Психология в эпоху итальянского Возрождения

Зачатки капиталистического способа производства появились в отдельных городах европейского Средиземноморья в XIV- XV вв. Шел процесс освобождения личности от феодальных пут, сопровождавшийся ожесточенной борьбой с церковно-богословской концепцией души. Отношением к этой концепции определялся характер любого учения.

Первоначальной формой борьбы с теологией стал пантеизм, обусловивший переход к открыто материалистическому мирообъяснению. Идея единства человека и природы, направленная против дуализма и иерархизма христианской теологии, приняла форму учения, в котором космос сливался с божеством, а человек - с космосом. Мироздание мыслилось по типу одушевленного организма, живой частицей которого является человеческое тело с присущими ему психическими свойствами. Это подготовило представление о том, что индивидуальное поведение подчинено всеобщим законам природы, трактовавшейся как огромный механизм, а не органическое тело.

Пантеистические идеи проникли в Италию первоначально с учением Ибн-Рошда. Приверженцы этого учения, спасаясь от религиозных преследований, бежали из Испании, найдя прибежище в Падуанском университете, ставшем в XIII-XIV вв. крупным центром свободомыслия. Венеция, под покровительством которой находился Падуанский университет, вела борьбу с римской курией и потому активно поддерживала все, что подрывало идеологическую твердыню папской власти. С падуан-скими аверроистами вели полемику неоплатоники, создавшие академию во Флоренции. Но вскоре приверженцев арабского философа стали атаковать "слева". Начало этим атакам положил трактат Пьетро Помпонацци "О бессмертии души" (1516).

Помпонацци (1462-1525) отверг поправку Ибн-Рошда к тому толкованию аристотелевского учения о душе, которое предложил в свое время Александр Афродизийский. Утверждение Александра о том, что индивидуальная душа, включая интеллект, уничтожается вместе с телом, должно быть, согласно Помпонацци, восстановлено. Высшие психические способности человека, подобно низшим, предполагают реальные телесные процессы и невозможны без них. Мышление нуждается в чувственных впечатлениях, а воля - в телесном предмете, в котором она могла бы проявиться. "Аристотель, - писал Помпонацци, - никогда не думал о такой бессмыслице (как отделенное от тела мышление. - М. Я.). Человеческая душа, высшая и наиболее совершенная из материальных форм, начинает и прекращает свое существование вместе с телом, она никогда не может каким-либо образом действовать или существовать без тела" (цит. по: 7, 76-77).

Трактат Помпонацци вызвал движение александристов, в котором антиклерикальные мотивы звучали значительно решительнее, чем у аверроистов. Оба направления в целом сыграли важную роль в создании новой идейной атмосферы. Оба "проложили путь научному эксперименту и современному исследованию природы" (3, 34).

Собственных обобщающих конструкций неокрепшая естественнонаучная мысль первоначально выработать не могла. Она обратилась к древним, заимствуя созвучное духу Возрождения стремление к эмпирии, к чувственному познанию реальности. Возглавил эмпирико-натуралистическое направление Бернардино Телезио (1509-1588). Получив образование в Падуе, он создал в Неаполе общество естествоиспытателей, по образцу которого возникли научные общества и в других городах Италии.

Все познание, по Телезио, основано на запечатлении и воспроизведении тонкой материей души внешних воздействий. Из сравнения и связи чувственных впечатлений складывается разум. Даже геометрия, имеющая славу независимой от чувственности науки, нуждается в опыте, ибо она построена на сравнении фактов и их переработке путем аналогии (8, 43).

Материя, движимая силами разряжения и конденсации, действует целесообразно, имея только одну цель - сохранение достигнутого состояния. Поскольку же психическое также есть определенное состояние материи, то и ум, чувства и т. д. подчинены закону самосохранения. Исходя из этого, Телезио разработал теорию аффектов, предвосхитившую последующие материалистические воззрения. В положительных аффектах проявляется сила стремящейся к самосохранению души, в отрицательных (печаль и родственные ей чувства) - ее слабость.

Принцип самосохранения выражал в противовес феодально-иерархическому буржуазно-индивидуалистический взгляд на личность как высшую ценность. Вместе с тем Телезио полагал, что само по себе движение материи не может объяснить особое положение человека, и склонялся к тому, чтобы признать душу бессмертной. Взгляды Телезио были типичны для начинающейся эпохи подъема естественных наук. Сходные представления о динамике психических процессов в ее зависимости от материальных факторов выдвигали Дж. Фракасторо (1478-1553), Т. Кам-панелла (1568-1639) и др.

Одним из титанов Возрождения был Леонардо да Винчи (1452-1519). Как отмечал Ф. Энгельс, люди, основавшие современное господство буржуазии, были кем угодно, но только не людьми буржуазно ограниченными. Леонардо воплотил в своем творчестве новый тип отношений к действительности, для которого характерен синтез чувственного созерцания, теоретического обобщения и практического действия. Леонардо не только запечатлел этот новый подход в своих художественных творениях, научных идеях, инженерных проектах и моделях, но и стремился его осмыслить в единой методологической концепции. Так возникло представление Леонардо об особой всеобщей науке, проявлениями которой выступают разнообразные конкретные формы человеческого познания и действия. Он назвал ее наукой живописи. Слово "живопись" означало для Леонардо не только работу и творения художника, но и все созидаемое человеком благодаря союзу глаза и руки.

С древних времен на роль "царицы наук" претендовала философия. Леонардо передает эту роль "божественной науке живописи". Продукты, ею порождаемые, и заключают в нераздельности образное, логическое и практическое. "Живопись, - говорил Леонардо, - распространяется на философию природы" (4, 43). Она, таким образом, должна быть не натуралистическим копированием непосредственно зримого, а исследованием мира с целью воссоздания его картины (не только в эстетическом смысле, но и в смысле, близком к современному философскому пониманию термина "картина мира"). Растущие, хотя и сдерживаемые феодализмом общественные силы испытывали потребность в новом понимании мира, которое открывало бы простор развитию естественнонаучного знания, необходимого для дальнейшего прогресса производства и экономики.

Леонардо одним из первых начал делать "заготовки" для такого понимания. Он выразил тенденции, которых не могло быть ни в рабовладельческом, ни в феодальном обществах. Античность восхищалась красотой мира, но в одном только разуме видела инструмент познания причин и законов. Для католической ортодоксии любое отклонение от учения о ничтожности и произвольности чувственных явлений считалось ересью. У Леонардо созидаемая человеком "живопись" (в указанном смысле) выступает как средство познания закономерного строя вещей. Так высоко поставить собственные творения мог только человек, освободившийся от запретов феодальной идеологии. И уже совершенно кощунственным с точки зрения этой идеологии, внушавшей, что мир - произвольное порождение божества, - было убеждение в способности человека, следующего природе, превзойти ее саму. Глаз, по Леонардо, превосходит природу тем, что "природные вещи конечны, а произведения, выполненные руками по приказу глаза, бесконечны" (4, 51). Посредником между сознанием и реальностью выступали не слова, таящие, как показала схоластика, опасность забвения природы, а творения "живописи", построенные на основе подражания природе, способные воспроизвести все неисчерпаемое богатство действительности. Они служат и орудием познания самого человека, притом не только его внешнего, чувственно воспринимаемого облика, но и внутренней сущности.

Здесь позиция Леонардо вновь оказывалась в непримиримом конфликте с христианским мировоззрением. Ведь оно считало внутренней сущностью человека бестелесную душу, которая познает свою деятельность только благодаря тому, что, отвлекаясь от всего внешнего, устремляет "внутренний взор" в собственные глубины. Леонардо, чтобы проникнуть в механизм человеческого поведения, берется за анатомический нож. Его анатомо-физиологические исследования были ориентированы па выяснение структуры "четырех всеобщих человеческих состояний" - радости, плача, распри и физического (трудового) усилия (см. 5, 255-256).

Особое значение Леонардо придавал строению и свойствам двигательного аппарата, его биомеханике. Здесь на передний план выступал инженерно-технический аспект его многогранного мышления. Он полагал, что превосходство и польза механики по сравнению с другими науками в том, что она способна обнять в единых формулах как неживую, так и живую природу. И не удивительно, что он оказался у истоков рефлекторной концепции. Об этом говорит один из его фрагментов: "Природа пришла на помощь зрительной способности, которая, будучи поражаема чрезмерным светом, имеет возможность сокращать зрачок глаза и, поражаемая различной темнотой, шире раскрывать это светлое отверстие, наподобие отверстия кошелька... И природа прибегает здесь к постоянному выравниванию, непрестанно умеряя и устрояя, увеличивая и уменьшая зрачок соразмерно названным градациям темноты и света, непрестанно перед ним возникающим" (5, 209). Этот фрагмент нельзя оценить иначе как точное описание зрачкового рефлекса. Правда, Леонардо говорит о "зрительной способности". "Способность" же мыслилась не только в его времена, но и много позже как принадлежность души. Однако в приведенном описании душа никакой роли не играет: зрачок изменяется в силу того, что "так устроена природа". Первопричина телесных изменений - действующий извне свет. Физический раздражитель - свет вызывает ответную реакцию мышц глаза, которые автоматически настраиваются на выгодный организму режим. Это ли не классический пример саморегуляции? Такими жемчужинами полны психофизиологические заметки Леонардо, набросанные рукой натуралиста, художника, механика.

Воспевая высокое назначение глаза и ставя его деятельность в зависимость от общих законов природы, Леонардо, как никто другой до него (а после него разве только Гёте), стремился к возможно более детальному описанию феноменов зрительного восприятия человека во всей их полноте и подлинности. В его "Трактате о живописи" содержится множество положений, принятых современной психофизиологией. Так, например, он характеризует зависимость восприятия величины предмета от расстояния, освещенности, плотности среды. Он дает образцовое описание зрительного контраста, иррадиации и многих других закономерностей в этой области.

Еще одна выдающаяся особенность Леонардо: в его сознании стремление к предельно точному, достоверному воспроизведению природы не отделялось от идеи ее творческого преобразования. Он разработал правила тренировки воображения, указывая, что даже пятна на старых стенах позволяют художнику разглядеть контуры своего будущего произведения, подобно тому как звуки колоколов дают возможность услышать в них имена и слова, которыми полон поэт. В силу своей неопределенности эти пятна и звуки дают толчок самостоятельной творческой работе души, не привязывая ее к конкретным вещам.

Со времени Аристотеля понятие о фантазии содержало признак "дурной" субъективности. Образы, которые появляются в индивидуальном сознании, как полагали, приобретают познавательную ценность лишь благодаря мышлению, источником которого, однако, считался внеположный субъекту "божественный разум". Теперь же высшая ценность признавалась за теми созданиями субъекта, которые построены самим человеком на основе подражания природе.

Здесь уже речь шла не только о воображении как одной из психических способностей, но и о новой концепции субъекта в целом. Он представлялся по образу его деятельности, направленной на преобразование природы. Революционные изменения в действительной жизни личности явились предпосылкой понимания субъекта как центра направленных вовне (в противоположность религиозной, августино-томистской интроспекции) духовных сил, воплощающихся в реальные, чувственные (в противоположность христианской чистой духовности) ценности.