает в очерке "Психоанализ и медицина", остается "популярным"; для обозначения понятий, механизмов, принципов Фрейд удовлетворяется самыми "обыденными", самыми банальными словами, часто представленными (тоже довольно "популярная" форма) в виде пар: Это и Я, удовольствие и реальность, первичное и вторичное" сознательное и бессознательное, желание и влечение, пенис и желание иметь пенис, анальное и ротовое, и т.д. С помощью этих простых, понятных всем элементов Фрейд создает сложный, порой ставящий в тупик узор, который, однако, открывается тому, кто движим страстью к познанию и способен, как бы повторяя великий путь самоанализа Фрейда, проявить необходимую силу, терпение, искренность и осторожность. Этот язык прямо противоположен сложному языку специалистов, экспертов и эрудитов, оперирующих, как правило, трудными и специфическими выражениями.

Когда Фрейд помещает психоаналитическую революцию на один уровень с великими переворотами в культуре, произошедшими в недавнее время, вслед за открытиями Коперника и Дарвина, он в первую очередь обращает внимание на главный идеологический эффект своей работы: принижение человека, который отныне больше не является абсолютным властелином своего Я, оказывается в смещенной от центра позиции, подобно тому, как приземлили его концепции Коперника, показавшего человеку, что он не является центром мира, и Дарвина, лишившего его иллюзии принадлежности к особому виду, принципиально отличному от других видов животных. Но по форме и стилю деятельность Фрейда скорее приближается к перевороту, совершенному Декартом: подобно тому, как этот великий математик и физик отвернулся от ученых педантов и обратился на простом языке к читателям своего "Рассуждения о методе", предоставив таким образом широкой, "народной" публике .возможность размышлять и обсуждать принципы новой антропологии, к которым мы продолжаем обращаться и сегодня, физиолог и клиницист Фрейд, смело перешагнув через головы ученых и докторов, обозначил в качестве предмета своих исследований самые общие аспекты, -наиболее простые и в то же время весьма важные для человеческой действительности, и предложил вниманию большого числа людей конкретные, четкие и ясные основы новой концепции поведения человека.

"Демократическая" сторона антропологии Фрейда выступает как бы симметричной или противоположной ее "субъективистской" стороне, характеризующей ориентацию на познание глубин психики. Несомненно, эти две взаимодополняющие стороны, эта единая двойственность является источником внутреннего напряжения и динамичного развития мысли Фрейда. Ниже, в подразделе "Эстетика Фрейда" рассмотрены некоторые особые взгляды Фрейда на искусство и литературу, а в "Антропологии Фрейда" находит отражение аналитическое восприятие человека социального, как его представляет себе Фрейд, как он реконструирует этого человека в его предыстории, в рамках религии и общества. Мы постараемся вслед за ним разглядеть лицо нового человека, способного лучше, чем прежде, рассеять иллюзию и заставить работать свою освобожденную энергию.