Глава III. Организационные вопросы КСППЭ

§ 1. Назначение КСППЭ. Пределы компетенции экспертов, общие требования к формулированию вопросов экспертам

Знакомство с литературой свидетельствует, что при назначении КСППЭ практические работники все еще сталкиваются со значительными трудностями. Нередки случаи, когда задачи, поставленные перед КСППЭ, на деле не требуют комплексного подхода. Бывает наоборот: следователь назначает экспертизу как однородную, а вопросы нуждаются в комплексном исследовании. По данным В. В. Романова и В. В. Мельника, лишь в половине исследованных ими случаев КСППЭ ее назначение было оправдано. Согласно мнению авторов, во многом это связано с недостаточной разработкой соответствующих практических рекомендаций и пособий, неполной осведомленностью следователей и судей в возможностях комплексных экспертиз, в том числе и КСППЭ.

Как уже отмечалось, в соответствии со ст. 78 УПК РСФСР общим фактическим основанием назначения любой судебной экспертизы является потребность в специальных познаниях при разрешении вопросов, имеющих значение для дела. Поэтому первое условие обоснованного выбора КСППЭ — правильное решение вопроса о принципиальной необходимости применения специальных знаний психиатра и медицинского психолога в каждом конкретном случае.

Второе условие — установление необходимости применения специальных знаний психолога и психиатра именно в форме экспертизы. Иногда представители этих профессии могут выступить в качестве специалистов по делу (ст. 1331 УПК РСФСР). Следует, однако, подчеркнуть, что такая форма реализации специальных познаний принципиально не эквивалентна экспертному установлению фактов.

Третье условие обоснованного назначения КСППЭ — адекватное решение вопроса о необходимости одновременного совместного обсуждения и интегративной оценки результатов применения специальных психологических и психиатрических знаний. При отсутствии такой необходимости по делу назначаются последовательно проводимые судебно-психиатрическая и судебно-психологическая экспертизы, т. е. используется комплекс экспертиз, а не КСППЭ.

При выборе между этими возможностями следует учитывать специфику предмета КСППЭ —только ей присущую возможность исследовать результаты взаимодействия психопатологического и психологического (возрастного, эмоционального, личностного) факторов. При наличии потребности в установлении по делу таких фактов и обстоятельств вопрос о выборе формы экспертизы должен однозначно решаться в пользу КСППЭ, поскольку в настоящее время только ей доступно определение указанных системных качеств объектов. Необходимость выяснения такого рода истины по делу возникает практически во всех случаях у лиц с пограничными психопатологическими состояниями: психопатиями, психопатоподобными состояниями различной природы, неврозами, легкими степенями олигофрении, инфантилизмом, а .также иногда при крайних вариантах нормы. Еще В. П. Сербский указывал, что пограничные психопатологические нарушения личности, по своей глубине не исключающие вменения, и психологическая аффективная реакция, в норме всегда также не лишающая вменения, при совместном своем влиянии, утяжеляя друг друга, могут в итоге приводить к более глубокому нарушению психической регуляции, иногда даже определяющему невменяемость и требующему экскульпации (признания невменяемым) субъекта преступления.

При решении вопроса о назначении КСППЭ, кроме перечисленных содержательных признаков, должны быть приняты во внимание также степень сложности решаемых задач, их общая правовая значимость. Другими словами, должно быть учтено наличие дополнительных обстоятельств, делающих необходимым проведение максимально полных, всесторонних исследований. Именно такими преимуществами обладает комплексная экспертиза и в частности КСППЭ.

Четвертое условие — обязательность исключения вопросов, требующих сугубо правовых оценок, например наличие в действиях лица умысла, мерах наказания с ( учетом особенностей его личности, нравственном облике, мотивах, целях инкриминируемых деяний и т.п. Последнее следует специально подчеркнуть, так как цели, мотивы, нравственные ценности относятся к существенным характеристикам личности. Однако определение их применительно к конкретному преступному деянию входит в прямые задачи органов следствия и суда, относится к сфере их профессиональной компетенции и поэтому не может быть предметом экспертного исследования ни судебного психиатра, ни судебного психолога.

И, наконец пятое (и последнее) условие обоснованности назначения КСППЭ —постановка вопросов, соответствующих уровню научной компетенции экспертов, кругу правомочий, теоретических знаний и опыту КСППЭ.

На современном этапе развития КСППЭ к второму кругу вопросов относятся следующие:

1. Установление индивидуально-психологических особенностей личности подэкспертных, перенесших нервно-психические вредности и (или) имеющих признаки пограничной психической патологии, выяснение их влияния на поведение в интересующий следователя и суд момент.

Влияние этих особенностей на поведение должно рассматриваться как условие, способствующее или препятствующее определенному поведению. Такое понимание соответствует общетеоретическим положениям (внешняя причина опосредствуется внутренними условиями, т.е. личностью), современным психологическим представлениям о строении и регулятивных функциях личности (черта как внутренняя преграда) (См.: Столин В. В. Самосознание личности. М., 1983, с. 125—126.), основным концепциям советской криминологии: о значении особенностей осознания, содержания правосознания и нравственного сознания в генезисе противоправного поведения, об аномалиях личности как условии (например, вследствие снижения самоконтроля и др.), а не причине правонарушений. В качестве таких условий в зависимости от конкретной ситуации могут выступать пассивная подчиняемость, внушаемость, возбудимость, зависимость, агрессивность и др. В общем виде соответствующий вопрос экспертам может быть сформулирован так: имеет ли подэкспертный индивидуально-психологические особенности в виде... (указать, какие именно особенности интересуют следователя или суд), могли ли они оказать существенное влияние на поведение (указать, какое именно) в такой-то ситуации (указать конкретный аспект ситуации). Только такой конкретный вопрос позволяет ожидать конкретного ответа по существу или мотивированного отказа от дачи ответа.

Слишком широко, абстрактно поставленный вопрос лишает экспертов предметности. Вследствие возможности выделения большого числа личностных структур, влияющих на поведение, создается в сущности ситуация неопределенности задания. Эксперт оказывается вынужденным «угадывать», какой аспект личности интересует следователя (суд). Итогом такого «угадывания» может быть описание черты или черт, которые хотя и могли оказывать влияние на поведение, но значения для существа дела не имеют. Такой ответ малоинформативен и по. сути дела непродуктивен.

Необходимость конкретизировать в задаваемом вопросе ситуацию также безусловна, так как имеет важный психологический смысл. Дело состоит в том, что каждая черта личности существенно проявляет себя лишь в некоторых вполне определенных ситуациях, при необходимости определенных действий (См.: там же, с. 149. ). Без их указания эксперты лишаются возможности в полной мере применить свои специальные знания.

Основанием для назначения КСППЭ личности обвиняемого, свидетеля или потерпевшего обычно являются сведения о перенесенных ими нервно-психических заболеваниях (черепно-мозговых травмах, интоксикациях, менингитах и др.) или признаки отклонения в их поведении, его особая брутальность (грубость), необычность, непонятность для следователя и суда как в целом, так и по конкретному эпизоду (эпизодам) накануне, в момент или после содеянного, в том числе и на предварительном или судебном следствии. К таким основаниям могут быть также отнесены своеобразие объяснения отдельных эпизодов, тех или иных мотивировок содеянного, ссылок на психологическое влияние окружающих лиц, указание на индивидуальные особенности отдельных психологических функций, например памяти, и др. В последнем случае наряду с вопросом об особенностях личности может быть задан вопрос о характере тех или иных психических процессов подэкспертного.

На современном этапе развития КСППЭ в ее практике чаще всего встречаются вопросы о наличии у подэкспертного таких личностных (характерологических) черт, как повышенная внушаемость, агрессивность, зависимость, подчиняемость, лидерство, склонность к фантазированию, вымыслам. Из отдельных психических процессов следователя и суд обычно интересует состояние памяти: общий уровень развития функций памяти (запоминания, удержания, воспроизведения) и их особенности, в частности наличие эйдетизма — способности к подробному визуализированному воспроизведению увиденного и пережитого. Нередко спрашивается также о характере и уровне развития познавательных процессов: мыслительной деятельности и восприятия;

2. Установление у лиц с признаками психической патологии или перенесших нервно-психические вредности вида и глубины эмоциональных реакций в интересующий следователя и суд момент.

Необходимость в назначении КСППЭ эмоциональных состояний может возникнуть тогда, когда у следователя и суда возникает предположение, что эти состояния могли повлиять на способность (ограничить ее) субъекта преступления в полной мере сознавать значение своих действий или руководить ими.

Основанием для назначения КСППЭ в таких случаях, наряду с данными о перенесенных нервно-психических вредностях и (или) о наличии стабильных психических отклонений, является необычное поведение обвиняемого в момент совершения инкриминируемых деяний, множественность повреждений у жертвы, наличие длительного конфликта с ней или внезапность деяния, ссылки обвиняемого на изменение в понимании ситуации, неполноту осмысления и восприятия в момент криминала, указание на невозможность в это время владеть собой, запамятование отдельных эпизодов содеянного и др.

Соответствующий вопрос может быть сформулирован так: находился ли обвиняемый в момент совершения инкриминируемых ему деяний в состоянии физиологического аффекта или ином эмоциональном состоянии, связанном с конфликтной ситуацией, которое могло заметно (существенно) повлиять на его поведение? Указание на ситуационный характер эмоциональных реакций, не носящих характера аффекта, необходимо. В соответствии со смыслом п. 5 ст. 38 УК РСФСР при достаточной глубине эти реакции, как и физиологический аффект, могут служить психологической предпосылкой констатации судом сильного душевного волнения.

Наиболее частая ошибка следователей при назначении КСППЭ эмоциональных состояний и формулировании вопроса экспертам — подмена психологических понятий (физиологический аффект, эмоциональное состояние, эмоциональная реакция) правовыми понятиями «сильное душевное волнение» или «внезапно возникшее сильное душевное волнение». Следует подчеркнуть, что констатация экспертами в психологических понятиях эмоционального состояния исследуемого служит лишь одной из предпосылок его юридической квалификации следователем (судом); как сильного душевного волнения. Пренебрежение этим принципиальным различием неизбежно приводит на практике к неверной (неправомерной) постановке экспертных вопросов;

3. Установление способности несовершеннолетних обвиняемых, имеющих признаки отставания в психическом развитии, полностью сознавать значение своих действий и определение, в какой мере они способны руководить ими.

Основанием для назначения КСППЭ в этих случаях являются симптомы замедленного психического развития несовершеннолетнего, состоящего или не состоящего на психиатрическом учете (Многие авторы пишут в таких случаях о психически здоровом подростке. Однако до КСППЭ этот вопрос не может быть решен. Нередко задержка психического развития как раз и отражает психическую патологию. До КСППЭ следователь может (и обязан) установить, состоит ли несовершеннолетний на психиатрическом учете.) и (или) имеющего признаки педагогической запущенности. Они проявляются в легкомысленности его поступков, поверхностности суждений, недостаточном осмыслении противоправности своего поведения, его неадекватной нравственной оценке, неспособности достаточно полно предвидеть его отрицательные последствия для себя, своих близких, окружающих. Значение всех этих особенностей усиливается при наличии наряду с признаками психической патологии объективно сложной или конфликтной ситуации в момент криминала, подозрении о развитии у несовершеннолетнего в этот период острой эмоциональной реакции и (или) наличия неблагоприятного эмоционального фона (состояния фрустрации) вследствие хронического неудовлетворения важных для его возрастного периода потребностей.

Правильный вопрос экспертам в общем виде может быть сформулирован так. Имеются ли у несовершеннолетнего признаки отставания в психическом развитии, если да, то в чем они выражаются и с чем связаны? Если такие признаки имеются, то мог ли он полностью сознавать значение своих действий и в какой мере мог руководить ими с учетом конкретной ситуации?

Последнее уточнение принципиально важно. Можно полностью согласиться с М. М. Коченовым, что недостаточное осознание своих действий, и особенно слабость волевого контроля, у несовершеннолетнего резче проявятся в объективно сложной ситуации и будут связаны с большим дефицитом жизненного опыта, более выраженной личностной дезорганизацией (См.: Коченов М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу, с. 80.).

В настоящее время следователи и суды часто ставят перед экспертами также вопрос о соответствии интеллектуального развития несовершеннолетнего возрасту уголовной ответственности. Мы считаем, что такие вопросы не основаны на законе.

Прежде всего надо отметить, что ст. 392 УПК РСФСР, определяющая предмет экспертизы несовершеннолетних, не предусматривает установления так называемого «психологического возраста», который в прямой форме присутствует в рассматриваемых вопросах. Законодателя интересует только способность несовершеннолетнего полностью сознавать значение своих действий и только при наличии данных об умственной отсталости, не связанной с душевным заболеванием. Постановления Пленумов Верховного Суда СССР № 1 от 21 марта 1968 г. и № 16 от 3 декабря 1976 г. (в ред. от 9 июля 1982 г. (См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1982, № 5, с. 3—11.)), в отношении природы умственной отсталости ограничений не приводят, но добавляют волевой критерий оценки: мог ли он (несовершеннолетний обвиняемый) полностью сознавать значение своих действий и в какой мере руководить ими.

Такой подход является, с нашей точки зрения, единственно правильным. Диагностика возрастного периода психического развития не самоцель, а вспомогательное средство, общий ориентир в достижении конечной цели — определении способности лица полностью сознавать значение своих действий и меры руководства ими в конкретной ситуации, при конкретных внешних и внутренних (динамическое состояние личности) условиях. Поэтому в соответствии с конечной, а не промежуточной целью КСППЭ и должен быть сформулирован вопрос.

Кроме того, даже если психолог диагностирует период возрастного психического развития, дело следователя соотносить его с возрастом уголовной ответственности. Компетентен в этих вопросах, конечно, только юрист;

4. Установление способности обвиняемых, свидетелей и потерпевших, перенесших те или иные нервно-психические вредности и (или) обнаруживающих признаки психической патологии, правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания.

Основанием для КСППЭ может быть наличие внешних условий, затрудняющих восприятие и осмысление определенных событий. К ним, в частности, могут относиться неблагоприятные условия восприятия, скоротечность наблюдаемых явлений, чрезвычайно большой объем информации, слишком большая (сверхпороговая) или слишком малая (подпороговая) сила раздражителей.

Однако значительно чаще необходимость в комплексном исследовании вызывается потребностью в оценке психических качеств самого подэкспертного. Сомнения в способности правильно воспринимать и воспроизводить информацию могут вызвать особенности его восприятия, мышления, памяти, речи, связанные с малолетним или старческим возрастом, дефектами органов чувств центрального происхождения, психической патологией, низким уровнем умственного развития, своеобразием черт личности (повышенной внушаемостью, склонностью к фантазированию и др.). высоким эмоциональным напряжением в момент наблюдения, состоянием алкогольного или наркотического опьянения.

Значение имеют как внешние, так и внутренние причины, влияющие на восприятие, удержание в памяти и воспроизведение. Поэтому соответствующие вопросы могут быть сформулированы так.

Мог ли подэкспертный правильно воспринимать такие-то (указать, какие конкретно) имеющие значение для дела обстоятельства в таких-то (назвать виды помех) условиях восприятия с учетом актуального состояния его познавательных психических процессов, особенностей личности (возрастных, болезненных или акцентуированных характерологических) или ее динамических состояний (назвать, каких конкретно: аффективного напряжения, состояния опьянения, травматической оглушенности и др.)?

Мог ли (может ли) подэкспертный при наличии установленных у него личностных особенностей, психического состояния, процессов восприятия, переработки, сохранения и передачи информации правильно воспроизводить такие-то обстоятельства (указать, какие), имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания?

Легко видеть, что рассмотренная КСППЭ по существу является разновидностью КСППЭ личности;

5. Установление способности малолетних и несовершеннолетних и иных потерпевших по делам об изнасиловании, обнаруживающих признаки психических отклонений или (и) перенесших нервно-психические вредности, правильно понимать характер и значение действий виновного и оказывать сопротивление.

Основанием для назначения КСППЭ, наряду с наличием указанных данных, является пассивное поведение потерпевшей в период изнасилования, неадекватное (равнодушное, беззаботное, легкомысленное и др.) ее отношение к случившемуся, заявление о применении обвиняемым средств психологического давления, о наступившем изменении состояния, лишавшем возможности оказывать сопротивление, и пр.

Оптимальной формой вопроса экспертам будет такая: могла ли потерпевшая по уровню своего интеллектуального и личностного развития, а также особенностям психического состояния в момент происшествия правильно понимать характер и значение действий обвиняемого или оказывать сопротивление с учетом обстоятельств конкретной обстановки, ситуации (указать, каких)?

Под особенностями психического состояния (функционирования) потерпевшей в период посягательства на ее половую неприкосновенность помимо стойких психопатологических и возрастных характеристик подразумеваются динамические эмоциональные сдвиги, прежде всего наличие парализующего волю и экспрессию аффекта.

Хотя ситуация должна оцениваться экспертами в целом, все же конкретизация в ее наиболее значимых моментах необходима. Это связано с тем, что разные по смыслу фрагменты ситуации потерпевшая может оценивать по-разному в зависимости от осведомленности в вопросах сексуальной жизни, опыта и стиля взаимоотношений с лицами противоположного пола, общего нравственного развития, подхода и объяснений (приемов обмана) насильника, степени замаскированности истинного смысла его поведения, камуфлирования им своих намерений и др.

6. Установление наличия у лица, предположительно покончившего жизнь самоубийством, в период, предшествовавший его смерти, психического состояния, предрасполагавшего к самоубийству, и возможных причин возникновения этого состояния.

Основанием для назначения КСППЭ является наличие фактических данных о конфликтной обстановке или, наоборот, внешней безмотивности суицидального поступка, признаков изменения поведения суицидента, о проявлениях у него накануне содеянного и в прошлом подавленности, отчаяния, замкнутости, внутренней растерянности и др.

Соответствующий вопрос экспертам правильно может быть сформулирован так: находилось ли такое-то лицо в период, предшествовавший его смерти, в психическом состоянии, предрасполагавшем к самоубийству? Если да, то в чем конкретно это состояние выражалось и каковы его возможные причины?

Н. А. Селиванов справедливо подчеркнул особую значимость для качественного проведения судебно-психологической экспертизы в таких случаях тщательно собранных и верифицированных в материалах дела сведений о личности, психологических свойствах и состоянии суицидента. Однако выдвинутое им положение о неправомерности постановки перед экспертами вопроса о том, чем могло быть вызвано определенное психическое состояние конкретного лица в тот или иной период, в частности, такое, которое предрасполагало к самоубийству (См.: Селиванов Н. А. Некоторые вопросы судебно-психологической экспертизы. — Сов. юстиция, 1984, № 2, с. 11—12.), представляется недостаточно обоснованным в отношении КСППЭ. Н. А. Селиванов правильно писал, что этот вопрос не может быть решен на основе только специальных знаний эксперта и требует проведения комплекса иных процессуальных действий. Однако выводы экспертизы и не претендуют на окончательное правовое решение вопроса. Это функция следователя и суда, которые должны оценивать заключение экспертов в совокупности со всеми иными доказательствами. Выводы экспертов не имеют перед ними никаких преимуществ. Экспертиза лишь одно из средств, с помощью которого собираются доказательственные факты. Поэтому заключение экспертов должно быть учтено в общем комплексе доказательств. И в этом комплексе выводы о возможной причине самоубийства, сделанные на основании применения знаний психологов и психиатров, могут иметь значительную вспомогательную ценность. В случае, когда причиной самоубийства является хроническое душевное заболевание или временное болезненное расстройство психической деятельности, мнение специалистов-психиатров, на наш взгляд, необходимо, хотя, возможно, и недостаточно для правового решения вопроса. В литературе высказывается мнение о юридической допустимости и функциональной ценности вероятных выводов экспертов (См.: Орлов Ю. К. О допустимости вероятных выводов эксперта.— Сов. государство и право, 1981, № 7, с. 59.). Именно к этой разновидности выводов может относиться заключение КСППЭ о причинах самоубийства.