Теория "поля" Курта Левина

В 1933 г. вместе с волной эмигрантов, спасавшихся от нацизма, в Соединенные Штаты Америки прибыл доцент Берлинского университета Курт Левин (1890-1947). Он работал два года в Стенфордском университете, затем в университете Иова.

В 1944 г. Левин стал руководителем центра по изучению групповой динамики при Массачусетсом технологическом институте (В, этот период, занимаясь общей теорией регуляции человеческого поведения, Левин был связан с возглавляемым Винером научным коллективом, разрабатывавшим принципы кибернетики). Докторскую степень Левин получил в 1914 г. в Берлине, затем ушел на военную службу и, возвратившись в Берлинский университет, сблизился с обосновавшимися там гештальтистами. Подобно последним, он искал опору для своих психологических представлений в новой, неклассической физике. К этой науке в ту пору были направлены взоры всех, кто задумывался над источником силы научного познания. У физика Бриджмена, как отмечалось, бихевиористы заимствовали идеи, которые привели к учению о промежуточных переменных. В середине 20-х годов зарождается неопозитивизм (логический эмпиризм) - идеалистическое философское течение, провозгласившее язык физики единственно научным, на который должны быть переведены также все суждения о психологических фактах. Левин смотрел на физику по-другому. Его интересовали в ней не операциональные процедуры, не перспективы сведения неопределенных психологических понятий к физическим терминам, а интеллектуальные приемы, обеспечившие триумф этой науки. Он работал над "Сравнительной наукой о науках" и стал автором работы, касающейся различий между аристотелевским и гегелевским способами объяснения явлений природы. Восприняв мысль философа-неокантианца Кассирера о том, что симптомом прогресса естествознания является переход от "вещных" понятий к "реляционным" (относительным), Левин полагал, что психология также должна перейти на новый режим мышления и интерпретировать свои явления не в категориях изолированных "вещей", а в категориях "отношений".

Наука, по Левину, проходит три стадии: спекулятивную (когда она стремится охватить несколькими глобальными концепциями всю действительность), дескриптивную (когда она с большой скрупулезностью описывает факты) и конструктивную (когда она открывает законы, которые позволяют предсказать каждое единичное явление), Анализ проблем, касающихся общего строя мышления, Левин соотносил с запросами экспериментально-психологического изучения человека. Направления, господствующие в психологии в период, когда Левин пришел в эту науку, структуралистское и функциональное, он отверг как несовместимые с методологией нового естествознания.

В 1917 г. он опубликовал экспериментальную работу "Психическая деятельность при задержке волевых процессов и основной закон ассоциации" (18). Она содержала критику понятия о детерминирующих тенденциях, сложившегося в вюрцбургской школе и примененного Н. Ахом к трактовке волевого акта, который объяснялся способностью субъекта преодолевать привычные ассоциации. Иначе говоря, предполагалось, что имеется двойная детерминация процессов сознания: ассоциации детерминированы своими законами (частоты, смежности и др.), но им противостоит субъект, ставящий перед собой цель (в психологических опытах цель задается инструкцией), от которой исходят особые детерминирующие тенденции, противоположные ассоциативным. Эта схема весьма наглядно отражала двойственную природу исследовательской программы вюрцбургской школы как переходной от структурализма к функционализму. В ней на равных правах выступали ассоциации (главный объяснительный принцип структурной школы) и целеустремленный субъект (исходное понятие функционализма).

Левин отклонил версию о двойной детерминации. С его точки зрения, ассоциация лишь "звено в сцеплении" и в качестве такового сама но себе не может быть движущей силой психического механизма. Но признать, что этой силой является целеустремленный субъект, не имеющий оснований ни в чем, кроме как в самом себе, значило бы отречься от детерминизма.

Центром гештальтистских объяснений стало выработанное физикой понятие о динамическом поле, где каждый пункт взаимодействует с другими и изменение напряжения в одном из пунктов порождает тенденцию к устранению этого напряжения и восстановлению динамического равновесия. Это понятие роднило Левина с Вертгсймером, Келером, Коффкой. Однако в отличие от других гештальтистов, занимавшихся проблемой перцептивных структур (категория образа), Левин сосредоточил внимание на проблеме человеческих побуждений (категория мотива). Это и определило своеобразие его исследований сравнительно с гештальтистскими.

Интроспективная психология "упрятала" мотивацию в замкнутое сознание субъекта, фрейдизм - в "глубины" бессознательного. Левин полагал, что мотивами являются объекты - различные районы "жизненного пространства" в их отношении к индивиду, испытывающему в них потребность, или квазипотребность - намерение. У Аха и других интроспекционистов детерминирующие тенденции исходят от целеустремленного субъекта. По Левину, сами предметы окружающей среды становятся мотивами в силу "потребностного" отношения к ним индивида. Динамическая система у Левина означает не поле сознания, а поле поведения. Но это поведение своеобразно детерминировано. Согласно структуралистам, функционалистам и фрейдистам, оно определяется внутрипсихическими силами. Согласно бихевиористам - внешними раздражителями. По Левину, оно функция психического поля как системы, которая находится под напряжением, возникающим, когда нарушается равновесие между индивидом и средой. Напряжение порождает "локомоции" (любые изменения, происходящие с субъектом, а не только реальные действия), направленные на избавление от него.

Исходя из этого очень общего и далеко не оригинального положения, Левин создал серию интересных психологических методик. Первую из них подсказало наблюдение в одном из берлинских ресторанов за поведением официанта, который хорошо помнил сумму, причитавшуюся с посетителей, но сразу же забывал ее, после того как счет был оплачен. Полагая, что в данном случае цифры удерживаются в памяти благодаря "системе напряжения" и исчезают с ее разрядкой, Левин предложил своей ученице Б. В. Зейгарник экспериментально исследовать различия в запоминании незавершенных (когда "система напряжения" сохраняется) и завершенных действий. Эксперименты подтвердили левиновский прогноз. Первые запоминались приблизительно в два раза лучше (Установленная зависимость приобрела в психологии известность как "эффект Зейгарник" (или "коэффициент Зейгарник", выражающий отношение завершенных действий к незавершенным). Изучению этого эффекта посвящена большая литература). Был изучен также ряд других феноменов. Все они объяснялись исходя из общего постулата о динамике напряжения в психологическом поле (К этим феноменам относится, в частности, "эффект замещения", когда мотивационный потенциал действия, которое не удалось запершить, побуждает произвести другое действие; "эффект насыщения", когда уровень напряжения в системе падает из-за частого повторения одного и того же действия, и др).

Принцип разрядки мотивационного напряжения объединял многие психологические школы. Он лежал в основе и бихевиористской концепции (ср. постулат Халла о "редукции потребности"), и психоанализа Фрейда с его представлением о присущем каждому организму "квантуму" - стремящейся рассеяться психической энергии. Левиновский подход отличало два момента. Во-первых, он перешел от представления о том, что энергия мотива замкнута в пределах организма, к представлению о системе "организм - среда". Индивид и его окружение выступили в виде нераздельного динамического целого. Во-вторых, в противовес трактовке мотивации как биологически предопределенной константы Левин полагал, что мотивационное напряжение может быть создано как самим индивидом (у которого появляется намерение, названное Левиным квазипотребностью), так и другими людьми (например, экспериментатором, который предлагает индивиду выполнить задание). Тем самым за мотивацией признавался собственно психологический статус. Она не сводилась более к биологическим потребностям, удовлетворив которые организм исчерпывает свой мотивационный потенциал.

Это открыло путь к новым методикам изучения мотивации, в частности уровня притязаний личности, определяемого по степени трудности цели, к которой она стремится. Уровень притязаний устанавливался самим испытуемым, принимающим решение взяться за задачу другой степени трудности, чем уже выполненная им (за которую он получил от экспериментатора соответствующую оценку). По его реакции на успех или неуспех, связанный с выполнением новой задачи и последующими выборами (когда им выбираются либо еще более трудные, либо, напротив, более легкие задачи), определяется динамика уровня притязаний. Эти опыты позволили подвергнуть экспериментальному анализу ряд важных психологических феноменов: принятие решения, реакцию на успех и неуспех, поведение в конфликтной ситуации и др. Во всех случаях полученные результаты интерпретировались Левиным, исходя из почерпнутой в физике концепции динамического поля. Но какое отношение имела физика к психологическим феноменам? Ведь Левин вовсе не был редукционистом типа раннего Фрейда (до того, как Фрейд стал автором психоанализа) или радикального бихевиориста Альберта Вайса, убежденного, что в качестве раздела физики психология должна обсуждать свой предмет в понятиях материи, энергии и т. д.

Связь концепции Левина с физикой оказалась весьма призрачной (если не считать принципа "поля", лишенного в этой концепции реального физического смысла), и он от физики переходит к геометрии, позволявшей представить психологические феномены в более обобщенных и отрешенных от реальности формах. Он пытается мыслить о поведении (и учит этому своих последователей) не в терминах предметного языка, а в геометрических категориях. Сперва он использовал топологию - раздел геометрии, изучающий преобразования пространства. Психологическое "пространство" изображалось с помощью графических символов, как имеющее границы и барьеры, разделенное на районы, изменяющее свои формы. К топологии Левин присоединил специально разработанную им геометрию "годологического пространства" (от греч. hodos - путь). Она использовалась для описания векторов движения субъекта в психологическом поле и его представления о том, "что ведет к чему?".

Свои теоретические взгляды Левин изложил в книгах "Динамическая теория личности" (1935) и "Принципы топологической психологии" (1936) (19; 20). Эти книги вышли в Соединенных Штатах, где у Левина сложилась новая исследовательская программа, отразившая актуальные социальные запросы. От анализа мотивации поведения индивида, одиноко перемещающегося в своем психологическом пространстве, Левин переходит к исследованию группы, перенося на этот новый объект своп прежние схемы. Он становится инициатором разработки направления, названного "групповой динамикой". Теперь уже группа трактуется как динамическое целое, как особая система, компоненты которой (входящие в группу индивиды) сплачиваются под действием различных сил. "Сущность группы, - отмечал он, - не сходство или различие ее членов, а их взаимозависимость. Группа может быть охарактеризована как "динамическое целое". Это означает, что изменения в состоянии одной части изменяют состояния любой другой. Степень взаимозависимости членов группы варьирует от несвязной массы к компактному единству" (20, 54).

Экспериментальное изучение внутригрупповых отношений, роли лидера-организатора этих отношений, психологического "климата" и ряда других моментов, характеризующих коллектив как своеобразное целое, лишь тогда может представить серьезный научный интерес, когда базируется на адекватной методологии. Работы Левина и его школы пронизывала несовместимая с научным пониманием закономерностей человеческого поведения установка на психологизацию социальных процессов и отношений.

Он исходил из ложной идеи, будто, изучая конфликтные ситуации в лабораторных или полевых условиях, удастся найти средства спасения общества от неразрешимых противоречий и конфликтов. Как и большинство психологов капиталистического мира, он смешивал психологические факторы с социально-историческими. Это методологическое смешение имело определенную классовую основу. Если признать, что источник человеческого неблагополучия не имеет иных причин, кроме структуры "поля", межличностных отношений или стиля лидерства в "малой группе", то нужна реорганизация этих полей, структур и групп, а не коренное преобразование общественного строя - всей социальной системы, в конечном счете определяющей жизнь и группы, и личности.