Подготовлено к печати и комментарий О. Н. Бредихиной.

В проспекте книги "Наука и действительность", датируемой 1922 г., развиваются проблемы, обозначенные в статье "Принцип творческой самодеятельности"^*.

Этот текст является своеобразным результатом переосмысления теоретического наследия-Канта, его значения для философии естествознания, развития того живого, ценного, непреходящего, что в этом наследии имелось.

По Канту, связи и отношения в познаваемом объекте не есть принадлежность самого объекта, они вносятся в объект познания субъектом и принадлежат к априорным формам его познавательных способностей, чувствительности и рассудка.

Это связано у Канта с пониманием реальности, действительности, существования. Для него действительно, реально только то, что ощущаемо и воспринимаемо. Подобное понимание уходило корнями в ньютоновско-галилеевское естествознание и было философским обобщением его результатов.

При этом сам предмет, объект познания понимался грубо материально как данность чувственного созерцания, Опыт (вследствие чего объективные связи и отношения познаваемого объекта оказывались априорными формами познающего субъекта).

Новое естествознание, и прежде всего работы выдающихся математиков: Лобачевского, Римана, а позже Гильберта, Пуанкаре и других, подготовивших создание теории относительности Альберта Эйнштейна, настоятельно требовали от философии иного понимания объекта и субъекта, отличного от того, что было сформировано в XVII-XVIII вв. На это новое понимание претендовали два философских направления: неокантианство и махизм. Но ни то, ни другое направление не смогли стать подлинной логикой и методологией для нового естествознания.

На первый взгляд, С. Л. Рубинштейн повторяет установку ньютоновскогалилеевского естествознания, когда пишет: "Наука стремится элиминировать из данного все элементы, обусловленные субъектом". Но следующим шагом Рубинштейн утверждает нечто прямо противоположное: наука определяется как система в которой каждый элемент определен своими отношениями к другим элементам системы.

Включение субъекта, индивидуума в некоторое его объемлющее целое, в систему связей и отношений с другими элементами - это и есть подлинный конструктивный элемент познания. Выявление связей и отношений - это акты творческой самодеятельности субъекта, они исходят от него, но это не означает замыкания на субъекте познания, как это происходит в кантианстве. Таким образом, в пределах этой системы знания элементы зависимы друг от друга и независимы от эмпирического субъекта. Конструктивный метод Канта, таким образом, изменяется до неузнаваемости.

С проблемой конструктивности как выявления связей и отношений в познаваемой действительности тесно связан вопрос об определении понятий. Понятия в теоретических, конструктивных науках должны определиться как отношения вещей.