Человек и мир

Все логические линии концепции С. Л. Рубинштейна, сама логика его жизни привели его к постановке философской проблемы человека. Ее решение - вершина его научного творчества и осуществление смысла его жизни. "Все мировоззренческие вопросы, ответ на которые определяет то, как человеку жить и в чем искать смысл своей жизни, при всем их неисчерпаемом разнообразии и богатстве сходятся в конечном счете в одной точке, в одном вопросе - о природе человека (что есть человек) и его месте в мире" [17, с. 382].

Первоначально проблема человека встает перед Рубинштейном как проблема субъекта и его активного, творческого отношения к миру. В такой постановке поблемы он заявил о себе как философ в самом начале своего научного поиска, ее решением он завершил свой жизненный путь, ее философское осмысление - это непосредственное продолжение линии на превращение психологии в науку о личности, о человеке. Именно в проблеме человека он ищет ключ к исчерпывающему раскрытию диалектической природы психического. Именно в ней должна сомкнуться единая цепь его детерминации, его различные характеристики.

Наконец, постановка проблемы человека - это акт гражданского мужества в борьбе за отстаивание права на существование этой проблемы в марксистской философии. Проблема человека в 60-е годы разрабатывалась в основном в форме критики буржуазных философских концепций: экзистенциализма, буржуазной антропологии и др. Когда в 1972 г. советские ученые выступили с заявлением о необходимости создать концепцию человека с позиций марксизма, они не знали, что такая концепция создана уже десять лет назад их соотечественником. Труд о человеке был написан С. Л. Рубинштейном, когда понятие антропология не употреблялось в философии, исключалось как буржуазная абстрактная трактовка этой проблемы или встречалось лишь в трудах по истории философии. Этот самый главный труд его жизни не был опубликован и даже не был дописан до конца, поэтому его судьба складывалась уже вне рамок жизни самого Сергея Леонидовича.

Когда отзвучала первая волна критики экзистенциализма, персонализма и других направлений, когда потребовалось внятно сказать, в чем же состоит марксистская концепция человека, - в 1973 г. увидела свет пролежавшая 13 лет не в забвении, но в ожидании своего часа гласности рукопись Рубинштейна. Это и был ТРУД "Человек и мир". Отсюда начали свой путь в психологию рубинштейновские идеи.

Идеи книги "Человек и мир" по своей проблематике выходят за пределы философских вопросов психологии. Рубинштейн ставит собственно философскую проблему человека, проблему его места в мире. Эта труднейшая философская проблема в истории идеалистической философии заменялась проблемой сознания, искусственно сводилась к ней, человек и его место в мире сводились к мести сознания в мире, сознание вытесняло человека. Восстановлению прав человека и преодолению этой идеалистической концепции посвящена книга Рубинштейна, но одновременно, как было сказано, в ней решается и ряд задач самой марксистской философии.

В своем труде автор прежде всего решает задачу преодоления разорванности, лоскутности существующих наук о человеке - этики, психологии, гносеологии, эстетики и т. д. и создания единой философской системы наук о человеке.

Таким образом, не сознание соотносится с миром, пассивно отражая его, а сам человек как существо практическое, действенное, отражая мир посредством своего сознания, активно преобразует мир своей деятельностью.

Однако это книга не о философской проблеме человека как таковой, потому что именно обособление этой проблемы и ведет к абстрактному антропологизму вне историчности трактовки человека и т. д. С. Л. Рубинштейн ставит и решает не проблему человека как таковую, но предпринимает глубокий онтологический анализ, исследуя состав бытия и его принципиальное изменение с появлением человека. Мир - это бытие, включающее человека и преобразованное им.

Основной метод С. Л. Рубинштейна, используемый при анализе отношений человека к миру - тот же, что и при анализе психических явлений, использованный в книге "Бытие и сознание". Этот метод рассматривает человека во всех важнейших связях и отношениях и раскрывает таким образом его важнейшие свойства и особенности. Гносеологический анализ, сменяя онтологический, в свою очередь, сменяется конкретным анализом человека как общественно-исторического существа, анализом его этического отношения к другим людям и эстетического отношения к миру.

В чем же сущность предложенного Рубинштейном решения этой проблемы? Все существовавшие ранее концепции человека в истории философии охватывали какую-либо одну сторону этой проблемы: в духе натурализма классической истории философии - отношение "человек-природа", в духе субъективного идеализма - отношение человека к самому себе, сведение его бытия к рефлексии, самосознанию, в стиле современных социально-философских воззрений - отношение "человек - общество" или отношение "человек - другой человек" в духе религиозно-этических концепций. Рубинштейн предлагает такое монистическое решение проблемы человека, которое интегрирует многообразие его качеств и отношений - к природе, обществу, самому себе, оказывается единством гносеологического и онтологического аспектов его рассмотрения. Он предлагает такую концепцию, которая дает возможность исследовать все абстракции, все качества человека, выступающие в различных системах связей и отношений: практическом и познавательном отношении к бытию, общественно-историческом отношении к другому человеку и т. д. В проблеме человека Рубинштейн выделяет все его ипостаси и потому впервые дает интегральное определение человека. Единство в многообразии, целое как совокупность отношений - такова диалектика его решения. Категории "человек", "субъект", "личность" как различные ипостаси человека, пересекаясь друг с другом в своем качественном отличии, образуют ту совокупность углов зрения, под которыми рассматривается человек как целостное. Подобная интеграция этих качеств и модальностей оказалась возможной только благодаря преодолению абстрактного антропологизма и абстрактной постановки проблемы человека в целом. Рубинштейн находит место человека в мире - в этом состоит его решение задачи. Качества бытия, таким образом, приобретают свою соотносительность с человеком, а человек, в свою очередь, соотносится с созданным им и одновременно детерминируемым им миром. Поэтому новизна категории "мир" состоит в раскрытии особого человеческого общественного качества бытия и в распространении объективного метода на познание самого субъекта, исключающее возможность их безотносительного рассмотрения. В своих знаменитых "Тезисах о Фейербахе" Маркс отмечал ограниченность материализма, состоявшую в том, что действительность познавалась только в качестве объекта, безликой материи. Социальный пафос марксизма, заключенный в идее революции, требовал признания роли субъективного фактора как преобразователя не только природы, но и общества, в то время как категориальный строй утверждал первичность бытия и вторичность сознания. Так и заострился вопрос о месте в этом соотношении обладающих этим сознанием людей. Распространение объективного подхода и на субъекта, утверждение, что человек, обладающий сознанием и деятельностью в той же мере подлежит объективному познанию, как и природа - таково марксистское решение проблемы человека, данное С. Л. Рубинштейном.

Этим решением одновременно устранялось и такое противоречие в системе философского знания, что противоположность бытия и сознания, правомерная для гносеологического отношения, согласно В. И. Ленину, вообще неприемлема за его пределами. Новая категория человека, предложенная Рубинштейном, выступила в качестве единого основания для установления связи категорий бытия и сознания, а тем самым позволила преодолеть их противопоставление за пределами гносеологического отношения, реализовать монизм в онтологии.

Концепция человека, предложенная С. Л. Рубинштейном, преодолела парадигму, согласно которой материалистическая трактовка бытия означает его безличность. Она преодолела трактовку материальности бытия только как предметности, вещности, неорганической дочеловеческой природы. В этом положении Рубинштейн подчеркивает активную преобразовательную роль деятельности человека по отношению к бытию, которая одновременно является и условием его включения в окружающий мир, конкретную реальность. "Решение этой проблемы направлено против отчуждения как человека от бытия, так и бытия от человека... Из учения о категориях, в том числе даже из учения о действительности, бытии, выпадает человек. Он, очевидно, идет только по ведомству исторического материализма - как носитель общественных отношений", - так высказывался Сергей Леонидович о постановке этой глобальной проблемы на том этапе развития философии [17, с. 256].

Таким образом, центральным является не соотношение в онтологическом плане бытия и сознания, а онтологическое соотношение бытия и человека, и как решающее в нем - действенность этого соотношения, его практичность и материальность, при наличии сознания как вторичного, производного. Это положение направлено, с одной стороны, против абсолютизации сознания при одновременной дезонтологизации человеческого бытия, ведущих к замене человека его сознанием, с другой стороны, направлено против превращения бытия в производное от сознания, с третьей - против определения бытия, материи только через ее внеположность сознанию, а фактически, тем самым, только относительно к нему.

Для какой цели понадобилось Рубинштейну обращение к устаревшей категории онтологического? Но он не восстанавливает прежнюю онтологию как понятие, которое было связано с разграничением философского знания (метафизики) и естественных наук или с дифференциацией учения о бытии и учения о познании (не говоря о других, еще более архаичных значениях понятия онтологии). Понятие материи все более стало обозначать лишь физическую, природную, в лучшем случае биологическую "форму движения материи", поэтому понятие онтологии Рубинштейн привлекает для такого обозначения бытия, которое включало бы и историческое бытие человека и его познание. Рубинштейн привлекает понятие онтологии, онтологического как охватывающего все уровни материи, для распространения материалистически- онтологического подхода на высший уровень бытия общества. Для Рубинштейна онтология - учение о качественном составе бытия и одновременно - о его способе существования. Высказывая свое отношение к экзистенциализму как одному из авторитетнейших философских направлений XX в., Рубинштейн впервые интегрирует понятие человека и категорию существования. Экзистенциалистское понимание существования как лишенного сущности преодолевается в концепции Рубинштейна, в которой сущность интегрируется с существованием и качественная определенность сущности раскрывается через присущий ей специфический способ существования. Понятие движения на разных уровнях материи в марксистской традиции всегда существовало соответственно ее качественно различным формам, имело свою специфику. Рубинштейн и здесь, интегрируя все аспекты проблемы, учитывая и экзистенциалистское понятие существования, и марксистские категории движения, процесса, деятельности, выдвигает новое понятие, которое, семантически точно преодолевая пассивный смысл понятия "существование", вбирает момент активности, присущий марксистскому понятию деятельности - понятие осуществления. Именно осуществление своей сущности, а не абстрактно-пассивная сущность человека и лишенное сущности, своего собственного качества существования, - таков качественно новый уровень решения этой сложнейшей проблемы.

Онтология в интерпретации Рубинштейна позволяет понять качественную определенность каждой сущности через присущий только ей способ движения. Специфика способа существования человека в его активности. Она фиксируется понятием "осуществление". "Антропологическая" проблема, раскрывающая специфику бытия человека, находит свое место в общей проблеме бытия, онтологии как учении о сущностях с разными способами существования. Преодолевая абстрактность антропологизма, где сущность "пребывает" в человеке, Рубинштейн утверждает, что человек осуществляет свою сущность, т. е. она имеет деятельностную модальность. Модальность этой сущности также раскрывается не "в себе", а через диалектику соотношения человека с миром.

Категория "мир" также является совершенно новой в марксистской традиции, хотя она по существу близка к марксову понятию "второй природы", т. е. действительности, созданной человеком. Абстрактность философской антропологизации преодолевается теперь включением в учение о бытии учения о человеке, а качественная определенность бытия, включающая человека, раскрывается не только путем иерархически построенных уровней, но прежде всего через вычленение внутри бытия структурирующего и центрирующего его самого конкретного и самого общего отношения "человек и мир". Само по себе нахождение этого отношения как системообразующего, конституирующего дальнейшие качественные определенности человека и бытия, соотносительно с человеком, - является кардинальным и фундаментальным.

Только при этом становится возможным понимание деятельной сущности человека, не сведенной только к самой деятельности, но и сущности деятеля, который осуществляет ее. Ответом на этот вопрос является выдвинутая тридцать лет назад категория субъекта и его качество осуществления человеческой сущности. Категории "человек" и "мир" конкретизируются категориями субъекта и объекта, и только в контексте проблемы "человек и мир" становится понятной их соотносительность друг с другом. Лишь с появлением человека бытие выступает в новом качестве объекта, которое может существовать и существует только для субъекта. Здесь обоюдна детерминация объекта и субъекта; первого как имеющего свою собственную сущность, закономерность и качественную определенность; второго как преобразующего сущность первого своей деятельностью, создающего ее новое качество.

Категория осуществления раскрывается и как деятельное, и как познавательное отношение человека к объекту, т. е. изменение, преобразование человеческой действительности, согласно ее познанным законам, но в своих целях. Категория "мир" именно здесь обнаруживает свой подлинный смысл как ценностное отношение человека, и как преобразованное в целях человека качество бытия. Если субъект выступает по отношению к объекту как деятель, активный преобразователь, то объект, преобразованный по общественно-историческим законам деятельностью человека, - это "мир", который детерминирует, в свою очередь, по-новому человека, субъекта. Выражая присущую рубинштейновской мысли логическую строгость, соотносительность категорий "человек" и "мир" позволяет преодолеть не только абстрактно-антропологический и абстрактно-сциентистский взгляд на человека, препарирующий его извне как объект. Пафос дильтеевской понимающей психологии при всей ее ограниченности состоял как раз в том, чтобы вобрать в метод психологического познания особенность человека как объекта познания, научно учесть "человечность" его психики.

Между тем даже в некоторых вариантах марксистской интерпретации категория деятельности, заняв ведущее место, стала приобретать все более логизированный характер, абстрагироваться от субъекта, тем самым обезличивая его, разрушая свою связь с ним и фактически подменяя его собой. Рубинштейн, идя от проблем психологии, всегда возвращался к вопросам этики, стремясь раскрыть не только философско-психологический, но и сохранить этический - ценностный аспект деятельности человека как субъекта. Для решения этой задачи он использует отличную от категории "деятельность" категорию "отношение", которую он определяет как "созерцание". Таким образом, внутри отношения "человек и мир" выделяются две различные модальности - деятельности и созерцания.

Качество человека как субъекта может раскрыть не понимающий, не религиозно-этический, не психологизированный, но гуманистический подход. Заслуга философского обоснования этого подхода принадлежит С. Л. Рубинштейну. Вслед за раскрытием логики познания субъекта, затем логики его действования он считает необходимым раскрыть логику внутреннего отношения к миру, побуждающую субъекта действовать и познавать. Введенная им категория "созерцание", относясь к более высокому уровню абстракции, чем понятия этического, эстетического и других отношений, служит их основанием. В свое время квалифицированная К. Марксом как выражение слабости предшествующего механистического материализма, эта категория вновь актуализируется Рубинштейном, но в совершенно новом смысле - для определения новой модальности отношения "человек и мир". Оказывается, что не все в действительности - продукт действий человека: в мир входит и природа, и другой человек в своей непрагматической, нефункциональной "не потребительской", как бы мы сейчас сказали, ценности. Мир не сводится к узкопрагматической полезности для человека, а отношение человека к миру - к чему-то прагматическому, оперантному, операциональному. "Как сама природа это не только предметный "мир", сделанный руками человека из природного материала (природа не только полуфабрикат и материя производства), точно также и человек - это не только производная социальных отношений" [17, с. 344]. В онтологии человека наличие не только действенного, но и познавательного и созерцательного отношения к миру составляет важнейшую его характеристику.

Уже в "Основах общей психологии" Рубинштейн категорически выходит за пределы собственно-гносеологического определения природы психики, которое сводило ее к отражению. Он показал, что психическое одновременно есть и отношение к миру и переживание этого отношения, имея в виду ту самую неуловимую субъектность психического, которую столько раз и столь безуспешно пытались поймать в сети строго научной квалификации. Созерцание состоит из богатства разнообразных - этического, эстетического - отношений к миру. "Эта созерцательность не должна быть понята как синоним пассивности, страдательности, бездейственности человека. Она есть (в соотношении с действием, производством) другой способ отношения человека к миру, бытию, способ чувственного эстетического отношения, познавательного отношения. Величие человека, его активность проявляются не только в деятельности, но и в созерцании, в умении постичь и правильно отнестись ко Вселенной, к миру, к бытию" [17, с. 340].

Этическое раскрывается Рубинштейном как совершенно особое, не сводимое к прагматическому отношение к другому человеку. Это не христианский вариант гуманизма, состоящий в сострадании и жалости, унижающий и подавляющий в результате достоинство своего объекта; это не та нота обреченности, которая и по сей день с удовольствием акцентируется некоторыми современными буржуазными учениями. Рубинштейновский гуманизм - это прежде всего вера в человека, в его возможности изменения своей жизни, устранения своей зависимости. Рубинштейновское созерцание, таким образом, оборачивается возрождением активного отношения к самому человеку, личности. Мы так привыкли наивно материализованно представлять результаты деятельности, что не всегда улавливаем эти результаты не только в предметной форме, а в изменении некоторых соотношений действительности, объективных событий, изменении жизненной расстановки сил. Рубинштейновская идея о том, что человек своим отношением к другому реально изменяет его, вызывает невольную иллюзию, что в нем следует искать некую материальную субстанцию этого изменения. Поэтому "усиление", по выражению Рубинштейна, существования одного человека другим посредством его отношения к нему не сводится к усилению какой-то наличности, данности самого факта этого существования, но приводит к усилению качества его существования и сущности. Таким образом и появляется различная мера человечности, различная мера существования - более или менее соответствующая его сущности. Поэтому идея подлинности и неподлинности бытия, приписываемая западноевропейской мыслью экзистенциализму, а по существу впервые выдвинутая марксизмом, со всей присущей ей скрытой трагичностью поставившая проблему отчуждения человека, содержала в себе неразрешимый парадокс невозможности присвоения и реализации собственной сущности в жизни, невозможности продолжения жизни по законам человечности.

В конечном итоге реальная помощь в обретении себя, своего "я" осуществляется через этичность отношения одного человека к другому. Однако столь необычное, не формальное толкование этического позволило Рубинштейну пойти дальше в углублении этого понятия применительно к понятию существования человека. Двойственность трактовки проблемы человека приводила философов к его противоречивому пониманию, с одной стороны, как субъекта, изменяющего мир, согласно поставленным целям, с другой - как существа, не способного присвоить даже результата собственной деятельности, собственной сущности, собственных чувств, т. е. как существа неподлинного. Преодоление этого противоречия - в возможности становления субъектом как существом более существующим, более активным, чем потенциальным.

Чтобы показать действенность сознания, рефлексии как условия реализации человеческого способа существования, Рубинштейн прибегает к совершенно неожиданному, парадоксальному - сенсуалистическому - ходу мысли. Это, с одной стороны, более обобщенный, абстрактный и, с другой - более реальный, конкретно-чувственный эквивалент сознания, такой, в котором выражается вся привязанность - ив стремлении к ней и в страдании от нее - человека к жизни. Здесь речь идет о так называемых "мировоззренческих" чувствах, именно в них и через (!) них и происходит реальное "заземление" сознания, его влияние и воздействие на жизнь. Эти чувства аккумулируют отношение человека к жизни и выражают его.

Откуда же берется эта новая категория? Рубинштейн заимствует ее из эстетики и переносит, наполняя новым содержанием, в этику. Это неизвестная за пределами эстетики категория обобщенного чувства. Именно они, эти чувства, которым Рубинштейн придает качественно новое название и смысл, - "жизненные" - тысячами нитей притягивают, связывают человека с жизнью, но вместе с тем и предоставляют субъекту возможность выхода, как говорят экзистенциалисты, "за пределы" не только ситуации, но и жизни в целом для того, чтобы занять позицию над ней. Этот выход и становится возможным только благодаря обобщенности, устойчивости, определенности жизненных чувств. Отношение человека к жизни в виде того или иного - конкретного и вместе с тем обобщенного - чувства формируется, вырабатывается у человека в процессе его развития. Однако жизненные чувства - это не только субъективная характеристика, субъективное отношение к жизни, они соответствуют прежде всего характеру, качеству самой жизни. "Основой трагического отношения человека к жизни является отношение человека к трагическому как существующему объективно" [15, с. 349]. Трагедия в таком случае - не свойство характера, а судьба, позиция человека в жизни. Поэтому возможность выхода "за пределы" жизни, возможность встать и возвыситься над ней возрастает по мере развития и углубления жизненных чувств и сокращается в случае их деградации, неразвитости, обедненности.

Таким образом, этичность мировоззренческих, жизненных чувств по отношению к миру и другим людям выявляет рубинштейновский гуманизм, является его ядром и сердцевиной.

Свою мировоззренческую задачу Рубинштейн видит не в абстрактной постановке вопроса о роли и месте человека, а в его этической, нравственной позиции как направленности. Отсюда открывается путь к новой постановке всей этической проблематики: сама этика в таком понимании оказывается не морализированием извне, а изучением реального бытия.

Утверждая зависимость (страдательность) и свободу человека как реальную диалектику его бытия, раскрывая его малость и величие, Рубинштейн боролся за адекватное этой сущности отношение общества к человеку. Самое существенное в этике определялось им как условия, при которых "отношение к человеку адекватно ему как человеку". Здесь развертывается совершенно особый раздел его этики, который он сам называет "этика и политика" - раздел, содержавший критику отношения к человеку, преобладавшего в эпоху культа личности.

Возникшая антитеза тоталитаризма и индивидуализма может и должна быть преодолена подлинной диалектикой индивидуального и общественного. Он требует в рамках детерминации общественными условиями сохранения права внутреннего в человеке. "Но формальное отношение к общественным требованиям неизбежно влечет за собой возможность конфликта... Механическое соблюдение общественных требований, их формально-механическое проецирование в поведение лишено всякой моральной ценности", - писал он в своих дневниках.

Соотношение этики и политики для него глубоко диалектично: с одной стороны, "в этику, в этические задачи входит необходимо и борьба за такой общественно-политический строй, за такие общественные и политические порядки, которые дают возможность, заключают внешние предпосылки для того, чтобы человеку быть этичным". С другой - "переделка общества сама собой, автоматически переделывает, формирует человека, так что ничего больше и не нужно - не верно!". Поэтому и возникает необходимость работать практически над этическим формированием людей. "Этика неотрывна от политики, но решение политических задач само по себе, автоматически не решает проблемы этической". Неверно "сведение мира к истории общества, человека - к "маске", к олицетворению общественной категории, общества - к фабрике и конторе, этики - к политике, работы над человеком (человека над собой) - только к совершенствованию общества". Борьба против отчуждения от человека его связей с другими людьми, богатства его отношений к миру, его собственной сущности ведется им как борьба против сведения человека к "маске", к простой производной от общественной функции, а затем - к средству. Восстановление самоценности человека, полноты его бытия, прав внутреннего, права личной жизни, разума, совести - таковы координаты рубинштейновского понимания свободы субъекта.

Он выделяет три аспекта свободы: 1) как самоопределение - роль внутреннего в детерминации поведения на разных уровнях;

2) как свобода человека в общественной жизни (свобода личности и общественное принуждение); 3) как свобода в спинозовском ее понимании (контроля сознания над стихией).

"Свобода, - полемизирует он с экзистенциализмом, - это не только отрицание данного, но и утверждение его. Свобода - это и отрицание и утверждение данного" [17, с. 360].

Жизнь - это процесс, в котором объективно участвует сам человек. Основной критерий его отношения к жизни - строительство в себе и других новых, более совершенных, внутренних, а не только внешних форм общественной жизни и человеческих отношений.