Учение о рефлексе

Дарвинизм синтезировал то, что нарождалось в различных областях биологического знания. Накапливались факты, в том числе и в области исследования рефлекторных актов, которые противоречили утвердившемуся в эпоху господства "анатомического начала" взгляду на организм как на постоянную и неизменную структуру. Напомним, что Холл и Мюллер рассматривали рефлекторную дугу как неизменную и однозначную связь нервных путей и поэтому были вынуждены объяснять согласованность реакций с изменяющейся средой вмешательством сознания.

Утверждение, что рефлекторное движение принципиально отличается от движения, которое регулируется психикой, придало рефлекторной схеме сугубо физиологический смысл.

Учитывая неопределенность тогдашних психологических понятий, унаследованных от идеалистических теорий, следует признать, что новая концепция означала известный успех на пути укрепления детерминизма в нейрофизиологии, но успех этот достигался дорогой ценой: нервная система рассекалась на два яруса - спинной и головной мозг, первый из которых считался центром, работающим по законам физиологии, второй же ставился в зависимость от нематериальной души. Получался, говоря словами И. П. Павлова, "половинчатый организм".

В 1853 г. замечательный немецкий физиолог Э. Пфлюгер (1829-1910) экспериментально доказал несостоятельность рефлекторной концепции Холла. Он обезглавил лягушку, т. е. лишил ее органа, из которого, как предполагалось, исходят психические влияния. Казалось, оставшийся фрагмент целостного организма должен вести себя как простой рефлекторный автомат. Однако реакции обезглавленной лягушки не соответствовали прогнозу, вытекавшему из учения Холла. Она производила целесообразные оборонительные реакции: стремилась освободиться от вредного раздражителя, ползая по столу, обходила препятствия и т. п. Короче - она проявляла все признаки поведения, обычно относимые за счет психических действий головного мозга.

Стало очевидным, что чисто физиологическое учение о рефлексе в его механическом варианте бессильно объяснить адаптивные реакции обезглавленного позвоночного. Следовательно, здесь участвует дополнительный фактор. Пфлюгер назвал его "сенсорной механикой", а свою работу озаглавил "О сенсорных функциях спинного мозга позвоночных" (1853). Вокруг пфлюгеровского вывода поднялась буря. Психические (сенсорные) функции, считавшиеся свойством души, оказались присущими спинному мозгу лягушки. Этот вывод был получен не в ходе теоретических рассуждений, а на лабораторном столе.

Философы-идеалисты (в Германии - Г. Лотце, в России - П. Д. Юркевич и др.) выступили против Пфлюгера, представив его сторонником мифической "спинномозговой души", хотя ни о какой душе он не говорил и пользовался термином "сенсорная функция" (К сожалению, придуманная философами-идеалистами в середине прошлого века версия о том, что Пфлюгер выступил как апологет "спинномозговой души", все еще принимается на веру многими современными историками).

Пфлюгер показал, что объективный подход к целесообразному поведению позвоночных, даже обезглавленных, требует сенсорной регуляции, а не одной лишь анатомической связи нервов. Он писал, что тезис о противоположности между маши-нообразностью реакций, опосредованных спинным мозгом, и деятельностью высших нервных центров основан на предвзятом предположении. Вместе с тем он подчеркивал, что сенсорные функции спинного мозга столь же закономерно реализуются в поведении, как и чисто рефлекторные.

Идея о подчиненности психических процессов определенным законам, конечно, не являлась новшеством. Для будущего психологии важно было другое: объективно наблюдаемое поведение - а не только свидетельства сознания - вынуждает признать реальную регуляторную роль психического.

К 60-м годам прошлого века традиционная концепция рефлекса как уникального принципа работы спинного мозга теряет сторонников в естественнонаучных кругах. Укрепляется идея о том, что не только спинной, но и головной мозг - это орган отражения чувственных воздействий, их автоматического перехода в двигательные реакции. Возникает понятие "бессознательной церебрации", т. е. не осознаваемой, но психической деятельности головного мозга.

Приоритет во введении этого понятия принадлежал профессору практической медицины в Эддинбурге Томасу Лейкоку (1812-1876), отстаивавшему в книге "Психика и мозг" (1859) положение о том, что физиология мозга является базисом для науки о психическом, из которой мистицизм должен быть изгнан с такой же решительностью, как из наук о природе. В 1844 г. Лейкок выступил в Британском обществе с сообщением, в котором ставил вопрос о необходимости распространить принцип рефлекса на деятельность головного мозга. "Нервные узлы, заключающиеся в черепе, - говорил он, - как продолжения спинного мозга управляются относительно своей реакции против внешних агентов законами, тождественными с теми, которые управляют узлами спинного мозга и их аналогиями у низших животных" (цит. по: 2, 2, 188). В подтверждение этого вывода приводился больной, у которого конвульсивные движения глотки вызывались не только непосредственным раздражением водой, но и видом и звуком воды, т. е. раздражителями, адресованными высшим нервным центрам.

Мысль о том, что головной мозг можно трактовать как рефлекторный аппарат, Лейкок воспринял у Прохазки, произведения которого он перевел на английский язык. Следуя за Про-хазкой, Лейкок вновь начинает трактовать рефлекс как психофизиологический, а не апсихический акт. Центрами рефлекса признаются ганглии спинного и головного мозга. Из этого вытекало представление о различных уровнях рефлекторной деятельности, об их иерархии.

Подобно Лейкоку, другой английский врач и физиолог, В. Карпентер (1813-1885), развивает тезис о бессознательной работе головного мозга. Он вводит понятие об идеомоторном акте, т. е. движении, которое автоматически вызывается не раздражением нервных окончаний самих по себе, а идеей, образом, психическим. В. Карпентер стал лидером целой школы, неформального объединения группы исследователей, развивавших намеченное им направление. Сам он назвал это направление "психологической физиологией". К нему примыкали "королевские лекари", один из которых был хирургом у короля Георга V, а среди пациентов другого значились шесть премьер-министров и королева Виктория. Они являлись авторами ряда книг, посвященных проблеме, которая ныне называется психосоматической, т. е. касающейся влияния психических состояний на физиологические функции организма. Чтобы адекватно оценить их роль в подготовке почвы для развития научных представлений о психике, следует иметь в виду, что в тот период френология и месмеризм приобрели в Англии огромную популярность. "Месмерическая мания 1851 г." - так назывался памфлет Дж. Беннета, в котором высмеивались два американца, называвшие себя профессорами новой науки - "электробиологии", позволяющей будто бы управлять сознанием людей. В противовес объяснению феноменов гипнотизма действием особых электрических флюидов Лейкок еще в 1837 г., наблюдая "месмерические" манипуляции, объектом которых были две девушки, твердо заявил, что в действительности здесь имеют место "рефлекторные действия головного мозга". Вскоре другой врач, Брэд, опубликовал книгу, в которой охарактеризовал месмеризм как "вид расстройства состояния цереброспинальных нервов".

Эта установка на естественнонаучное объяснение гипнотизма сыграла роль в разделении понятий о психике и сознании, причем психически регулируемый, но неосознаваемый уровень поведения трактовался как обусловленный центрами головного мозга, работающими по принципу рефлекса (отражения чувственных воздействий на двигательном аппарате). Реальное физиологическое знание об этих центрах было ничтожным. Но следует иметь в виду, что представление о различных уровнях деятельности центральной нервной системы противостояло френологической картине мозга.

Уже отмечалось, что френология базировалась на представлении о психических способностях, изначально детерминируемых различиями в строении коры больших полушарий. Переход к поуровневой характеристике нервной деятельности требовал заменить понятия о психической способности понятием о психомоторном акте - рефлекторном по способу совершения. Тем самым складывались предпосылки для распространения детерминистского склада мышления, присущего рефлекторной концепции, на психические явления.

Идеологическая ситуация в викторианской Англии препятствовала решению этой задачи. Психическое и сознательное разделялись. Это имело важное значение для становления научной психологии. Но в поуровневой характеристике психического, разработанной английскими неврологами, "бессознательная церебрация" как процесс рефлекторного типа считалась присущей лишь более элементарному - идеомоторному - уровню. Что касается уровня сознания и воли, то он трактовался в качестве имеющего принципиально новую детерминацию, непостижимую естественнонаучными средствами.

В учении о "бессознательной церебрации" на смену дуализму рефлекса и сознания (типичному для концепции Холла - Мюллера) пришла новая форма дуализма - бессознательного психического акта как рефлекторного по типу совершения и сознательно-волевого акта, исходящего от субъекта, не имеющего оснований ни в чем, кроме как в самом себе. С этой новой дуалистической схемой впервые покончили два выдающихся исследователя: в Соединенных Штатах - Джеймс Раш (1786-1869), в России - И. М. Сеченов (1829-1905).

Учение Сеченова мы подробно рассмотрим позднее, здесь же остановимся на теоретических воззрениях Раша, выдвинувшего самобытный план преобразования психологии, основанный на рефлекторном принципе (понятом как единство отражения и действия). Этот план излагался в двухтомном труде "Краткий анализ человеческого интеллекта" (1865).

Д. Раша иногда называют "первым американским бихевиористом". По мнению американского историка психологии Робека, он произвел в психологии первую революцию до Уотсона. Это верно в том смысле, что его программа предусматривала радикальный поворот к объективной психологии. Но Уотсон если бы и прочитал труд Раша (по непонятным причинам этот труд отсутствует в крупнейших библиотеках США, в том числе библиотеке конгресса), то нашел бы в нем мало созвучного своим взглядам. Д. Раш оперировал как психологическими, так и физиологическими понятиями. Ни те ни другие истинных бихевиористов не устраивали. Д. Раш явился совершенно необычной и в некотором смысле неожиданной фигурой для Соединенных Штатов, где царил усиленно подогреваемый церковью страх перед материализмом, а в философии чуть ли не до 80-х годов безраздельно господствовала старомодная концепция шотландской школы. И все же материалистические традиции получили яркое выражение в психологической системе Д. Раша.

Врачу по образованию и специальности, Д. Рашу принесла популярность книга "Человеческая речь" (1827), выдержавшая семь изданий. Что касается его главного труда, то он не произвел эффекта ни в 60-е годы, ни в последующую эпоху. Система Раша строилась на двух фундаментальных принципах: отражения (он употреблял именно этот термин) и реального действия. В "зеркале" органов чувств и мозга, согласно Рашу, отражаются объекты природы и искусства. Если сетчатая оболочка глаз животных, построенная из материальных точек, отражает внешние предметы, то почему же нельзя предположить, что и клетки мозга могут быть своего рода точками, способными отражать образы вещей? "Сенсорная и церебральная материя при некоторых ее своеобразных формах или условиях могут отражать или воспринимать объект" (цит. по: 12, 236).

Раш подчеркивал, что термином "отражение" он пользуется не в его физическом значении, а только как "ободряющей аналогией", что нужна опытная проверка и строгая демонстрация с помощью физических средств "того, как образы и типы (под типами имелись в виду образы невизуального характера. - М. Я.), выполняя свои функции в мозгу, являются не только ближайшей причиной мысли, но и самой мыслью" (цит. по: 12, 236). При этом под образами и мыслями понимались не явления или акты, возникающие "внутри" сознания, а явления, включающие в качестве конституирующего момента двигательную активность организма. По проекту Раша, вся психологическая терминология должна быть переписана заново, чтобы включить работу мышц во внутреннюю структуру интеллекта. Не забудем, что попытка реализовать эту идею предпринималась свыше 100 лет назад в атмосфере, где безраздельно господствовало учение о душе как носителе способностей.

Важную роль в структурировании человеческой психики Раш отводил речевым знакам, как внешним, так и внутренним. Он подробно описал механизмы речевой коммуникации, их генезис и развитие, сделав вывод, что не только логическое, но и чувственно-образное знание обусловлены процессами общения. Выработать историко-материалистический взгляд на человека Раш не мог, и единственным фактором, обусловливающим различие между человеком и животным, считал лишь речевое действие. Важно, однако, подчеркнуть, что у Раша принцип перехода образа в реальное действие (понятый как рефлекторный принцип) был распространен на построение человеческого поведения в целом.