Методологические проблемы исследования и моделирования функциональных состояний человека-оператора (Ю. М. Забродин)

В истории психологических исследований человеческой деятельности, особенно деятельности человека-оператора в современных высокоавтоматизированных производствах, проблема и понятие функционального состояния оказались, пожалуй, одними из наиболее запутанных. В то же время практические задачи освоения космического пространства, управления движущимися объектами, контроля сложнейших технологических процессов и другие, которые можно отнести к тем сферам человеческой деятельности, которые объединяются общим классом профессиональных деятельностей в особых условиях, настоятельно требуют поиска конструктивных решений проблемы оценки, анализа и управления функциональным состоянием человека.

Такие конструктивные решения невозможны без ясного понимания специфики отношений в системе "теория - эксперимент - практика", без раскрытия психологической сущности практических задач и объяснения места и роли в этих задачах "человеческого фактора". Для этого необходимо развитие фундаментальных исследований психических состояний, уточнение смысла основных подходов к изучению функционального состояния, наконец, поиск путей синтеза имеющегося знания в направлении конкретной практической задачи.

В настоящее время уже немало сделано в области конкретных исследований, и доказательство этому - материалы, представленные на Всесоюзной конференции (Звенигород, 1982). Общий анализ представленных на конференции материалов показывает, насколько сложной является проблема идентификации и оценки функциональных состояний человека-оператора. Так во многих случаях функциональное состояние рассматривается как фон, на котором разворачиваются психические процессы, например, процессы приема и переработки информации, принятия решений и формирования управляющих воздействий человека-оператора. Однако, как только мы начинаем рассматривать состояние как фон, мы сразу же обнаруживаем, что его можно зарегистрировать или идентифицировать лишь как изменение, происходящее либо в свойствах, либо в структуре процессов, протекающих в человеческом организме, в человеческой психике, в поведении и деятельности. Попытки идентификации функционального состояния с помощью так называемых "объективных" показателей, в том числе с использованием разного рода психофизиологических, физиологических и биохимических индикаторов, свидетельствуют, что эти индикаторы далеко не всегда адекватны целям психологического исследования функционального состояния, если иметь в виду его психологический смысл. С другой стороны, мы наблюдаем реальные изменения в структуре и характере деятельности человека, в психологических механизмах, регулирующих эту деятельность, и связываем эти изменения с функциональным состоянием человека. Таким образом, функциональное состояние перестает быть просто фоном, но становится существенной особенностью динамики реально наблюдаемых характеристик поведения и деятельности. Основная трудность здесь состоит в том, что при анализе профессиональной деятельности мы рассматриваем, главным образом, стационарные оценки параметров того или иного психического процесса, а их изменение в разные моменты времени связываем с изменением функционального состояния человека-оператора.

Принято выделять две основные группы психических функциональных состояний, которые при анализе профессиональной деятельности относятся даже к разным уровням: стресс (напряженность) и утомление. Именно они яснее всего сказываются и на характеристиках деятельности, и на характере субъективных оценок. В отдельную группу выделяются также эмоциональные состояния, хотя и не очень четко, поскольку практически здесь же речь идет об операциональной и эмоциональной напряженности (!). Как один из стабильных феноменологических результатов рассматривается зонное строение функционального состояния типа напряженности: существует так называемая оптимальная зона, а в случаях недогрузки (недонапряженности) и перегрузки (перенапряжения) наблюдается снижение эффективности деятельности человека. Здесь есть известная аналогия с законом Йеркса - Додсона, и функциональное состояние получает окраску в физиологическом контексте: оно связывается с состоянием активации организма. Так, в ряде случаев, действие слабой помехи на эффективность работы оператора оказывается положительным по сравнению с отсутствием всякой помехи. Справедливости ради следует сказать, что известная кривая работоспособности (зависимость эффективности работы от ее продолжительности) также носит в целом аналогичный характер: она имеет выраженный максимум при заметных спадах в начале и конце работы. Кроме того, оказывается возможным связать некоторые предельные режимы функционирования человека с особенностями (и ограничениями) функционирования нервной системы.

Таким образом, функциональное состояние имеет уровневую специфику и нелинейно связано с действием ряда факторов, одни из которых можно отнести к факторам физиологического, а другие - к факторам психологического порядка.

С нашей точки зрения, есть существенное различие в оценке и интерпретации изменений в эффективности деятельности человека при психологическом анализе задач профотбора и профподготовки, с одной стороны, и задач функционирования человека (оценки функциональных состояний) - с другой. Различие это состоит в том, что при решении первых - основной акцент ставится на анализ интериндивидуальных вариаций исполнения, при решении вторых - на изучение интраиндивидуальных вариации. Практическое существо проблемы функциональных состояний заключается именно в том, что Эффективность работы одного и тою же человека (в другом контексте - работоспособность) изменяется во времени и в зависимости от характера и условий деятельности. Собственно практическая задача состоит в том, чтобы "вывести" работоспособность человека на некий "оптимальный" уровень, т. е. воспрепятствовать изменениям работоспособности, которые реально наблюдаются (чаще всего - воспрепятствовать снижению работоспособности). Решение этой задачи прежде всего требует понимания специфики самих функциональных состояний, раскрытия связи между ними, особенностями психических функций и эффективностью профессиональной деятельности человека. Другими словами, нужно понять, раскрыть и объяснить природу интраиндивидуальных вариаций работоспособности.

Здесь необходимы теоретические усилия для того, чтобы разорвать "логическое кольцо" определений. В самом деле, мы традиционно определяем психическое (функциональное) состояние через эффективность и адекватность поведения и деятельности. В то же время, изучая работоспособность, мы определяем ее изменение как следствие изменения функционального состояния человека. Выше сказанное требует вернуться к теоретическому, фундаментальному аспекту проблемы функциональных состояний (и психических состояний вообще), указывает на необходимость найти разумные подходы и теоретическую базу первичной классификации состояний, уточнить психологическую сущность самой этой проблемы.

Теоретический аспект проблемы функциональных состояний. Как известно, проблема психических состояний является одной из самых мало изученных и одной из самых трудных в психологической науке, особенно в ее прикладных разделах. Нужно также сказать, что само состояние как феномен, как явление, подлежащее исследованию, недостаточно четко определено в теоретической и экспериментальной психологии.

В самом деле, что имеется в виду, когда речь идет о психическом состоянии? С одной стороны, представляется очевидным, что состояние есть некоторая временная характеристика системы психики, а с другой стороны - состояние есть некоторый срез временной характеристики психического. Состояния могут рассматриваться как динамическая система (например, состояние напряженности или утомления), при этом в большинстве случаев операционно состояние идентифицируется по возможной смене самих состояний (так, состояние напряженности, например, определяется лишь потому, что бывают иные состояния). Это означает, что в природе самого состояния заключена и динамика, и стабильность. Именно в понятии состояния мы пытаемся связать два важнейших момента психического: устойчивость и изменчивость.

Теоретически это весьма сложная задача, и поэтому необходимо дальнейшее развитие системного подхода применительно к анализу психических состояний, в первую очередь - функциональных состояний. Как "уловить" и удержать в теоретическом анализе диапазон возможных состояний, увидеть их динамику, оценить интраиндивидуальные и интериндивидуальные различия в этих феноменах. В частности, крайне важно найти некоторые критические, стабильные области в множестве состояний, между которыми могут существовать промежуточные, переходные состояния. Ведь по своему смыслу состояние означает стабильность, а мы в психоло1ии изучаем его преимущественно как изменение. Таким образом, сам термин психическое состояние оказывается внутренне неустойчивым до тех пор, пока не будет найдено ясное его определение. Важно отметить, что в указанном выше смысле психическое (функциональное) состояние теоретически почти всегда рассматривается как результат изменения, а фактически (эмпирически) исследуется как переходный процесс "смены состоянии , поскольку изменение параметров некоторого психического процесса ассоциируется со сменой состояния.

Таким образом, определение психического состояния оказывается вопросом непростым потому, что и те, кто изучает эти состояния теоретически, и те, кто исследует их экспериментально, в конечном итоге всегда имеют в виду эти два аспекта: первый - временную динамику состояний, второй - некоторое структурное описание самого состояния. В конкретных исследованиях психическое состояние одновременно выступает в этих двух формах и часто довольно трудно оценить как по методу работы, так и по описанию результатов, с каким именно аспектом психического состояния мы имеем дело. И в теоретическом, и в практическом отношении важно рассмотреть обе эти стороны функционального состояния, каждый раз уточняя тот или иной аспект изучения этого сложного класса психических явлений.

Со структурной точки зрения функциональное состояние оказывается фиксацией некоторых событий, которые происходят в наблюдаемой нами системе, т. е. некоторым "мгновенным", а точнее - синхронным значением ее параметров. Тогда состояние - это как бы зафиксированный "временной срез" значений параметров системы, отображение ее структуры в каждый данный момент (интервал) времени. Трудность здесь состоит в том, что под таким отображением мы понимаем не просто временной срез, т. е. некоторое фиксированное число взаимосвязей в совокупности явлений, но, в действительности, временной инвариант, т. е. такое отображение, при котором структура взаимосвязей остается зафиксированной, неизменной в течение произвольно выбранного промежутка времени (произвольного интервала). Конструктивно это означает, что существует множество разных способов определения и выделения такого рода соотношений (инвариантов) в зависимости от длины произвольного интервала или от величины временной базы, на которой мы отыскиваем тот или иной инвариант. Конечный результат здесь будет зависеть как от свойств системы, гак и от длины выбранного интервала анализа. Поэтому в результате анализа психических состояний часто находятся не общие, а некоторые весьма частные, т. е. каждый раз ограниченные выбранной временной базой, временные инварианты. В качестве примера реального существования таких временных инвариантов мы можем привести конкретные формы самых разнообразных психических состояний (состояния ожидания, бдительности и т. п. ). Поэтому важно, во избежание ошибок, выбирать эти временные интервалы так, чтобы не нарушать пространственно-временной целостности интересующей нас системы. Так при изучении "состояния" того или иного психического процесса необходимо, чтобы он полностью "уложился" в анализируемый временной интервал. Понятно, что множество найденных таким образом интервалов в первом приближении определяет множество возможных состояний изучаемой системы.

Одно из естественных движений системы во множестве состояний - это ритмы, собственные ритмы или "навязанные" извне, которые показывают, как часто и каким образом система возвращается в то или иное состояние. Выбирая различные критерии оценки синхронности и разные интервалы для "базы", на которой оценивается искомый инвариант и рассматриваются "состояния", можно обнаружить огромное количество самых разнообразных ритмов. Важно отметить, что практически все параметры работы физиологических систем, психической активности и показатели эффективности деятельности обладают более или менее выраженной колебательной, ритмической характеристикой. (Собственно, именно благодаря этому можно выделять закономерные, инвариантные связи и отношения в изучаемых явлениях.) Это означает, что все они, меняясь во времени, многократно принимают (т. е. 'проходят через") те же самые значения параметров, иначе - повторяются. Интервал повторяемости, если он оказывается стабильным, становится инвариантной характеристикой выделенного ритма (то, нужно заметить, инвариант другого порядка, в отличие от инварианта состояния) . Ритмы, таким образом, выступают как та инвариантная во времени структура, которую можно "снять" или, наоборот, использовать при анализе психических состояний. Можно рассматривать систему ритмов в специальных временных срезах, а также в срезах состояний, т. е. оценивать не только временные свойства и взаимосвязи, но и их диапазон, характер движения во множестве состояний: сколько, какие именно состояния и в какой последовательности "проходит" система в своем колебательном движении. Такие ритмы действительно существуют, и мы очень хорошо их знаем. Анализу некоторого специального класса ритмов была посвящена работа одной из секций конференции. В зависимости от характера интерпретации сюда могут входить так называемые ритмы работоспособности, сна и бодрствования, состояний сознания, "биологические" ритмы (годовые, суточные, часовые и т. д. ) и некоторые другие, в том числе связанные с характером деятельности. Упомянутый выше временной инвариант позволяет "снять эти состояния как регулярно повторяющиеся изменения.

Второй аспект состояния - динамический - имеет дело, в основном, с нерегулярными (чаще всего, навязанными) изменениями состояния. Однако и здесь важно отметить, что именно с точки зрения повторяющегося изменения, повторяющегося состояния мы и можем увидеть как бы другое лицо функционального состояния: систему процессов перехода из одного состояния в другое, т. е. движения в множестве возможных состояний.

И теоретически, и экспериментально психическое (функциональное) состояние существует и интересно для нас лишь тогда, когда мы умеем фиксировать некоторое изменение состояния. Это означает, что в психологии состояние изучается не столько тогда, когда оно существует, сколько тогда, когда оно переходит из одного состояния в другое. С точки зрения структуры состояния мы имеем дело с частными временными инвариантами системы психики, относительно которых каждый раз должно быть точно определено то временное начало и тот интервал, в котором ищутся некоторые инварианты повторяющихся (или длящихся) событий. Такими временными реперами могут быть, например, время поступления сигнала, стимула или время достижения нужного результата и т. д. Напротив, в контексте динамики, содержания состояния, мы всегда имеем дело с относительным состоянием, т. е. с обнаружением смены или перехода некоторой синхронной системы (связанных явлений) из одного устойчивого положения в другое. При этом нужно помнить, что из одного положения в другое приходит вся система, которую мы изучаем, т. е. изменяется состояние всей системы.

...В экспериментальном Исследовании психические состояния всегда реально рассматриваются как реакция на внешние или внутренние возмущения, которые изменяют характеристики психической системы и организма в целом (по отношению к состоянию до и без этих возмущений - покою). Отсюда следует, что основной эмпирический материал, накопленный в исследовании функциональных состояний, позволяет прежде всего ввести анализ изменений состояний субъекта, т. е. изучать изменение характеристик некоторой психической системы, которое, в случае работы в особых условиях, на научном жаргоне мы привыкли называть изучением деформированных состояний, или состояний "деформированного оператора". Смысл исследований функциональных состояний как раз и заключается в том, что именно эти "деформации" мы хотим зафиксировать, по возможности измерить и понять, как и почему они возникают, с какими факторами связаны.

В этой связи особую роль приобретает упомянутое ранее состояние покоя, которое легко рассматривать как естественную систему отсчета при оценке других психических состояний. Существенный момент состояния покоя как стационарного (по определению) состояния заключается в том, что это состояние длится, продолжается. Это означает еще раз, что покой (как впрочем, и любое другое состояние) имеет реальную временную характеристику и ею нельзя пренебрегать, в отличие от изучения других психических явлений, функций, свойств и даже процессов. (Отметим лишь, что время становится важным в анализе некоторых специальных свойств психических процессов.) Состояние всегда течет и остается в ограниченном интервале времени. Именно по отношению к ограниченно длящемуся состоянию (например, покою) можно рассматривать человека-оператора, работающего в особых условиях, как "деформированного" оператора, измененного и изменяющегося субъекта деятельности. Учитывая, что принципиально всегда имеется возможность повторения состояния (по крайней мере, с теоретической точки зрения), состояние, как класс психических явлений, является не только ограниченно длящимся во времени, но и потенциально многократно достижимым и, следовательно, изменение состояния принципиально обратимо.

О пространстве психических состояний. С учетом всего предыдущего становится ясным, что каждый субъект потенциально может находиться в одном из множества различных состояний. Это означает, что система психики, как и сам субъект деятельности, имеет множество внутренних степеней свободы. Таким образом, мы реально видим, как субъект и его психика оказываются многомерными и по своим проявлениям, и по своему бытию. Однако, с теоретической точки зрения важно то, что при некоторых допущениях представляется возможным использовать для анализа психических (и, в первую очередь, функциональных) состояний формальный аппарат и понятия, близкие к понятиям алгебры отображении.

Каждый, занимающийся проблемой психических состояний имеет в виду некоторый, определенный его интересами, круг психических явлений, некоторую собственную систему классификации, что не позволяет пока еще, к сожалению, говорить о единой постановке проблемы изучения психических состояний. Так, речь может идти об эмоциональных состояниях; о состояниях, как реакциях на некоторые события; о состояниях нормальных и патологических; есть также состояния, мобилизующие психические проявления и т. п. Таким образом, одна из ближайших серьезных задач состоит в том, чтобы уточнить саму феноменологию состояния; определить как границы самих состояний, так и границы изменения состояний. Важно также понять - как и по какой оси изменяется состояние, которое мы идентифицируем? Если, например, мы рассмотрим в этом контексте состояние тревоги, то остается открытым вопрос - где начинается и где заканчивается состояние тревоги, из чего оно "происходит" и в какое другое состояние переходит. Стремление определить границы вариабельности, изменчивости каждого состояния внутри самого себя должно привести к поиску (и нахождению) естественной метрики психических состояний.

Нужно отметить, что мы привыкли изучать психические состояния, измеряя некоторые параметры и фиксируя характеристики, которые, вообще говоря, с этими состояниями прямо не связаны. Это несколько напоминает ситуацию, которая сложилась в профессиональном отборе, когда берется произвольное и огромное множество различных психологических характеристик и делаются попытки зафиксировать субъект в этом необозримом множестве плохо связанных друг с другом явлений, слабо связанных друг с другом методик, неопределенного набора параметров. Каков же выход из этого положения? Мне кажется, что упомянутый выше анализ через отнесение состояния к его собственной временной динамике и к некоторому относительно стабильному фону становится одним из реальных подходов к поиску естественной метрики состояний. На основании опыта исследований и собственного опыта мы хорошо знаем, что "внутри" самого субъекта существует значительное многообразие состояний.

Второй путь - это подход к естественной метрике состояний через отнесение каждого из состояний субъекта ко множеству всех субъектов. Так, например, когда мы рассматриваем состояние нормы или патологии, то имеем в виду, что во всем множестве субъектов существует вполне отчетливое распределение этих состояний. При этом, однако, возникает одна неочевидная трудность, которая заключается в том, что, выбирая достаточно большое (репрезентативное) множество людей, мы предполагаем, будто в этом множестве удается реализовать все возможные субъективные состояния, т. е. можно оценить все степени свободы, которые характерны для каждого субъекта. В действительности, указанная трудность проявляется в том, что эргодическая теорема в этом случае не работает. Поэтому как бы много субъектов мы ни взяли, всегда есть большой риск, с одной стороны, недостаточно полно отразить во множестве состояний индивидуальность конкретного субъекта, а с другой стороны - растворить границы внутреннего индивидуального богатства состояний во множестве индивидов.

Таким образом, поиск естественной метрики пространства состояний может быть перспективен в двух направлениях: с одной стороны - двигаясь от внутреннего богатства состояний субъекта и рассматривая их по отношению к фону или к тому что известно об этом субъекте, с другой стороны - относя наблюдаемые состояния к полному множеству проявлений всевозможных человеческих состояний, т. е. ко всему существующему человеческому бытию.

Поскольку в обоих случаях при изучении состояний обнаруживается, что система психических явлений, которую мы так или иначе наблюдаем, меняется по множеству параметров, то для оценки состояния как события оказывается совершенно естественной полирегистрация. Это означает, что каждый раз необходимо анализировать множество координат различных точек системы, чтобы понять, в каком состоянии она находится. В этой связи мы оказываемся перед важной теоретической проблемой, которая, по-моему, даже не ставилась в психологии состояний: сколько параметров нужно "снять" или зафиксировать, чтобы идентифицировать состояние системы? Этот вопрос только представляется тривиальным: насколько известен опыт экспериментирования в области психических состояний, именно так этот вопрос не возникал. Мы, действительно, сейчас не знаем, сколько нужно иметь независимых точек отсчета или параметров системы для фиксации того или иного ее состояния, и достаточно ли, например, 15 физиологических отведений и, скажем, 10 поведенческих; надо ли "писать" вегетативные реакции организма или можно ограничиться электроэнцефалограммой. С экспериментальной точки зрения это означает, что необходимо точно интерпретировать вопрос об адекватных "индикаторах" состояния; о достаточности набора значений параметров этих индикаторов, как особых "точек" отсчета; об их отношении к реальному состоянию системы.

Поскольку психическое состояние рассматривается и как измененяющееся, и как некоторое зафиксированное на определенном промежутке времени (синхронное) поведение некоторых элементов и событий психической системы, постольку нужна не просто полирегистрация, но фазовая полирегистрация. Эго означает необходимость иметь временное сравнение наблюдаемых реализаций. Причем не просто реализаций, а реализаций активности: действий, реакций, деятельности, функциональных характеристик мозга, вегетатики и т. д. Видимо, необходимо предусмотреть множественную регистрацию на разных уровнях и обязательно сравнивать результаты измерений, полученных в разные моменты времени, как бы строя "фазовую характеристику движения" системы.

Фазовое, временное сравнение наблюдаемых явлений предполагает необходимость не только определенным образом организовывать эксперимент, но и определенным образом изменять обработку получаемых данных. Поскольку приходится рассматривать характеристики состояния как изменяющиеся во времени, постольку для обработки данных следует использовать специальный математический аппарат, который позволяет чувствовать эту изменчивость состояния во времени, но чувствовать ее как изменчивость повторяющуюся, т. е. инвариантную относительность фиксированных сдвигов во времени. Это оказывается и экспериментально, и математически не так просто.

Системный анализ психических (функциональных) состояний и проблемы психологического проектирования деятельности. Исследование психических состояний осложняется в трех отношениях: во-первых, экспериментально изучая работу человека, мы строим некую модель реальной ситуации, реальной деятельности. Однако до сих пор еще нет ясных психологических критериев степени подобия, степени адекватности моделей деятельности по отношению к самой деятельности. Отсюда - тот изумляющий исследователей разрыв между экспериментальными и практическими данными и те трудности, с которыми встречаются при переносе результатов лабораторных испытаний в практику.

Второй источник сложностей состоит в том представлении о психических явлениях, которое неявно определяет характер научных рассуждений исследователя. Во всех случаях - это особое "внутреннее" представление о том, каковы строение, природа и свойства изучаемого объекта. Эти представления не есть следствие только теоретических рассуждений; это - наш субъективный опыт работы с человеком, опыт изучения тех или иных сторон его жизнедеятельности. Проблема состоит в том, что на основе таких представлений, выступающих как модели реальности (но уже интеллектуальные, а не практические модели), нужно суметь выйти "за пределы субъекта" путем объединения знаний и опыта различных специалистов. От понимания системности психики необходимо перейти к комплексному исследованию жизни и деятельности человека, от предмета исследования - к реальному объекту.

Знания о психических процессах, о процессах приема и переработки информации достаточно велики: известно множество более или менее полных моделей памяти, моделей восприятия и принятия решений. Более того, эти модели и эти знания можно соединять в более сложные, целостные структуры, что в принципе позволяет рассматривать отдельные виды и алгоритмы операторской деятельности значительно более подробно, анализируя их до уровня системы взаимодействующих психических процессов. В то же время понятно, что знания эти частично теряются, а частично - искажаются, когда мы переходим к другим уровням и другим аспектам исследований. Поэтому третий источник сложностей в изучении состояний состоит в концептуальном разрыве между смыслом понятия "психологический механизм деятельности" и тем, что понимают обычно под механизмами психической деятельности. Необходимо, с моей точки зрения, строго различать психологические и нейрофизиологические механизмы. Существуют, следовательно, различные группы моделей механизмов, отношения между ними могут быть весьма мобильны, и все еще нет хороших критериев их синтеза. До сих пор не вполне ясно, почему в одних ситуациях функционирование нервной системы на почти предельных режимах приводит к очень малым изменениям в психических процессах и к малым изменениям в результатах деятельности? А в других - наоборот, почти ничего не меняется на уровне нервной системы, но наблюдаются резкие скачки в психической деятельности и в поведении человека?

Таким образом, в наших рассуждениях явно или неявно присутствуют три группы моделей - модели деятельности, модели явления и модели механизмов, и в каждой из этих групп пока мало уделяется внимания сложным взаимоотношениям между самими моделями и тем, что они моделируют, между различными теоретическими представлениями об объекте и самой его природой. Рассмотренные выше сложности отразились в характере материала, представленного на конференции.

Обратимся снова к практическим задачам. При их решении мы, по сути, должны выполнить три важных функции: прежде всего необходимо провести диагностику явления (понять, что происходит в каждом конкретном случае), затем - сделать некоторые прогнозы развития явления на будущее (на основании его прошлого, нашего собственного опыта и на основании имеющихся научных знаний). Наконец, надо научиться так или иначе этим явлением управлять (т. е. найти методы управления явлениями).

Реальная научная и практическая работа по диагностике, прогнозу и управлению психическими явлениями обладает разной значимостью и разным методическим аппаратом. В диагностике, в частности, мы имеем дело с конкретным объектом и идентифицируем этот объект в терминах научных знаний, например, идентифицируем то или иное состояние. Когда речь идет о прогнозе, то в наши рассуждения включаются представления о естественной динамике изучаемого объекта. Беда и сложность психологического прогноза состоит в частом предположении, что эта динамика является непрерывной в математическом и логическом смысле: предполагается, что малые изменения окружающих условий, малые отклонения в специфике функционирования отдельных элементов приведут к малым изменениям характеристик системы в целом.

При этом забывают о таких сложных нелинейных явлениях, как резонансные явления, возбуждения, срывы и т. д., когда характер изменения влияющего фактора совершенно не соответствует тому, как изменяются результаты функционирования организма. Можно возразить, что в некоторых случаях этот "постулат непрерывности", постепенности изменений работает, и можно его реально применять. Тем не менее исследовательский опыт содержит примеры того, что незначительный сдвиг функционального состояния может существенно изменить течение наблюдаемых событий, существенно изменить ту шкалу оценок, которую мы получили в нормальных условиях. В частности, типология индивидов, разработанная в области дифференциальной психофизиологии, кажется достаточно устойчивой, и мы привыкли с ней работать как в диагностических целях, так и в целях прогноза. Однако данные опыта показывают, как сильно меняются корреляции между типологическими свойствами нервной деятельности и эффективностью операторской работы в измененных функциональных состояниях.

Построение типологии со стороны общего строения личности, вероятно, более психологично; однако и в этом случае существуют потенциальные источники ошибок диагностики и прогноза, поскольку пока неизвестно, как будут меняться характеристики личности в стрессовых ситуациях. Недостаточно ясно также, как увязываются общие свойства личности с профессиональными способностями человека, с мотивацией, с постановкой цели и т. д.

Таким образом, при решении практических задач диагностики и прогноза никак нельзя забывать о нелинейной природе связей между различными функциями и свойствами системы психики.

Следует заметить, что, когда речь идет о диагностике и прогнозе в области функциональных состояний, мы, главным образом, рассматриваем профессиональную готовность человека к деятельности. Вообще говоря, более правильным представляется ставить вопрос о формировании профессионально важных качеств и их проявлений в деятельности, в частности, о том, какие из них являются устойчивыми, не поддающимися формированию, а какие можно развивать. Если в качестве системы отсчета рассматривать самого индивида, структуру его способностей, то готовность, пригодность, подготовленность и связанные с ними понятия определяются, скорее, внешними, объективными, от профессии или от деятельности идущими критериями, т. е. ведут свое происхождение не от собственных свойств субъекта, а от того, что он должен делать.

Это становится особенно ясным, когда субъект попадает в условия особые. По тем же качествам и в той логике можно смотреть деформацию, "деструкцию" этих свойств, и, вводя критерии пригодности и готовности, либо снимать человека с деятельности, либо пытаться компенсировать "деструкцию", управляя развитием или функциональным состоянием профессионально важных качеств данного индивида.

Строго говоря, неверно отрывать исследование готовности от изучения проблем ориентации, профессионального отбора, распределения людей, функционирования их в процессе конкретной работы, т. е. от общих характеристик различных этапов психологического проектирования профессиональной деятельности человека. С этой точки зрения формирование профессиональной пригодности и готовности - это только часть реализации общего проекта деятельности. При этом психологам следует действовать так же, как действуют инженеры-конструкторы, когда они проектируют отдельные блоки "машины", не забывая, откуда взят каждый из них и как потом могут быть собраны все эти блоки в целостную систему.

Очерчивая контур психологических воззрении на профессиональную деятельность, следует иметь в виду общую идею психологического проектирования деятельности. Возьмем для примера деятельность космонавта. Труд космонавта - не просто операторский, он включает и исполнительские, и исследовательские компоненты. Психологическое проектирование, в частности, заключается в рациональном сочетании задач репродуктивных и задач творческих для каждого члена экипажа. Очень важно найти оптимальное соотношение того и другого типа задач, распределить поток задач во времени с учетом особенностей каждого, подготовить к эффективному их решению. В конечном итоге, главное здесь - это построить психологически обоснованную систему методов управления функционированием экипажа, управления его работоспособностью.

Проблему такого управления в нашем контексте мы обсуждаем сейчас только для одной сферы психических явлений - функциональных состояний. Действительно, изменение работоспособности как интегральной психической характеристики мы связываем с изменением состояния и управлять ею стремимся, управляя состояниями человека. Часто мы стремимся решить задачу управления состоянием, не умея точно диагностировать его, не зная, как прогнозировать его изменение. Здесь четко видна необходимость синтеза знания: пока мы не определили состояние как объект, мы не можем диагносцировать его; поскольку нет точной диагностики, мы не знаем, что за объект перед нами, и нет возможности прогнозировать его дальнейшее изменение; следовательно, нет возможности им управлять. Вместе с тем в истории психологии известны разнообразные эмпирические методы управления состоянием, действие которых еще не до конца ясно, - от психофизиологического до социального уровня, от различных форм обучения до аутотренинга. В последние годы эффективно работает еще одна важная процедура, которая в некотором смысле сродни внушению или аутотренингу в группе, но поднимается на более высокие уровни межличностного воздействия. Это - совместная деятельность, которую можно рассматривать как своеобразный социальный фактор управления состоянием индивида и совокупного субъекта, коллектива. Важно помнить, конечно, что эффект совместной деятельности индивидуален для каждого субъекта, т. е. сам факт такого изменения его состояния может привести к тому, что работоспособность повысится либо понизится.

Таким образом, проблема функционального (психического) состояния оказывается теснейшим образом связанной с психологическим проектированием профессиональной деятельности, особенно в той его (психологического проекта) части, которая относится к профессиональной подготовке и функционированию субъекта. Так, если речь вести об актуализации, "приведении в действие" системы профессионально важных качеств (ПВК) субъекта, следует отметить существенное различие между "состоянием' профессиональной пригодности, когда важно оценить потенциальные уровни формирования и сформированности ПВК, с одной стороны, а : другой - состоянием профессиональной готовности, когда система ПВК "готова " действовать эффективно в данный момент времени, в данном месте, при решении данных задач. Система потенциальных уровней ПВК связана с общими требованиями профессии, система актуальных уровней ПВК - с необходимостью эффективно решать конкретную текущую задачу.

В практике часто возникают такие ситуации, в которых внимание следует уделять не столько тому, как формировать ПВК, сколько тому, как использовать их в реальной деятельности наилучшим образом. Как видно, здесь возникают другие задачи и нужны другие психологические методы. Формирование профготовности отличается от задач отбора и распределения людей. По сути, при проектировании деятельности реализуются проблемы психологического управления в двух типах: 1) когда мы готовим людей к деятельности, мы, управляя ими в индивидуальном процессе обучения, формируем профессиональные способности, строим систему нужных ПВК, а затем - приводим их "в действие"; 2) когда мы выбираем и распределяем людей, то делаем тоже самое по отношению к контингенту, к множеству претендентов на рабочее место.

Таким образом, мы также управляем характеристиками ПВК, только в одном случае комбинируем, изменяем внутрииндивидуальные реакции ПВК, а в другом - работаем с интериндивидуальными вариациями тех же самых ПВК для тех же профессий. Эти сходства и различия элементов одной и той же системы психологического управления часто не ощущают: кажется, что обучение, отбор, тренаж, восстановление функций и другие элементы психологического проектирования - это все как будто совершенно разные задачи. С точки зрения практики это кажется очевидным именно потому, что существуют ясные практические различия в форме и методах решения этих задач.

Следовательно, всегда существуют два аспекта анализа ПВК, и решая содержательно указанные проблемы, необходимо найти соответствующие критерии и меры этих качеств; поскольку мы рассматриваем психические качества, то критерии и меры эти следует искать в психологии. Для этого приходится разбираться в психологическом содержании деятельности, в ее реальных механизмах, в тех свойствах, которые обеспечивают эффективное решение задач, как элементов этой деятельности, т. е. необходимо вновь обратиться к профессиографии и психографии, которые представляют собой попытки создать "психологический портрет профессии" на разных уровнях анализа и синтеза профессиональной деятельности и самого субъекта этой деятельности.

Правильно отмечая недостатки исторического опыта, состоящие в том, что при традиционном профессиографическом анализе и синтезе ПВК часто упускаются из виду ошибки, качество управления, нечетко вводятся меры оценки напряженности и эффективности труда, мы должны отразить полезность самой профессиографии, указав границы и цели ее реализации. Профессиография в современном виде опирается на технологическую структуру деятельности и целью ее является получение перечня требуемых ПВК человека. Иные задачи стоят перед психографическим описанием - оно должно более точно описывать механизмы регуляции деятельности, ее динамику, и служить следующим приближением к психологическому описанию профессионала. Оба эти уровня анализа и синтеза профессиональной деятельности имеют целью отразить психологические требования к профессионалу, двигаясь от задач деятельности к ее субъекту. Сила этих методов оценивается по тому, насколько точно они позволяют дифференцировать различные профессии.

Мы обсуждали здесь проблемы специфики описания профессий, формирования требований к ПВК и проблемы их различия, т. е. некоторые аспекты системы профессиональной подготовки. Обсуждались также проблемы анализа психических функций и процессов, которые являются основными для того или иного рода деятельности, и возможности изменять эффективность работы, управляя функциональным состоянием. Однако можно управлять состоянием, изменяя также внешние характеристики, структуру и параметры самой деятельности. Это значит, что надо знать пределы и возможности такого "внешнего" управления.

Изменение структуры и средств деятельности, управление характером и распределением во времени последовательности (потока) задач позволяет изменять функциональное состояние человека, влиять на его работоспособность. Так, известны способы управления бдительностью оператора-наблюдателя, когда в целях борьбы с состоянием монотонии в поток сигналов вводятся дополнительные, искусственно созданные конструкторами и руководителями его работы. Аналогичным образом, полезным вариантом управления состоянием человека представляется формирование связной, зависящей от результатов работы оператора последовательности решаемых задач - т. е. управление потоком задач. В этом случае, видимо, включаются в действие не только механизмы внешней регуляции, но и саморегуляции состояния, произвольной регуляции эффективности работы. Одна из таких попыток была реализована в одном исследовании ИПАН СССР: в процессе работы оператора шла перестройка циклограммы в зависимости от результатов решения предыдущей задачи, и это дало возможность повысить активность и качество работы оператора. Однако сравнительный анализ обычной и экспериментальной циклограмм показывает, что при этом может нарушаться целостная картина деятельности.

Теоретический и эмпирический материал, представленный на конференции (Звенигород, 1982), требует обратить внимание на один методический вопрос, который, однако, является прямым следствием недостаточно прочных связей между методологией, теорией и экспериментом; между психологической наукой и практикой проектирования профессиональной деятельности. С точки зрения общей теории мы понимаем, что все процессы по природе своей динамичны и все-таки в конкретных разработках и экспериментах "снимаем" эту динамику при обработке и анализе данных. Это в особой мере относится к психическому состоянию, поскольку подход к изучению его природы можно найти лишь через изучение структуры и динамики явлений психики, через изучение критических точек динамики психических процессов.

При этом крайне важно помнить об особой динамике психических функций, состояний, процессов и их характеристик: следует разводить друг от друга динамику интериндивидуальную и динамику интраиндивидуальную. Эта сложная "двухуровневая" динамика психики с точки зрения психологического проектирования деятельности и ее субъекта, формирования его профессионально важных качеств, имеет существенное значение. Если интериинтраиндивидуальные вариации некоторых параметров психики одинаковы, то отсюда следуют одни логические выводы; если они не совпадают (а часто это нам наверняка известно) , то нужно иначе подходить к оценке этих параметров,нужно строить"двухуровневые" иерархические классификации психических явлений и качеств для соответствующих классов специальных задач.

Психические состояния и эффективность деятельности. М., 1983.

официантам подарки цветы http://FLORA24.COM.UA фруктовый букет