Мышление и ассоциации

"Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных. Вдохновение нужно в геометрий, как и в поэзии", -писал А. С. Пушкин. "Соображением понятий" во времена Пушкина называли то, что сейчас именуется ассоциированием. Конечно, объяснить мыслительный процесс только как процесс ассоциирования невозможно, - это, собственно, и имеется в виду, когда говорят о тупике, в который зашла "ассоциативная психология". В мышлении помимо ассоциаций присутствует еще что-то, что не может быть сведено к ассоциациям. И все же, хотя ассоцианизм как метод и вызывает в наши дни изрядные нарекания, изучение ассоциативного процесса не исчерпало себя и может дать психологу новую и ценную информацию.

По предложению украинских ученых Э. Голованя и В. Старинца были проведены опыты, в которых удалось показать, что между двумя любыми понятиями (словами) можно установить ассоциативный переход длиною в четыре-пять шагов.

Возьмем, например, два таких Отдаленных понятия, как "древесина" и "мяч". Достаточно четырех промежуточных ассоциаций, чтобы перейти от древесины к мячу. Каждая из ассоциаций вполне естественна:

древесина - лес

лес - поле

поле - футбольное

футбольный - мяч

Возьмем два других слова: "небо" и "чай". Связь между ними устанавливается с помощью четырех естественных ассоциаций:

небо - земля

земля - вода

вода - пить

пить - чай

Слова были наугад взяты из словаря; всего проделано несколько сот проб с такими же, случайно взятыми парами слов.

Почти во всех случаях оказывалось достаточно четырех, реже пяти-шести ассоциативных шагов для перехода от одного понятия к другому. (Количество таких шагов служит мерой "смыслового расстояния" между двумя понятиями.)

Ассоциативный переход небо - чай удалось установить всего за четыре шага, потому что был задан последний элемент ассоциативной цепочки (чай), который явился целью, определившей ход ассоциативного процесса. Но "чай" как заданная цель не определяет однозначно все звенья ассоциативной цепочки. К такому же результату приводят разные промежуточные шаги. Конкретный состав цепочки зависит от состояния испытуемого в момент проведения опыта. В условиях свободного ассоциирования ничтожно мала вероятность получить это слово на четвертом шаге.

Так ли уж парадоксален описанный феномен? Как показали эксперименты, число прямых ассоциативных связей каждого слова в среднем близко к 10. Если исходить из 10 ассоциативных связей первого порядка, то один ассоциативный шаг дает возможность выбора из 10 слов, второй шаг - из 100 слов (связи однонаправленные); третий - из 1000, четвертый - из 10 тысяч, пятый - из 100 тысяч слов.

При моделировании ассоциативпой памяти на компьютере эту особенность ассоциаций пытались реализовать в виде древовидной структуры. Но ведь существуют "перекрестные" связи, объединяющие все хранящиеся в памяти слова в единый массив. При моделировании на компьютерах свойства этого массива более адекватно реализуются не древовидной структурой, а сетью. Ассоциативные связи представляют основу упорядоченного хранения информации в мозге человека, обеспечивающего быстрый поиск нужных сведений, произвольное обращение к нужному материалу.

Ассоциированные между собой образы и понятия - та конкретная форма, в которой они сохраняются в памяти. Мышление оперирует сведениями, предварительно организованными и упорядоченными (отчасти еще в процессе восприятия). Ассоциативные связи обусловливают, ограничивают и предопределяют ход мыслительного процесса, взаимодействуя с текущими восприятиями.

Эксперименты подтвердили это предположение. Ученые проделали опыт, который заключался в том, что испытуемым предлагали прослушать фразы, записанные на магнитофонной пленке. Одно из слов каждой фразы покрывали шумом, так что разобрать его с первого раза было невозможно. Приходилось прослушивать запись пять-шесть раз.

Фразы были двух типов: разумные и нелепые. Пример первого типа - "Из окна падал свет". Пример второго типа - "На тарелке лежит бегемот". Слова "окна" и "бегемот" при записи покрывали шумом, причем уровень шума был одинаков.

Испытуемым требовалось пять-шесть повторений, чтобы разобрать сквозь помехи "естественное" слово, а чтобы разобрать "нелепое" - нужно было 10 - 15 повторений, т. е. в два-три раза больше.

У больных некоторыми формами шизофрении в подобных же опытах выявилось, что разницы между осмысленными и нелепыми словами не было, и те и другие воспринимались сквозь помехи одинаково трудно^*.

^* (Эти результаты вполне совпадают с результатами экспериментов, в которых исследовалась так называемая иллюзия Шарпантье. Если человеку дать в правую и левую руки два шара разных размеров, но одинакового веса, то больший шар покажется легче. По-видимому, вначале, при зрительном восприятии, делается подсознательное умозаключение, что больший шар должен быть тяжелее. Соответственно этому человек напрягает мышцы, готовясь удержать больший вес. Но когда нагрузка на обе руки оказывается одинаковой, то создается иллюзия, что шар меньшего диаметра - более тяжелый. У больных с шизофреническим дефектом иллюзия Шарпантье не возникает. )

Простые опыты указывают на тот факт, что в памяти нормального человека слова группируются в "гроздья", ассоциативные заготовки, которые используются в процессе восприятия и, по-видимому, также и мышления. Вероятно, готовые ассоциативные шаблоны "экономят" мышление, хотя, конечно, они же делают мышление менее гибким. Отсутствие таких "заготовок" приводит к разорванности мышления, к случайности в его движении, т. е. к тяжелому нарушению мыслительного процесса. Должен существовать оптимальный диапазон прочности ассоциативных связей. Выход за пределы этого диапазона в одну сторону приводит к косности мышления и его тривиальной стандартизации ("штамп"). Отклонение в другую сторону приведет к патологической разорванности, фрагментарности мышления, потере контроля за ходом и содержанием собственных мыслей.

В оптимальном диапазоне прочности ассоциаций есть несколько градаций: существуют связи более и менее прочные, с большей или меньшей легкостью возбуждаемые. Это и есть тот материал, с которым оперирует мыслящий мозг.

Мыслительный процесс отличается от свободного ассоциирования прежде всего тем, что мышление - это направленное ассоциирование. Но тогда возникает вопрос: чем оно направляется? Как показывают клинические наблюдения, фактором, направляющим ассоциирование и превращающим его в мышление, является цель. Тогда естественно спросить: а что такое цель?

В сравнительно простом случае арифметической задачи цель задается вопросом задачи. Например, если известно, сколько воды вливается в бассейн через одну трубу и сколько через другую, и известен также объем бассейна, то целью, определяющей направление и ход ассоциативного процесса, будет вопрос: за сколько минут наполнится бассейн? И тогда прямые ассоциации типа бассейн → купание → плавание и т. д. будут заторможены.

Но существуют состояния, при которых именно такие "случайные" ассоциации возбуждаются, а вопрос перестает играть направляющую роль в организации ассоциативного процесса. Это бывает при поражении лобных долей мозга.

Организующим началом, или целью, может быть любая ситуация, в которой осуществляется выбор между двумя или несколькими возможностями, вплоть до сложнейшей научной проблемы.