Неофрейдизм

Лидерами неофрейдизма принято считать К. Хорни (1885-1953) и Э. Фромма (р. 1900). В 20-х годах Хорни была практикующим психоаналитиком в Берлине. Она испытала в известной степени влияние марксизма. Действительный смысл марксистского мировоззрения, его революционная сущность остались, однако, ею непонятыми. Тем не менее знакомство с марксистской теорией не прошло бесследно. Оно побудило Хорни подвергнуть критике фрейдистский постулат о фиксированных биологических влечениях и акцентировать роль социальных факторов.

В начале 30-х годов группа западноевропейских аналитиков переехала в США. Это был период крупных потрясений в мировой системе империализма. В Германии пришел к власти фашизм. Соединенные Штаты только что пережили жесточайший экономический кризис. Во всем капиталистическом мире классовые и идеологические противоречия приобрели исключительную остроту. Общественно-политическая атмосфера придала исследованиям психической деятельности новую направленность. Быстрыми темпами развивается социальная психология, ставшая на путь эмпирического изучения "человеческих отношений", анализа общественного мнения, выявления установок и т. д.

Практика изучения людей (в том числе страдающих невротическими расстройствами) говорила о зависимости их душевных травм не от сексуальных пертурбаций в детстве, а от реальной угрозы благополучию в условиях фашизма и экономического кризиса. Перед глазами психоаналитиков проходили люди с совершенно другими симптомами, чем те, от которых страдали пациенты Брейера и Фрейда в конце прошлого века. Смехотворно было искать источники их тревог в инфантильной сексуальности, когда фашисты установили режим тотального террора, когда прокатилась эпидемия самоубийств разорившихся держателей акций, когда экономические и политические потрясения угрожали самим основам капиталистического общества.

Карен Хорни организовала американский психоаналитический институт и опубликовала ряд книг ("Невротическая личность нашего времени" (1937), "Наши внутренние конфликты" (1945), "Неврозы и развитие человека" (1950)), где подвергла критике биологическую ориентацию Фрейда, выраженную в его трактовке влечений, в утверждении приоритета прирожденных психических сил.

Чтобы раскрыть причину неврозов, считает Хорни, следует обратиться к социальному окружению, которое обусловливает поведение, принимаемое за невротическое (По мнению Хорни, разделяемому многими неофрейдистами, поведение, считающееся нормальным в одних культурах, вовсе не признается таковым в других). Всем невротикам свойственны ригидность реакции (неспособность быстро приспособиться к новым условиям), а также разрыв между потенциальными возможностями и реальными достижениями. Источник этих симптомов не "Эдипов комплекс", а базальное чувство тревоги. Оно возникает у ребенка, ощущающего себя изолированным и беспомощным в потенциально враждебном мире. Тревожность становится стойкой, если родители ее не элиминируют своей любовью, лаской, защитой от угроз со стороны других людей. Потребность в безопасности и свободе от страха, а не сексуальные или агрессивные импульсы - вот что изначально движет человеческим поведением. Описанные Фрейдом сексуальные извращения и агрессивные тенденции, по мнению Хорни, не причина невроза, а его результат.

Чувство тревоги порождает в качестве способов защиты от него невротические потребности. Главные из них: движение к людям, от людей и против людей. При стойком доминировании в поведении индивида одного из этих векторов складывается невротическая личность - либо услужливая, ищущая любви и одобрения любой ценой, либо пытающаяся отрешиться от общества, либо агрессивная, жаждущая престижа и власти. Поскольку все эти формы реакций на базальную тревогу являются неадекватными, создается порочный круг. Тревожность не устраняется, а нарастает, порождая все новые и новые конфликты. В поисках спасения невротик строит иллюзорный образ собственной личности ("идеализированное Я"). Этот образ на время маскирует аффективную напряженность, в действительности же ее усугубляет. Поскольку конфликт возникает в системе взаимоотношений индивида с социальным окружением (а не как эффект конфронтации с этим окружением ищущих выхода, изначально заложенных в организме психических сил), то на перспективы избавления людей от неврозов следует, по Хорни, смотреть более оптимистично, чем представлялось Фрейду. Ведь воздействовать на межличностные отношения легче, чем на генетические детерминанты поведения.

Обращение к социальным факторам, признание за человеческой средой с ее культурными ритуалами и ценностями первичной роли в становлении личности, отказ от "Эдипова комплекса" и от идеи о всесилии сексуальных влечений - все это, казалось бы, вело к решительному разрыву с Фрейдом. Почему же в таком случае воззрения Хорни (и близкие к ним) оцениваются как неофрейдизм?

Дело в том, что, с одной стороны, за незыблемые принимались такие постулаты Фрейда, как полярность индивида и чуждого ему социального мира, бессознательный характер мотивов поведения этого индивида, который совершенно безотчетно пытается спастись от реальности посредством механизмов "защиты" ("рационализации", проекции и др.). С другой - главным инструментом психотерапии служили фрейдовские процедуры, смысл которых в том, чтобы побудить личность осознать свои потаенные комплексы. Вместе с тем само социальное, за которым признавалось определяющее влияние на индивида, утратило в неофрейдизме реальное содержание, поскольку испарилось в "чистое" межличностное общение.

Большую популярность среди интеллигенции капиталистических стран приобрели работы другого неофрейдиста, Э. Фромма. Эмигрировав в 1933 г. в США, он работал в Чикагском психоаналитическом институте, а с 1951 г. - в Мексике. Если Фрейд считал единственным двигателем поведения примитивные биологические силы, то Фромм рассуждал иначе: "Хотя и имеются oнекоторые потребности (need), общие для всех людей, такие, как голод, жажда, секс, но те потребности (drive), которые создают различия в характере человека, - любовь и ненависть, вожделение власти и стремление подчиняться, наслаждение чувственным удовольствием и страх перед ним - все это продукты социального процесса. Наиболее прекрасные и самые безобразные склонности человека представляют собой не компоненты фиксированной и биологически заданной человеческой природы, а результаты социального процесса, который творит людей" (11, 12). На этом основании некоторые авторы считают Фромма сторонником марксистской теории личности (12, 130).

Однако понимание Фроммом характера социального процесса и его творческой роли по отношению к психике свидетельствует об антиисторизме его концепции и верности фрейдистскому принципу первичности бессознательных психических тенденций и механизмов. Выделившись из животного царства, человек, согласно Фромму, навсегда становится рабом "дихотомии существования" ("экзистенциальной дихотомии"). Он имеет много потенций, но не в состоянии их реализовать за короткую жизнь, он часть общества, но никогда не живет в гармонии с ним, поскольку представляет отдельную сущность.

В первобытном обществе его спасают идентификация с группой или кланом, мифология и магия. В истории европейской цивилизации, по Фромму, периодом солидарности и социальной безопасности было средневековье: каждый знал свое место в социальной системе и не испытывал поэтому чувства одиночества, оторванности от других. Ренессанс и Реформация разрушили стабильность средневековья. Человек обрел свободу, но утратил социальную безопасность. Резко усилилась зависимость индивида от других, от того, как он будет ими принят. Это привело к возникновению механизмов "бегства от свободы". Их четыре: садизм, мазохизм, деструктивизм и автоматический конформизм. Садизм проявляется в стремлении иметь неограниченную власть над другими, мазохизм - подчинить себя другим, деструктивизм - разрушить мир, чтобы он не разрушил меня, конформизм - быть в таком согласии с социальными нормами, которое отрицает все оригинальное.

Эта схема искажает как социально-историческую, так и психологическую истины. Конечно, на протяжении веков человеческие характеры изменялись, и эти изменения были обусловлены образом жизни людей. Но реальная история ничем не напоминает умозрительную конструкцию Фромма, в которой средневековье предстает в виде эпохи всеобщего благоденствия и согласия, а Возрождение, давшее титанов действия и мысли, рисуется как период разрушения связей между личностью и социальным миром. Развитие индивидуальности оказывается не признаком прогресса, а всего лишь источником извращенных наклонностей к насилию, агрессии, подавлению творческого начала. Выводя из ложно интерпретированного исторического процесса патологические механизмы "бегства от свободы", Фромм затем совершает "маневр" в обратном направлении - к общественным явлениям и процессам. Фашизм он объясняет не классово-историческими обстоятельствами, а мнимой психологической готовностью людей отказаться от свободы с целью обеспечить свою безопасность. Культивируемый буржуазным обществом конформизм выводит опять-таки из действия психологических, а не социальных факторов - желания спастись от постылой свободы путем бездумного, автоматического подчинения лидеру или принятым нормам.

По Фромму, в личности нет ничего прирожденного. Все психические проявления- эффект ее погруженности в различные социальные среды. Но идея изначальной одинокости этой личности и представление о бессознательной динамике мотивов ее поведения остаются для Фромма столь же незыблемыми, как и для всего фрейдистского движения.

На фрейдистской почве возникло еще одно течение, сторонники которого попытались истолковать в понятиях психоанализа своеобразие культурно-исторического облика различных народов. Согласно одному из главных сторонников этого направления, американскому психиатру и этнологу Кардинеру, личность человека формируется культурой. Кроме естественной среды существует нематериальная среда, состоящая из мифов, верований, легенд, рационализированных влечений. Под ее действием складывается "основная структура личности", свойственная всем индивидам, принадлежащим к данной культуре. Эта "основная структура" - продукт специфического для каждой культуры способа воспитания в детстве. Психологическое "строение" человека многопланово. Оно содержит уровень простейших биологических потребностей. Над ним надстраивается "основная структура личности", заданная культурой, в которой воспитывается человек, и уже на базе этого второго уровня складывается индивидуальный характер.

Кардинер исходил из фрейдистского понимания механизма развития личности и ее строения, дополнив его предположением, что влечения, отнесенные Фрейдом к разряду изначально присущих человеческому роду, свойственны отдельным формам культуры.

Изучением этнопсихологии занимались также Маргарет Мид, Рут Бенедикт, Р. Линтон и др. Такие свойства характера, как агрессивность, стремление к насилию, подозрительность, лживость, они считали присущими целым народам и связывали эти свойства с особенностями культуры. При этом использовались термины, выработанные в психиатрии для описания патологических симптомов, а также учение психоанализа о вытеснении, об "Эдиповом комплексе", о замещении, персеверации и др. С этих позиций американскими авторами было рассмотрено около 20 различных культур, преимущественно "туземных", и сделаны выводы о своеобразной психологической "структуре" каждого народа.

Сторонники этого направления полагали, что их работы доказывают, вопреки Фрейду, бесконечную вариативность психологии человека, решающую роль культурных норм, а не прирожденных побуждений. Фактически работы этнопсихологов приобрели реакционную идеологическую направленность. Кар-динер, например, утверждал, будто колониальные народы в силу своих психологических особенностей (обусловленных режимом кормления детей и методами их воспитания) испытывают потребность в том, чтобы быть порабощенными более сильными этническими группами (т. е. иначе говоря, империалистическими государствами). Так на смену биологическому расизму пришел более утонченный, но не менее реакционный психорасизм.