5.2. Общая структура изменения общения в экстремальных условиях

Острый стресс, возникший по причинам, не зависящим от общения, или же когда сам акт общения оказывается стрессогенным, существенно меняет характер последнего. При этом может проявиться многообразие форм человеческого общения. Отличительной чертой общения при остром стрессе является эмоциональность, которая может резко усиливать или, напротив, подавлять активность взаимодействия людей; делать его приятным, желанным или мучительным, невыносимым. Гармонично красивыми или безобразно непривлекательными могут оказаться люди, общающиеся при стрессе. Стресс может пробуждать в людях гуманное отношение друг к другу или, напротив, бесчеловечность. Изменения общения при остром стрессе проистекают из сложнейшей интеграции влияния стрессогенных факторов и различных психических функций, таких, как мышление, воля, эмоции. Эти изменения обусловливаются индивидуальными, личностными особенностями общающихся людей, а также социокультурными, национальными, этническими нормами, принятыми в обществе, к которому принадлежат общающиеся люди. Важно то, что "прочность", неформальность этих норм, глубина проникновения их в структуру личности человека при стрессе проходят испытание. Действие этих норм в экстремальных условиях и их организующее влияние на общение более эффективны, если они выработаны с учетом не только "нормальных", но и экстремальных условий существования людей.

Общение при хроническом стрессе также подчиняется целому ряду социокультурных, политических, национально-этнических факторов. Оно сопряжено с характерологическими и личностными особенностями общающихся. Но в ходе общения при длительном стрессе обнаруживается ряд закономерностей, в значительной мере общих для многих людей и для разных стрессогенных ситуаций. Именно поэтому изменения общения при стрессе можно отнести к проявлениям собственно стресса, т. е. выделить в субсиндром стресса. Общие закономерности общения при стрессе выявлены, в частности, в структуре развития межличностных взаимоотношений.

Ниже мы рассмотрим общие закономерности изменения общения в ходе развития стресса, в том числе при длительной групповой изоляции. Последняя позволяет получить упрощенную и в то же время реальную модель стресса.

Развитие общения опосредовано взаимовлиянием факторов внешней среды (физических, социальных и др.) и факторов внутренней среды индивида (психологических, физиологических, биологических и т. п.). Бесконечное многообразие факторов, влияющих на общение, придает каждому конкретному случаю общения неповторимые черты. Экстремальная ситуация придает общению адаптационную направленность, одновременно являясь катализатором, ускоряющим развитие взаимоотношений общающихся людей.

В связи с подготовкой космических экспедиций, предусматривающих длительную изоляцию экипажа, возрос интерес к проблеме межличностного общения в экстремальных условиях. Это совпало с активизацией социологических исследований внутригруппового взаимодействия как фактора, существенным образом влияющего на эффективность деятельности членов группы^*. Опираясь на огромный экспериментальный материал, полученный как в лабораторных сурдокамерных экспериментах, так и в полевых условиях во время групповых глубоководных погружений, в ходе экспедиции в полярных условиях, в плавании на папирусной лодке "Ра" через Атлантический океан, М. А. Новиков выделил три основные, обязательные, по его мнению, стадии развития общения при групповой изоляции: ознакомления, дискуссий и ролевых ориентаций [208]. Первая стадия отчетлива, непродолжительна (несколько суток), характеризуется активизацией внимания членов группы друг к другу, повышенной корректностью обращения. Продолжительность стадий дискуссии от нескольких дней до двух-трех недель, иногда до года. Члены изолированной группы, активно общаясь, беседуют на разные темы, выясняют взаимные взгляды на разные вопросы. При этом они активно и, как правило, доброжелательно ищут общения. Общительность при этом, по мнению М. А. Новикова, определяется наряду с характером предварительного знакомства личностными факторами, степенью повышения уровня бдительности, опытом пребывания в условиях групповой изоляции и т. д. В ходе дискуссий зарождается коалиционирование, определяются распределения неформальных функциональных обязанностей и ролевых ориентаций.

^* (К сожалению, при обилии литературно-художественных и мемуарных описаний жизни сообществ людей в экстремальных условиях практически отсутствуют корректные исследования человеческого общения в условиях такой изоляции. Приводимые ниже результаты наших исследований общения при стрессе во многом сходны с исследованиями М. А. Новикова, от которых отличаются в основном методами организации и проведения.)

На стадии ролевых ориентаций возникают довольно устойчивые подгруппы, состоящие, как указывает М. А. Новиков, из двух-трех (реже четырех) человек в каждой, со своими центрами притяжения. При длительном пребывании в условиях социальной изоляции первоначальная конструкция группы чаще всего пересматривается, некоторые коалиции распадаются, возникают новые. В этих условиях легко возникают конфликты, вызванные неэффективностью взаимодействия, различиями оценки собственного вклада в общую деятельность и вклада других, недовольство членов группы в случае блокировки канала связи с другими социальными группами и т. д. Во время годичного совместного пребывания в сурдокамере трех испытуемых, как сообщает М. А. Новиков, было замечено повышение стремления к уединению любыми способами. При возникновении межличностных напряжений в тех случаях, когда конфликт открыто не реализовался, повышалось стремление к уединению, возникало желание спрятать глаза за книгой, газетой и не встречаться взглядами. Третья стадия в динамике развития общения, отмеченная М. А. Новиковым при групповой изоляции, - эта стадия ролевых ориентаций. Она сопровождается либо "кооперативным", либо "конкурентным" взаимодействием.

Схема стадийности общения при длительной стрессогенной изоляции, предложенная М. А. Новиковым, отражает специфику условий, в которых проходили его исследования. Главная их особенность в том, что участники этих экспериментов, надо полагать, добровольно, более того, с большим желанием стремились к тому, чтобы оказаться включенными в эти испытания. В ходе экспериментов испытуемые занимались не "ординарной", не обыденной своей деятельностью. Напротив, их деятельность протекала в условиях в определенном смысле экзотических и высоко престижных. Третья особенность та, что состав групп не был случайным. Он подбирался либо исследователями, либо организаторами указанных мероприятий и т. д. Все это придавало определенную "искусственность" структуре общения и ее динамике в ходе длительной стрессогенной изоляции людей, налагая ограничения на проявления межличностного взаимодействия при стрессе. Надо полагать, главное из них - это ограниченность числа и выраженности проявлений общения с эмоционально- и социально-негативной окраской. Второе - это отсутствие целого ряда его стадий, фаз общения, которые могли проявиться в условиях изоляции принудительной, неожиданной, с затруднениями в удовлетворении физиологических потребностей и т. п.

На основании обобщения собственных исследований общения при групповой изоляции в условиях многосуточного вращения, во время экспедиций в труднодоступных ненаселенных местностях (тайга, высокогорье и т. п.), в ходе опроса и обследования участников многомесячных рейсов на рыбопромысловой базе "Восток", а также на основании анализа литературных данных, касающихся указанной проблемы, можно предложить следующую схематическую дифференциацию стадий развития общения при стрессе (рис. 28).

Рис. 28. Схема развития социально-психологического субсиндрома стресса

Первой стадией стрессогенного изменения общения, часто ускользающей от внимания исследователей стресса из-за ее, казалось бы, обыденности, можно считать ориентировочное "замирание" индивида (индивидов). Человек, оказавшись в стрессагенной обстановке, как бы замирает, затаивается, присматриваясь к окружающим людям, оценивая их и перспективу своих контактов с ними. Эта стадия общения при стрессе может длиться от нескольких секунд, минут до нескольких часов. Она возникает и в незнакомых экстремальных условиях, и в том случае, когда человек бывал в таких условиях раньше; и когда стрессогенный фактор подействовал на человека в присутствии незнакомых ему людей и когда вокруг хорошо знакомые люди. Для этой стадии характерно снижение активности общения. Вербальное общение может полностью прекратиться, тем не менее "замерший" человек полностью не исключается из общения, так как продолжает следить за окружающими людьми. Некоторая заторможенность людей в этой стадии может замедлять процесс их знакомства, их совместную деятельность и их "дискуссии". Состояния тревожности, настороженности, любопытства, смущения, гнева и т. п., определяющие эмоциональную окраску общения в этой стадии, могут периодически возвращаться (ремиссировать) на протяжении нескольких первых дней и даже недель в ходе общения при развивающемся стрессе.

С первых секунд стрессогенной ситуации человек как бы впитывает информацию о новизне социального окружения или о том, как повлияли на прежнее социальное окружение экстремальные факторы. Первое, что определяется человеком, часто не вполне осознанно, - это не стало ли опасным его социальное окружение и не требует ли с его стороны мгновенных защитных действий. Второе - получение информации о перспективах развития общения в сложившихся стрессогенных условиях. Оценки, решения, психологические установки, сделанные в этой стадии общения, у одних людей забываются, даже если эти решения были верны и продуктивны; у других, напротив, могут быть стойкими и долго влиять на характер общения, будучи и верными, и ошибочными: "Он мне сразу не понравился" или "любовь с первого взгляда" и т. д. Подчас требуется много столкновений с действительностью, чтобы исправить неверную психологическую установку на партнера по общению, сложившуюся в первой стадии общения. Созданию таких неверных установок способствуют внешние признаки партнеров: непривычный облик может вызвать неприятные чувства; партнер может быть похож на ранее встречавшегося человека, что может повлиять на отношение к новому знакомому; смущение, скрываемое партнером, может быть ошибочно принята за его развязность, наглость или за угрюмость, злобность. Часто влияет на отношение к незнакомому или малознакомому партнеру по общению сторонняя информация о нем: клевета, похвала и др.

Вторая стадия развития общения при стрессе характеризуется увеличением интенсивности тех или иных проявлений общения или даже возникновением форм активного общения, несвойственных для данного человека вне экстремальных условий, т. е. при отсутствии у пего симптомов стресса. Эта стадия развития общения может быть названа стадией личностной "экспансии", подготавливающей установление своего ролевого статуса. Эта вторая стадия в одних случаях может быть более сходна с первой, в других - со второй стадиями общения, описанными М. А. Новиковым. Интенсификация общения, характерная для этой стадии, направлена на оптимизацию исходной социальной позиции для получения или захвата желаемой престижной социальной роли. Как правило, осознанная меркантильность при этом отсутствует. Направленность этой своеобразной экспансии, ее цель, а также частое в этой стадии "самовозрастание" интенсивности общения почти совершенно не осознаются общающимися субъектами. Данные опросов и наблюдений подтверждают то, что в этой стадии интенсификация общения собственного и у других людей объясняется "просто- радостью, не омраченной прошлыми обидами" (из отчета испытуемого И.), тем, что "с новым человеком приятно поговорить, много нового можно узнать" (из отчета палубного матроса П.), "приятно узнать, что есть общие знакомые, что бывали в одних и тех же морских портах" (из отчета тралмастера Ж.). Таким образом, у большинства людей собственная эмоциональная оживленность в начале общения совершенно не воспринимается как попытка блеснуть своими знаниями, возможностями, чтобы предстать перед другими людьми в лучшем свете, чем это удавалось данному человеку в прежнем социальном окружении. И все же тот факт, что на данной стадии общения люди "демонстрируют" перед окружающими свои, как им кажется, лучшие качества, чего они не делали раньше, будучи в привычных условиях, говорит скорее о "экспансивно-захватническом" характере активизации их общения, чем о как бы распрямлении их личностного статуса, "сжатого" прежним социальным окружением. В этой стадии частым, тем более при равенстве интеллектуального и речевого потенциала, бывает бурный обмен информацией. Люди сообщают сведения часто банальные, но кажущиеся им интересными и встречающие внимание со стороны собеседника. При таком информационном "извержении" говорящий, как правило, невольно пытается не только овладеть вниманием слушающего, но и приобрели его уважение. В случае неразговорчивости человека содержанием такого информационного "извержения" у него может стать "показная" успешная деятельность. "Молчун" в этой стадии развития общения в экстремальных условиях склонен заняться деятельностью, демонстрирующей его деловитость и умелость перед взором незнакомого партнера. Подобный импульс к высказыванию положительных знаний, умений возникает и у хорошо знакомых людей, попавших в незнакомые стрессогенные условия. Такое "демонстрирующее общение" протекает, как правило, на фоне положительных эмоциональных переживаний, на фоне эйфоричной дружественности. Однако могут быть и другие формы аффективности общающихся в этой стадии. В условиях парной изоляции после первого знакомства возникают различные эмоционально-позитивные акции, служащие как бы для пробы партнера "на зуб". Частая форма таких неосознаваемых "проб" - навязываемое "гостеприимство". Человек предлагает партнеру посмотреть на какую-либо свою вещь, книгу, испробовать лакомство, принесенное из дома, и т. п. Такого рода "одаривание" дополняет речевую "экспансию" в захвате благорасположенности партнера, его уважения, признания им достоинств напарника. Такие взаимные или односторонние акции в данной, начальной стадии общения воспринимаются скорее благосклонно, чем настороженно. Исключения могут быть в случае, если собеседник, на которого обрушено информационное "извержение", отличается неврастеничностью, повышенной утомленностью, резко отрицательной психической установкой на всю ситуацию, в которой происходит общение, или национально-этническими нормами, отвергающими интенсивный информационный обмен. При общении в данной стадии - личностной "экспансии", направленной на установление ролевого статуса, - иногда возникает чрезмерно аффективное поведение: ажитированное, либо напротив, скованное с неловкостью движений и словесных выражений. В последующих стадиях общения уменьшается возможность для такого интенсивного информационного обмена, потому что со временем уменьшается установка на терпимость к партнеру, на солидарность с ним^*.

^* ("Ошибки общения" в стадии первичной личностной "экспансии", направленной на установление социально-ролевого статуса: 1. В этой стадии следует избегать форм общения, базирующихся на психологической установке на якобы отрицательные качества партнеров по общению. Необоснованна плохое отношение может вызвать ответную неприязнь (необоснованную). Такие отношения часто очень трудно исправить в дальнейшем. Отрицательная установка часто усиливается установкой субъекта на свое "силовое" подавление окружающих, на психологическую борьбу с ними вместо того, чтобы совместно с ними бороться со стрессом. 2) Следует избегать демонстративного' (часто не вполне контролируемого сознанием) "инвертирования" своих положительных качеств: "Пусть меня грязненьким полюбят, а чистеньким меня полюбит всякий!". Такой показ навыворот своих достоинств не всегда успешно оттеняет истинные достоинства человека. У партнеров может возникнуть ошибочное, но устойчивое отношение к человеку на основании ложной демонстрации им псевдонедостатков. 3) Безудержное "фонтанирование" рассказов, словесных излияний может утомлять и раздражать слушателя, тем более не расположенного к общению с эмоциональными, экзальтированными людьми. 4) В начале знакомства в экстремальных, стрессогенных условиях некоторые люди склонны к интимным излияниям, невозможным при будничном общении. Чрезвычайная, критическая ситуация как бы отменяет старые, имевшиеся до нее нормы поведения, тогда как новые нормы поведения, адекватные экстремальным условиям, еще не сформированы. У эмоционально-лабильных и недалеких людей как бы снимаются социальные запреты в поведении, в высказываниях. Откровенные заявления, интимные признания при этом могут способствовать возникновению обоюдного доверия, сплоченности. Но при чрезмерности интимных излияний, тем более когда они не соответствуют этическим правилам собеседника, они могут вызвать в последующем обоюдное чувство неудобства, которое может оказаться питательной средой для скрытой или явной неприязни. 5) В данной стадии при формировании и распределении социальных ролей возможно ошибочное наделение партнера качествами своего идеала. Естественно, разочарование в дальнейшем может увеличить стрессогенную критичность взаимоотношений. 6) Не следует демонстрацией своих истинных достоинств разочаровывать партнера в собственных: его достоинствах, относительно меньших. Следует быть скромнее! Тем более1 не следует вольно или невольно обнажать недостатки партнера, скрываемые им: "Не следует наступать на любимую мозоль!". Так, например, демонстративная авторитарность человека и начальственный тон могут свидетельствовать о его неудовлетворенных потребностях в лидировании. Есть ли, нет ли У него на то основания (характер, профессиональные знания, жизненный опыт), не следует сразу пресекать его первых попыток командовать. Экстремальные условия, предъявляя повышенные требования к людям, довольно быстро обнажают их истинную сущность, их возможности. При отсутствии у такого человека способностей лидера он скоро почувствует банкротство своих претензий на командную роль.)

Если условия совместной изоляции сопряжены с действием дополнительных стрессогенных факторов, вызывающих болезненное состояние, сопровождающееся телесным недомоганием или плохим настроением, в таких условиях часто возникает более тесное общение, связанное с заботой о партнере, с уходом за ним (третья стадия). При этом в значительной мере разрушается, размывается зональное дифференцирование межличностной территории людей. Происходит как бы слияние этих территорий. Мотивация, проистекающая из чувства собственной необходимости, вскрывает дополнительные (новые) адаптационные резервы организма и личности у того, кто помогает. У того, кому помогают, дополнительные внутренние резервы мобилизуются благодаря чувству собственной нужности дружески настроенному партнеру. Проявление субъектом заботы о соседе свидетельствует для субъекта о своей "ценности" для соседа и о его "ценности" для себя. Возникающая в такой ситуации вынужденной помощи "внутриорганизменная" информация у каждого из общающихся об их обоюдной "социальной ценности" оказывает мощный антидистрессовый эффект, проявляющийся, в частности, в изменении показателей стресса. Лишение чувства собственной необходимости и мотивации, побуждающей пересиливать свое недомогание, чтобы помочь другому, ухудшает состояние и самочувствие. Взаимопомощь приводит к тому, что личное пространство перекрывается личным пространством партнера и, таким образом, субъекты оказываются менее субъективно стесненными. При этом в сравнительно лучшем положении оказывается заботящийся партнер. Ситуация вынужденной заботы о партнере может способствовать укреплению дружественности общения на долгий срок. Даже когда заботящийся субъект вынужден скрывать (или не скрывает) то, что он тяготится обязанностью оказывать помощь, даже тогда факт помощи, как правило, способствует лучшему взаимопониманию в дальнейшем обоих индивидов.

По окончании стадии личностной "экспансии" (а если была стадия "вынужденной помощи" партнеру, то после ее окончания) ролевые функции общающихся относительно стабилизируются. Это четвертая стадия развития общения при стрессе. Стабилизация ролевого статуса может проходить и эмоционально-монотонно, и сопровождаться аффективными актами общения как с положительной, так и отрицательной эмоциональной окраской. При этом образуются неформальные группы. В стрессогенных условиях ядро такой группы отличается большей внутренней устойчивостью, сплоченностью, достигающейся через постоянное напряжение внутригруппового противоборства. Чем экстремальнее условия существования, тем труднее людям, склонным оставаться "непримкнувшими", сохранять нейтралитет перед лицом конфронтирующих неформальных групп.

Возникновение эмоциональных, вегетативных и других признаков дистресса сопровождается дальнейшим изменением активности общения. Измененное общение может стать наиболее заметным проявлением стресса на определенной фазе его развития, т. е. возможно доминирование субсиндрома изменения общения при стрессе (социально-психологического субсиндрома стресса). Его можно рассматривать как пятую стадию развития общения при стрессе. В одних условиях такое изменение общения характеризуется увеличением его активности, в других - его снижением. При стрессовой активизации общения в разных условиях могут преобладать компоненты либо межличностного взаимодействия, консолидирующие группу (социально-позитивные), либо дезорганизующие ее (социально-негативные).

Из числа первых можно выделить три основных компонента общения. Первый - усиление тенденций поддерживать лидирующий концепт и его носителя. Это - усиление склонности выделять лидера и следовать за ним; благосклонное отношение к предложениям общения со стороны окружающих. Зачинатель акта общения первоначально принимает на себя роль лидера в общении. Соответственно концептуализация начала его общения отражает его лидирование. При наличии у партнеров по общению стрессовых социально-позитивных тенденций лидирование в акте общения получает дружественный, заинтересованный отклик. Надо полагать, с проявлением тех же тенденций связаны случаи самопожертвования ради спасения жизни другого человека в экстремальных ситуациях. "Заслонить грудью командира!" - такое решение может приходить импульсивно. Такого рода решения быстры, однозначны, как правило, не оставляют места для сомнений и обусловливают действия, подчас сложные, точные, кажущиеся непроизвольными. Эти действия есть особая стрессогенная форма защитительного общения, направленного на спасение носителя неких ценностей, такого, как лидер группы, как продолжатель рода, как объект привязанности, как объект, носитель возможности повысить социальный престиж спасителя.

Второй основной компонент активизации общения, консолидирующего группу, - усиление у субъекта склонности к принятию на себя роли носителя или генератора лидирующего концепта, лидера группы, коллектива, лидера в общении. Такие тенденции к лидированию при стрессе могут быть адекватными возможностям субъекта к требованиям ситуации и неадекватными им. Во втором случае неуместные, неверные, не поддерживаемые окружающими людьми попытки руководить ими, организовывать их в коллектив могут оказывать противоположный эффект, т. е. способствовать дезорганизации группы.

Третий компонент социально-позитивной направленности общения при стрессе - производный двух первых в случае их продуктивной реализации. Это чувство общности с коллективом, "чувство локтя", дружественности, взаимной симпатии. Оно способствует установлению сплоченности членов группы, их солидарности, а при наличии общей воодушевляющей цели - проявлениям коллективного энтузиазма.

В относительно изолированных малых группах людей возникает своеобразная общность эмоций. Механизмы такой "индукции" изучались еще В. М. Бехтеревым [39]. Недавно описан случай, когда в сурдокамерном эксперименте астенизационно-депрессивное состояние охватило всех трех испытуемых потому, что им показалось, что они отравлены угарным газом. При этом у них возникали все субъективные проявления и поведенческие признаки такого "отравления" [208]. Из числа физиологических реакций, сопровождающих деятельность в условиях групповой изоляции, заслуживают внимания факты совпадения колебаний пульса у рядом работающих людей. "Синхронизация пульсовых кривых наблюдается в большей степени при кооперативном типе межличностного взаимодействия партнеров, выполняющих парную словесную пробу, либо в тех случаях конкуренции, когда соперничество ограничивается вербальными реакциями и не влечет за собой негативных поведенческих, постуральных и интонационных реакций" [208, с. 194].

При стрессе в экстремальных условиях далеко не всегда активизируется социально-психологическая активность, т. е. активность общения, способствующая консолидации группы, коллектива ("кооперативный тип межличностных взаимоотношений", в общих чертах описанный выше). При некоторых особенностях экстремальных условий велика вероятность возникновения при стрессе, возникающем у многих членов группы (коллектива), активизации общения, ведущей к дезорганизации коллектива (группы). Требуются большие, специальным образом организованные усилия, чтобы препятствовать развитию стрессовых, дезорганизующих группу тенденций, чтобы направить социальную форму адаптационно-защитного потенциала по пути не дезорганизации, а консолидации группы (социума). Рассмотрим общую структуру такой стрессовой социально-психологической активности, для которой характерно преобладание компонентов общения, направленных на дезорганизацию группы.

В ней (как и в консолидирующей группу активизации общения) можно подразделить три компонента. Первый - возникновение у людей склонности к конфронтации с лидирующим концептом, с его носителями. Это может проявляться в активизации непризнания авторитета руководителя, в нежелании подчиняться приказам, в раздражительности, грубости, вспыльчивости, в нетерпимости к казавшимся раньше несущественными неоптимальным действиям и личностным особенностям партнеров по общению.

Второй компонент социально-негативных изменений общения при стрессе - возникновение неприязни к психологическим нагрузкам, связанным с ответственностью за других людей или перед другими людьми. Это ведет к уклонению от ответственности за общее дело, за любое дело, не рассматриваемое как личное.

Третий компонент стрессогенной социальной активности, дезорганизующей группу, - это возникновение в экстремальных условиях у ряда индивидов отчуждения от интересов группы, возникновение представления о снижении значимости общих целей, возрастание склонности замыкаться в кругу личных интересов и дел. Разобщенность интересов членов группы, противопоставление их интересам коллектива при такой стрессовой активизации общения может приводить к конфронтации между членами группы, к распаду коллектива. У отдельных его членов возникает представление о большей эффективности индивидуальных путей выхода из стрессовой ситуации, а не коллективных. Следует отметить характерные для такой формы общения при стрессе застойность собственных негативных социально-психологических установок, снижение критичного к ним отношения. "Забываются" хорошие качества окружающих людей, недооценивается перспектива положительной переоценки сиюминутных обид. Отношение окружающих людей могут представиться субъекту при таком течении стресса опасными для него, требующими защитных или "ответных" агрессивных действий. Анализ общения между членами производственных бригад на рыбопромысловых базах (РПБ) в ходе многомесячного рейса без заходов в порты показал, что социально-негативные компоненты общения становятся доминирующими во многих бригадах на пятом-седьмом месяцах плавания. Стрессовый эффект длительной групповой изоляции и скученности усугублялся на РПБ напряженным режимом труда (работа по 12 часов в сутки, 8+4, без освобождения от работы в субботние и воскресные дни). Исследования Ю. М. Стенько, В. Д. Ткаченко и др. показали, что при этом снижалась производительность труда и возрастала заболеваемость с широким спектром болезней [248, 249, 256 и др.]. Наши исследования людей, принимавших участие в таких рейсах, показали, что в подавляющем большинстве случаев неприязненные отношения между людьми, возникшие в ходе рейса, исчезают, как правило, через

2 недели после прибытия в порт приписки судна, т. е. "домой". Между тем не только сохраняются, но и часто становятся аффективно выраженными положительные, дружественные взаимоотношения, базирующиеся на воспоминаниях о "приятных", "веселых", "интересных" случаях, происходивших в рейсе. Случаи собственного социально-негативного поведения, имевшие место в рейсе, начинают казаться неуместными, достойными сожаления, неадекватными той ситуации, которая была. Взаимные обиды чаще прощаются, забываются по принципу: "Кто старое зло помянет, тому глаз вон!".

Можно полагать, что указанные выше формы активизации общения в своей основе имеют адаптивное значение. Позитивные направлены на консолидацию группы коллектива, противостоящего экстремальной ситуации. Социально-негативные направлены, условно говоря, на разрушение экстремальной среды, опосредованное "ломкой" социума (группы). Адаптивная направленность активизации общения может не осознаваться людьми, у которых она возникает.

Позитивные тенденции общения в группе операторов обнаруживаются при стрессе психофизическими методами задолго до того, как какие-либо изменения характера общения становятся заметными при обычном наблюдении [209]. Это свидетельствует в пользу того, что, в частности, активизация позитивных форм общения лежит в основе коллективной деятельности людей. Характер общения в группе влияет на эффективность и надежность деятельности людей при стрессе. Экстремальные условия могут у одних усиливать имеющееся "затрудненное" общение, у других при установившемся положительном или нейтральном общении способствовать "нахождению соответствующих характеру и содержанию совместной деятельности приемов и способов оптимизации делового общения, направленных на предупреждение или преодоление трудностей общения" [279, с. 22].

Следует отметить сложность различных противоречивых влияний на формирование субъектами тактики межличностного взаимодействия, которое при стрессе "скатывается" к доминированию консолидирующих или деструктурирующих группу форм общения. Экспериментально показано, что в зависимости от многих причин (сложившихся взаимоотношений, социальных и личных установок, конечных целей, мотиваций и т. д.) задача кооперативного характера (т. е. требующая сотрудничества) может при стрессе в ситуации скученности рассматриваться субъектами в конкурентном плане (т. е. в плане соперничества) и наоборот [45]. Сходные данные обнаружены при обследовании производственных групп, члены которых иногда отходят от выполнения официально предписанных типов отношений и взаимных связей [306]. Даже в экспериментальной обстановке крайние формы "чистой" кооперации и "чистой" конкуренции тоже встречаются далеко не всегда, часто межличностные отношения обследуемых носят смешанный характер [444]. Таким образом, необходимо считаться с тем, что тип взаимодействия в группе может несоответствовать оптимальному для выполняемой группой того или иного задания [208].

Заметим, что используемое в западной социологии выражение "кооперативный характер (тип) общения" во многом совпадает с нашим понятием "консолидирующее группу общение". Противопоставляемый "кооперативному" "конкурентный характер (тип) общения" не соответствует используемому нами выражению "дезорганизующее группу общение", так как "конкурентное общение" может способствовать в конечном итоге консолидации группы, когда конкуренция происходит без эмоционального и делового антагонизма участников общения, стремящихся каждый на своем участке работы к завершению общего дела. И, напротив, "конкурентные" взаимоотношения могут приводить к дезорганизации группы, коллектива, когда такие взаимоотношения возникают в борьбе за единоначалие и не исключают асоциальных, аморальных приемов конкурентной борьбы, дезорганизующих группу и невозможных в коллективе.

Мы не вскрываем в данном разделе всей сложности психологических, социально-психологических процессов, лежащих в основе развития социально-позитивных и социально-негативных форм стрессовой активизации общения и т. д., хотя это было бы необходимо для детального анализа методологии управления социальной активностью при стрессе^*.

^* (Здесь мы лишь коротко перечислим основные условия, направляющие стрессовый потенциал на путь либо консолидации группы, либо ее дезорганизации.

Условия, снижающие возможность защиты от стрессора на путях консолидации группы. Это как бы "антипринципы" усиления активности при стрессе: 1) формирование у членов группы концепта а) оправданности дистрессогенных страданий индивида достижением некой конкретной или мистической цели; б) недостижимости освобождения от дистрессогенных факторов (обреченность); в) отсутствия сведений о путях выхода из сферы действия этих факторов (дезориентация); 2) поддержание, сохранение "потенциала терпения" какими-либо послаблениями стрессогенного давления (реальными или мнимыми); 3) создание у индивида концепта уникальности его дистрессовых переживаний и его личной вины в их возникновении;4) формирование у индивидов концепта безвыходности экстремальных условий; 5) предотвращение, изъятие потенциальных побудителей группы к "первому шагу" на пути ее консолидации в целях освобождения от стресс-факторов.)

Помимо описанных выше форм стрессовой активизации общения, при иных внешних и внутренних факторах, обусловливающих поведение в экстремальных ситуациях, возможно стрессовое уменьшение активности общения, возникающее за счет значительного ухудшения функционального состояния и самочувствия членов группы, коллектива. В результате симптоматики дистресса (апатия, адинамия, снижение умственной и физической активности, чувство дискомфорта и т. п.) снижается мотивация и способность к общению.

Склонность к общению может снижаться при стрессе и при сравнительно удовлетворительном физическом состоянии и самочувствии членов группы. Это бывает при "интериоризации" мыслительной активности индивида при его самоуглубленности, различные формы которой характерны для хронического стресса. Интенсивность общения снижается при стрессовой самоотчужденности субъекта, когда для него, казалось бы, снижается значимость собственной персоны и отношения к себе окружающих людей. Человек пренебрегает своим внешним видом, мнением о себе других людей, гигиеной своего тела, регулярным питанием и т. д. Некоторыми исследователями подобное самоотчуждение интерпретируется как форма протеста против стрессогенного социального давления, не всегда полностью осознаваемая субъектом.

Кроме перечисленных форм, снижение активности общения при стрессе возможно при сохранности активности поведения. В наших исследованиях в условиях групповой относительной изоляции был отмечен феномен "когнитивного нигилирования" партнера. У испытуемого появлялась нарастающая неприязнь к партнеру по изоляции. Ее причиной было главным образом своего рода "переполнение", "перегрузка" субъекта информацией разного рода, исходящей от его партнера, при том, что прочая информация из внешнего мира была крайне ограничена и однообразна. Партнер становился не столько ненавистен, сколько нежелателен, избегаем вплоть до того, что испытуемые начинали избегать встречаться взглядами и даже смотреть друг на друга. Так, для того чтобы взять какой-либо нужный предмет, человек предпочитал не поворачиваться в сторону этого предмета, если при этом его лицо должно было оказаться обращенным к партнеру. Вместо такого поворота на сравнительно меньший угол человек предпочитал достать нужный ему предмет, сделав поворот в противоположную сторону, на значительно больший угол, так, чтобы не увидеть напарника, даже в том случае, когда последний обращен спиной к поворачивающемуся человеку^*. Действовал принцип: "Глаза б мои на тебя не смотрели!". Подобный феномен был обнаружен также М. А. Новиковым [208]. Дальнейшее развитие такой тенденции чревато возникновением склонности к агрессии как выражению побуждений к реальному нигилированию партнера. Причем агрессия может быть направлена как на него, так и на себя (суицид). Последнее - это результат стремления уничтожить общение с партнером, с объектом общения (т. е. с избыточностью однообразной монотонной информации, исходящей от партнера по общению) через уничтожение себя - субъекта общения. Такие формы болезненно измененного общения, как некритичная, не вполне контролируемая сознанием агрессивность по отношению к партнерам по общению и суицид, могут возникнуть при нескольких, казалось бы, различных, предшествовавших формах общения: 1) в результате неблагоприятного развития "когнитивного нигилирования" партнеров; 2) активизации общения, дезорганизующего группу, при невозможности покинуть группу или "уединиться" в ее структуре. Вероятность попыток "ломки" неприемлемой для субъекта, нетерпимой им формы общения через агрессию в адрес партнеров - участников общения наиболее высока, когда к прочим стрессогенным факторам, обрушившимся на субъекта, присоединяется надругательство над ним, физическое притеснение его со стороны кого-либо из членов группы oпри участии или попустительстве остальных ее членов. Возникновение в экстремальных условиях у некоторых людей садистских наклонностей рассматривают как стрессогенную патологическую реакцию, направленную на объект, "замещающий" недостижимый и неустранимый стрессор [478]. Стрессогенная застойность концептуализации мнимого стрессора в случае садистских отношений проявляется в том, что жертва аффективной агрессии, будучи первоначально случайной, в дальнейшем как бы притягивает "мучителя" тем сильнее, чем более некритично актуализируется в сознании последнего антистрессовый эффект замещающей "мнимой борьбы" со стрессором ^**.

^* (Нами было дифференцировано шесть степеней "когнитивного нигилирования" партнера. Приведем примеры вербализации испытуемыми своего отношения к соседу при разной выраженности данного феномена. 1-я степень: "Все время помню, что не надо заходить на территорию соседа". Актуализация в сознании целесообразности ограничить контакты с партнером. 2-я степень: "Предпочитаю не смотреть в сторону, где сидит сосед". Избегание визуальных контактов. 3-я степень: "Неприятно произносить слова, которые часто говорит сосед". Избегание "вербальной общности". 4-я степень: "Разговаривать с соседом - неприятно, когда приходится - произношу слова с усилием, иногда с запинкой, с заиканием". Нарушение вербального контакта. 5-я степень: "Несколько раз поймал себя на том, что забывал обычные слова, которые часто произносил сосед". Амнестические реакции на партнера по общению. 6-я степень: "Подолгу сосед для меня перестает существовать, хотя при совместной деятельности, как это ни неприятно, приходится вновь и вновь смиряться с его существованием". Периодическое "когнитивное нигилирование" партнера по общению.)

^** (На основании собственных экспериментальных исследований и анализа литературы нами были дифференцированы следующие степени стрессогенной агрессивности или депрессивной склонности к суициду. 1-я степень: подобные тенденции полностью, отчетливо не актуализирующиеся в сознании (осознаются позднее); 2-я степень: периодические, неожиданные для себя самого мысли о возможности агрессии; 3-я степень: постоянные, сдерживаемые мысли об агрессивных актах, воспринимаемые субъектом как несерьезные; 4-я степень: периодическая неспособность сдерживать агрессивные выпады против партнеров по общению (препирательства, ругань и т. п.); 5-я степень: намеренная подготовка осуществления не критически оцениваемых субъектом, т. е. кажущихся ему оправданными и нужными, агрессивных действий в адрес партнеров по изоляции.)

Следует отметить, что актуализация в сознании при стрессе возможности или необходимости крайних форм агрессии или самоагрессии (об убийстве партнера или о самоубийстве) может возникнуть внезапно, неожиданно для субъекта. Причем субъект может либо осознавать абсурдность этих действий, либо ошибочно признавать их необходимыми, неизбежными. Внутреннее побуждение к агрессии может, как это кажется, внезапно возникнуть в состоянии аффективной конфронтации с партнером. Есть сообщения о том, что совершенное насилие снижает уровень стресса у человека, его совершившего, тем "спасая" его от психической стрессогенной травмы. Но какой ценой? [479].