Принцип единства сознания и деятельности - реализация субъектного подхода в психологии

Принципиальное отличие соотношения философии и психологии в домарксистский период от соотношения философии марксизма и советской психологии заключается, по-видимому, в следующем. С самого начала возникновения психологии в русле философского знания это соотношение складывается стихийно. Даже когда влияние философского идеалистического мировоззрения на психологию оказывается весьма значительным, определенные тенденции развития психологии - взаимодействие ли с естественными науками или другие причины - приводят к тому, что идеализму не удается охватить своим влиянием всю психологическую науку. Философский идеалистический метод проникает в способ психологического мышления, способ интерпретации эмпирических данных, в выбор методов и. т. д. Тем не менее остальная часть психологии остается эмпирической. Домарксистская философия представляла своего рода способ "видения" предмета науки без обоснования причин такого или иного "видения".

Философия марксизма по отношению к психологии становится методологией в подлином смысле слова - не как способ стихийного понимания своего предмета, а способ его философски обоснованного, философски прогнозируемого и философски доказуемого объяснения. Построение такой методологии советской психологии на основе марксизма и было той задачей, которую поставил и последовательно шаг за шагом решал Рубинштейн.

Приблизительно в это же время на Западе Т. Кун обращается к созданию методологии науки, но именно абстрагированной от конкретных наук и потому всеобще универсальной области философского знания. Рубинштейн приступает к созданию методологии психологии как метода познания конкретной науки, неотрывного от самой этой конкретной науки, строит методологию психологии как методологию конкретной науки. Если Кун вычленяет совокупность абстрактных проблем логики науки вообще, которые оказались мало приложимыми к конкретным наукам, то Рубинштейну на основе обобщения и рефлексивного переосмысления метода психологического познания удается, не уйдя в область ее частных проблем, выявить такие, связанные с диалектичностью ее предмета особенности, которые, в свою очередь, предъявили новые требования к самой философии, к уровню ее диалектичности. Рефлексия метода, сознательное построение методологии психологии потребовало переформулирования, точнее, перестройки некоторых философских парадигм.

Таким образом, если куновская методология науки отрывается от философии, что оборачивается сциентизмом, то рубинштейновская устанавливает принципиальную связь философии и конкретной науки. Обращение Рубинштейна к построению методологии, философским проблемам конкретной науки становится революционизирующим моментом самого философского метода, философского мышления, потому-то, войдя в психологию, он одновременно всю жизнь продолжает оставаться философом.

Период 20-х годов был начальным периодом становления советской психологии и связывался с решением двух задач - применением марксизма к психологии, во-первых, и стремлением практически применить психологию во всех областях жизни, во-вторых. Первое было скорее желанием, потребностью, поскольку в силу недостаточного знания целостной теории Маркса эти попытки страдали механицизмом и односторонностью.

Рубинштейн в отличие от своих коллег-психологов, только еще начинающих пересматривать свое позитивное отношение к буржуазной психологии и колеблющихся между полярно различными позициями - своеобразного патриотизма либо использования западноевропейских теорий, методов при некоторых коррективах и дополнениях, уже заканчивал философско-методологическое переосмысление основ мировой психологии, ее основных направлений. Для решения столь титанической задачи от него потребовалось поистине энциклопедические знания. Он выявил существо кризиса в мировой психологической науке. Эта- задача нуждается в научной категоризации, квалификации. Будучи ученым, прежде всего ценившим внутреннюю логику развития науки, он обратился к выявлению собственных внутренних противоречий в этой логике развития. Это было разрешение принципиальной для всей психологической науки задачи. Анализируя кризис психологии, Рубинштейн выявляет его конфронтирующие направления: психологию сознания и бихевиоризм - психологию поведения, оценивает складывающиеся направления европейской и американской психологии - прежде всего гештальт-теорию.

Противоречия мирового кризиса психологии проявлялись и в советской психологии 20-х годов в силу нерешенности вышеуказанной задачи. "Парадоксальность ситуации, - пишет известный историк советской психологии, ученица Рубинштейна Е. А. Будилова - возникшей в рефлексологии, также как и в реактологии заключалась в том, что оба эти направления, объявляя предметом изучения человека как деятеля, в действительности отводили ему внешнюю роль в переключении внешних стимулов на двигательную реакцию. Человеческая деятельность лишалась своей сущности - сознательности и сводилась к двигательным ответам или реакциям" (10, с. 738).

Выявление ведущего противоречия кризиса мировой психологии само по себе составляло сложнейшую задачу, как показывает, с одной стороны, сравнение с попытками вскрыть существо кризиса, предпринимаемыми другими советскими психологами, и то положение вещей в самой советской психологии 20-х годов, которое свидетельствовало о трудности его преодоления изнутри психологической науки, - с другой.

Л. С. Выготский в своей статье "Исторический смысл психологического кризиса", написанной в 1927 г. и опубликованной только в 1982 г., предполагал, что каждое направление буржуазной психологии представляет собой изолированную систему и таких систем, таких психологий - множество. Поэтому он связывал причины кризиса не с противоречием внутренне единой системы буржуазной психологии, а с соотношением теории и практики [9, с. 291-436].

Как отмечала Е. А. Будилова: "В начале 20-х годов советские психологи готовы были следовать по пути буржуазной психологии в поисках выхода из методологического кризиса" [8, с. 151].

Рубинштейн выявил внутреннюю логику - методологию буржуазной психологии. Поэтому он смог раскрыть сущность этого кризиса - его основное направление, его ведущее противоречие. "Сведя психику к сознанию, а сознание - к самосознанию, к отражению (рефлексии) психики в самой себе, эта ставшая традиционной для всей психологии декарто-локковская... концепция сознания отъединила сознание человека от внешнего мира и от собственной его внешней предметной практической деятельности. В результате деятельность человека оказалась отъединенной от сознания, противопоставленной ему и потому сведенной к рефлексии и реакциям" [17, с. 89]. Сведенная к реакциям, деятельность становится поведением, т. е. каким-то способом реагирования.

Анализ кризиса буржуазной психологии дан в уже упомянутой статье о К. Марксе и в статье "Философские корни экспериментальной психологии", опубликованной в Ученых записках Ленинградского государственного педагогического института им. А. Н. Герцена (1940 г.) под редакцией Рубинштейна. Однако основные идеи этой статьи уже содержались в более ранней публикации - его книге "Основы психологии" [13].

Рубинштейн раскрыл кризис буржуазной психологии как ее философско-методологический кризис. Этот кризис произошел как следствие поляризации и взаимоисключаемости двух направлений в едином понимании психики и сознания. Бихевиоризм выступил как направление, внешне противоположное психологии сознания, его исключающее именно в силу того, что исходил из того же понимания сознания, что и интроспекционизм [17, с. 89]. Кризис проявился в сущности понимания природы психики и потому возможности ее исследования.

Когда в начале 30-х годов Рубинштейн и жизненно практически, и научно входит в психологию, он, в отличие от других, может верно выделить существо этого кризиса, потому что он имел ключ к его решению, потому что он владел пониманием субъекта как основания связи сознания и деятельности. Он раскрыл сущность кризиса психологии как варианта кризиса всего гуманитарного знания, которое, с одной стороны, стремилось вскрыть присущую ему специфичность, а с другой, - решало эту задачу на основе принципа объективности и причинности, присущего естественнонаучному знанию. Чем иным был бихевиоризм, как не попыткой объективно проследить проявления психики человека, а тем самым сводившим, "испарявшим" ее специфику до реакций, до объективно регистрируемого поведения?

Однако опознав в психологическом кризисе черты кризиса методологии науки, Рубинштейн не ограничил свою задачу проецированием на психологию своего готового, казалось бы, решения, поскольку он как ученый и личность был чужд всякого априоризма. Его онтологизм был не только философским подходом, но и принципом его мировоззрения как ученого. Для него возникают две новые взаимосвязанные задачи - философская и собственно методологическая по отношению к психологии. Первая состоит в потребности и необходимости углубить понимание объективности в подходе к субъекту и соответственно всему гуманитарному знанию, теперь совсем непосредственно включая в него психологию. Вторая - в необходимости раскрыть то новое качественное содержание и сознания, и деятельности в психологии, которое позволило бы в каждом из этих отношений найти основание связи с другим. Для решения этих взаимосвязанных задач он и обращается вновь к концепции К. Маркса.

В 1934 г. выходит статья Рубинштейна "Проблемы психологии в трудах Карла Маркса" [12], в которой содержится программа построения советской психологии на основе марксизма. Исходным пунктом этой программы является концепция деятельности прежде всего в ее объективном общественном содержании. Иными словами, первую философскую задачу поиска объективного основания гуманитарного знания Рубинштейн решает посредством освоения Марксовой концепции социальной детерминации как общественных отношений людей. Поэтому для решения второй задачи исходным пунктом становится марксовская концепция деятельности как труда, связанная с общественными характеристиками ее субъекта.

"Человек, его сознание и психика, - пишет С. Л. Рубинштейн, - не замыкаются в непосредственной данности субъекту, а выражаются в деятельности, реализуются в ней" [17, с. 24]. Одновременно в деятельности раскрывается другая фундаментальная зависимость, идущая от объекта к субъекту: "...В объективировании, в процессе перехода в объект формируется сам субъект" [17]. Диалектика объективирования и субъективирования - не саморазвертывание сущности субъекта, а деятельность и сознание - соотнесение его с другими людьми, продуктами деятельности и отношениями, которые ее детерминируют. Только благодаря такому пониманию самой деятельности не как замкнутой в себе сущности, не как проявления субъекта формулируется тезис об объективной опосредствованности сознания, т. е. объективный метод распространяется на понимание субъективного. И как следствие этого снимается присущая всем вариантам интроспекционизма замкнутость сознания в себе. "Когда Маркс определяет специфику человеческого сознания как мое отношение к моей среде, которое дано мне как отношение, т. е. имеет опосредствованный характер, он определяет самое сознание, исходя из тех реальных отношений человека к его среде, которые связаны с генезисом и развитием человеческого сознания" [17, с. 30].

Опираясь на основные положения Маркса и Ленина, Рубинштейн выделяет два опосредствования в связи сознания и деятельности, в их диалектике. "У Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованности сознания" f 17, с. 27]. Благодаря идеальному плану, благодаря обобщенности сознания, действия человека выделяются из непосредственной связи с ситуацией. В плане преемственности с ранней философской концепцией Рубинштейна чрезвычайно важен этот тезис о сознании как идеальном плане действия, благодаря которому, как отмечалось, не возникнет потребности "испарить" действие до идеальной формулы сознания, как это постараются сделать впоследствии психологи и философы, а напротив, формулируется гипотеза об отрыве действия от связи с непосредственной ситуацией, т. е. собственной функции сознания.

Другая опосредствующая диалектическая связь - исторична. Человеческое сознание, будучи исторической предпосылкой труда, является и его результатом. Будучи, согласно К. Марксу, зависимо от практики, сознание (психология людей) регулирует их практическую деятельность. Исходя из понимания этой историчности Марксом перспективно раскрытие разных темпов исторического развития индивидуального сознания разной вовлеченности разных участков сознания в историческое развитие и разных уровней развития разных участков сознания. Проблема не в том, чтобы указать на историчность сознания, а в том, как ее понять, подчеркивает Рубинштейн [17, с. 35].

Принципиальным для преодоления всех логико-гносеологизированных интерпретаций сознания является положение о чувственной основе развития сознания. Последнее опирается на известный тезис Маркса о становлении природы человеком и позволяет критически преодолеть все иррациональные трактовки и сознания, и бессознательного. Наконец, интегрируя ленинское понимание отражательной природы сознания с марксовой концепцией, его социальной детерминации, Рубинштейн вскрывает процесс его перестройки в практике как трудный, исполненный противоречий процесс.

Итак, в одной статье Рубинштейна рассмотрено сразу несколько аспектов связи сознания и деятельности. Первые и главные из них - философские: гносеологический и социально-исторический (сознание, деятельность и общественные отношения), а также культурно-исторический. Далее приведен антропогенетический аспект сознания, собственно психологический - соотношение сознательного и бессознательного, социально-психологический - соотношение индивидуального и общественного (группового, коллективного) сознаний. Таково было основное методологическое содержание принципа единства сознания и деятельности, разработанного Рубинштейном. Позднее, оценивая историческое значение этого принципа, сам Сергей Леонидович так писал о нем: "Утверждение единства сознания и деятельности означало, что надо понять сознание, психику не как нечто лишь пассивное, созерцательное, рецептивное, а как процесс, деятельность субъекта, реального индивида, и в самой человеческой деятельности, в поведении человека раскрыть его психологический состав и сделать таким образом самую деятельность человека предметом психологического исследования" [16, с. 250]

Для психологии, соответственно, при переходе к анализу сознания, психики в ее отношении к миру прежде всего необходимо было определить, кто же является их субъектом. Постановка проблемы о связи сознания и деятельности требовала ответа на вопрос, как и где образуется подобная связь. Рубинштейн дает ответ, который глобален и прост, - личность. "В неразрывной связи со всей системой психологических идей Маркса, в качестве одного из центральных ее звеньев, выступает марксовская трактовка проблемы личности" [17, с. 37].

Данная связь образуется личностью и на уровне личности как двойная разгадка существующей парадигмы. В самой кажущейся простоте этого вопроса и заключена вся сложность и многомерность ответа на него: психика, сознание не самодостаточны, не существуют в себе, а принадлежат человеку, более конкретно - личности. Так, одно измерение человека как субъекта приводит Рубинштейна к другому - личности.

Казалось бы, личность - это лишь одна из многочисленных конкретизаций субъекта, субъекта только одного, очень конкретного "ранга". Личность обычно рассматривается нами как "частное лицо", порой некто, почти безликий, скрытый за маской исполняемой роли. "Слово личность обозначало сначала у этрусков маску, которую надевал актер, затем этого последнего и его роль" [15, с. 310]. И тем самым, кажется, обедняется или совсем уничтожается ее субъектность, которая имманентна ей согласно другой - идеалистической, волюнтаристической, ницшеанской философиям, где личность - начало начал, демиург, абсолютная воля.

Личность в рубинштейновском, т. е. идущем от категории субъекта, понимании оказывается бесконечно богатым, конкретным понятием, которое одновременно становится новым основанием всего психологического знания. Личность становится важнейшей основой связи в цепи "сознание - деятельность", чем уничтожается принцип безличности, анонимности, бессубъектности такой связи. В "Основах психологии" (1935) и "Основах общей психологии" (1740) Рубинштейн строит систему связей психики, сознания и деятельности, опосредованную личностью как субъектом этой связи.

Личность становится основанием связи сознания и деятельности, в личности и личностью эта связь реализуется и замыкается. Связь сознания и деятельности оказывается личностно опосредованной. Сознание репрезентирует личности все, существующее в мире, все, отдаленное от нее во времени и пространстве, все, с чем она никогда не вступала и априори не может вступить в контакт. Поэтому именно в мире своего сознания, как совершенно особом, индивидуально присущем ей измерении, она, как говорит экзистенциализм, способна выходить за свои пределы, свои рамки и строить систему координат, систему значимых для нее направлений, определяя свое место в этом измерении, затем траекторию, ориентацию и цели собственных действий.

Так формируется понимание того, что сознание регулирует деятельность, что личность, обладающая сознанием, тем самым способна регулировать свои действия. Это стало величайшей психологической идеей XX столетия. В своем философском содержании она шла от принципов марксизма, в строго научном - от сеченовской теории.

Рубинштейн выступает с критикой сведения личности к ее сознанию. Он развивает следующее позитивное положение: "все психические процессы ... протекают в личности, и каждый из них в своем реальном протекании зависит от нее" [14, с. 617]. Иными словами, личность является тем основанием, на котором и в системе которого осуществляется функционирование и развитие всех психических процессов. Рубинштейн указывает на три такие зависимости: 1) все психические процессы не только универсальны, но и индивидуальны (в смысле дифференциальной психологии); 2) психические процессы не имеют самостоятельной линии развития; 3) они не "остаются только процессами, совершающимися самотеком, а превращаются в сознательно регулируемые действия или операции, которыми личность как бы овладевает и которые она направляет на решение встающих перед ней в жизни задач" [4, с. 617]. "Все психические процессы составляют психическое содержание жизни личности" [4, с. 618].

Итак, сознание не является демиургом, подчиняющим себе личность, но, обладая сознанием, она (личность) особым образом- сознательно - строит свои отношения с миром. Также как наблюдательность, вдумчивость, рассудительность являются направляемым личностью осуществлением психических процессов, также сознание является особым способом отношения личности к миру.

Преодоление функционализма происходит и в трактовке самой личности, в трактовке ее структуры, которая определяется не через структурные составляющие, а через качество целого. Следует обратить внимание на то, что именно в структуре личности, разработанной Рубинштейном, представлены психологические модальности деятельности - потребности, способности, направленность. Именно они есть одновременно личностные и деятельностные кванты ее активности.

Здесь намечается принципиальная линия расхождения с трактовкой личности через значения и смыслы, присущие ее сознанию. Не отрицая роли последних, Рубинштейн конституирует структуру личности не только через структуру ее сознания.

Личность как целое, в свою очередь, определяется через триединство: чего хочет человек, что для него имеет привлекательность (это направленность, потребности, установки, идеалы); что может человек (это способности, дарования); что есть он сам - что из его тенденций и установок закрепилось в характере, стержневых особенностях его личности. Эти три модальности образуют целое, и вместе с тем это целое не задано изначально, не зафиксировано, не статично: способности формируются в деятельности, которую совершает этот человек, в последней личность воплощает свои лучшие качества, в нее вкладывает свои сокровенные переживания и т. д. Характер - это воплощение устойчивых личностных направленностей, тенденций, которые она реализует в деятельности и фиксирует как постоянно значимые направления в жизни. Преодоление формалистической концепции характера, преодоление фаталистической трактовки способностей, преодоление имманентной теории потребностей и влечений - таковы линии "борений и преодолений" Рубинштейном господствовавших взглядов на личность. В то же время личностный "склад", "каркас", не рассматриваясь как нечто заданное, неизменное, вместе с тем оказывается устойчивым и постоянным. Данная "статичность" - результат, следствие выработанных в жизни, в ее динамике, в деятельности своеобразных квантов, кристаллов действенных проявлений личности; это составляющие ее структуры - устремления, способности как пути их реализации, характер как личностный способ реализации, осуществление намерений, устремлений.

Момент движения, пружина действия, способ и характер действенности - за этими, дышащими самой диалектикой определениями не только проглядывает, но мощно заявляет о себе сам субъект. Как осуществляется деятельность, общение, жизнь, как строится способ действий на основе желаний и реальных возможностей - вот модальность субъекта, вот его "личностное обличие".

Субъект же является основанием еще одной связи, еще одного единства - личности и ее деятельности. Только преодоление устоявшегося философского способа видения действительности дало Рубинштейну возможность раскрыть деятельную, т. е. субъективную сущность личности, преодолеть парадигму созерцательности. Что же это за способ и в чем его суть?

Условия жизни человека, жизненные обстоятельства традиционно мыслились как некие "данности", нечто постоянное, наличное, покоящееся, изначально присущее, как определенный способ или уклад жизни людей. Концепции социальных потрясений, революционных преобразований не затрагивали человека с точки зрения его отношения к бытию как субъекта своей жизни, он был лишь одним из вершителей истории в массе. Концепция субъекта принесла прежде всего идею активного, строящего условия жизни и свои отношения к бытию человека. Сама идея жизни, определения ее условий как решаемых задач, требующих от человека этих решений, - такова была новая предложенная парадигма. Действительность в ее "первозданном" виде, которую человек "застает" при своей жизни, оказывается не задана ему изначально как некая директива. Действительность обращена к человеку своими требованиями, ограничениями, задачами, трудностями, несоответствиями, неизвестностями; от него же исходит возможность или невозможность решения, желание или нежелание, но желаемое он получает только в одном случае: если оно является результатом его усилий - личностных, интеллектуальных, волевых, результатом его деятельности.

Целостность структуры личности определяется и скрепляется деятельностью: "в конкретной деятельности человека все они сплетены в одном узле" [14, с. 620]. Единство личности и деятельности как раз здесь обнаруживается: личность, проявляя в деятельности те или иные свойства (направленность, способности, характер и т.д.), через деятельность обретает их связь друг с другом. Поэтому связь между структурными составляющими - динамическая, опосредованная деятельностью. Направленность личности, ее установки, раз за разом порождая в однородных ситуациях определенные поступки, и переходят затем в характер, и закрепляются в нем в виде свойств личности. Наличие интереса к определенной области деятельности стимулирует развитие способностей в соответствующем направлении, а наличие определенных способностей, обусловливая плодотворную работу, стимулирует интерес к ней [14].

Таким образом, деятельность придает единство не только внутренней структуре личности, но и вместе с тем - целостность, системность связям личности с миром. Личность как система это и предпосылка и результат ее деятельности; таково следующее направление их связи. Личность в процесс деятельности не только проявляется, но и формируется. Связь личности с деятельностью поэтому раскрывается не только в аспекте "функционирования" - проявления, объективации личности, но и в аспекте ее развития. В деятельности личность структурируется по-иному, чем в своем психическом складе: она структурируется, обретает целостность через связь мотивов, целей и результатов.

Вначале через принцип единства сознания и деятельности Рубинштейн ищет подход и к объективному изучению самой личности, к тому, как она проявляется в деятельности, обнаруживается в ней. Затем намечается путь к активному формированию личности, ее сознания через деятельность. Этот подход был реализован во всем цикле проблем воспитания ребенка, соотношения обучения и развития, которые были разработаны С. Л. Рубинштейном еще в 30-е годы.

Особенности проявления личности в деятельности, личностные характеристики последней зависят от ее целей, т. е. сознательных характеристик деятельности. Прослеживая дальнейшую связь сознания и деятельности в этом новом, личностном аспекте, он показывает, что сознание - не просто высший психический процесс, но процесс, связанный прежде всего с регуляцией отношений личности, которые складываются в процессе деятельности. Особенности сознания связаны с динамикой позиций субъекта в деятельности. Таким образам, сознание - не просто высший личностный процесс и образование, но регулятор процесса деятельности, регулятор ее динамики. Сознание УТО не только элемент структуры деятельности, а ее цель, которая связана с мотивом как личностным образованием, но сознание - высшая способность действующей личности.

Здесь сознание и выводит личность в мир; цели личности детерминированы не только внутренне, но и общественно: общественным бытием личности, ее жизнедеятельностью. Личность не растворяется в деятельности, сливаясь с ней в целое, не имеющее конца и начала, она через деятельность изменяет мир, выстраивая системы своего отношения с ним, системы отношения с другими людьми, жизнью в целом. В силу этого деятельность оказывается основанием в более широкой системе отношений личности с миром, которые раскрываются личности ее сознанием. В главах "Основ общей психологии", посвященных личности, отражательный, познавательный аспект сознания раскрывается в единстве с его качеством как отношения, переживания, стремления. В трактовке интересов, идеалов личности, ее направленности, мировоззрения эти обе стороны последовательно соединяются. Регулирующая роль сознания прослеживается в определении направленности, убеждений, где сказывается его деятельностная, действенная роль.

"Последний завершающий вопрос, который встает перед нами в плане психологического изучения личности, это вопрос о ее самосознании, о личности как "я", которое в качестве субъекта сознательно присваивает себе все, что делает человек, относит к себе все исходящие от него дела и поступки и сознательно принимает на себя за них ответственность в качестве их автора и творца" [14, с. 677]. Здесь очевидна прямая противоположность такого понимания самосознания его идеалистической трактовке как замкнутого в себе, на себя и в себя обращенного образования. Это понимание самосознания не как прямого самоотношения, не опосредствованного всеми жизненными проявлениями субъекта. Это понимание самосознания как основания идентичности, тождества многообразно проявляющегося субъекта, это понимание самосознания как рефлексии активности субъекта, рефлексии его деятельных возможностей, его жизненных практических достижений.

Принципиальным является вопрос о соотношении сознания и самосознания: не сознание рождается из самосознания, из "я", а самосознание возникает в ходе развития сознания личности, по мере того как она реально становится самостоятельным субъектом. Этапы самосознания Рубинштейн рассматривает как этапы обособления, выделения личности из непосредственных связей с окружающим миром и овладения этими связями и отношениями. Здесь очевидно различие в подходе к сознанию и самосознанию Рубинштейна и Л. С. Выготского. Согласно Выготскому, особенность высших психических функций - это овладение своим поведением по принципу интериоризации определенных внешних структур (команд и т. д.).

Согласно Рубинштейну, сознание и самосознание это овладение отношениями с миром посредством своих действий. "При этом человек осознает свою самостоятельность, свое выделение в качестве самостоятельного субъекта из окружения лишь через свои отношения с окружающими его людьми, и он приходит к самосознанию, к познанию собственного "я" через познание других людей" [14, с. 678]. "Сознательное общественное отношение к труду является стержнем, на котором перестраивается вся психология личности; оно же становится основой и стержнем ее самосознания" [14, с. 681]. Самосознание человека это не только рефлексия себя, но переосмысливание своей жизни.